Викинг - Александр Мазин

В удобной гавани располагались качественно сработанные причалы. К одному из которых мы и подошли.

У многих моих соратников здесь, в Хедебю, были родственники, поэтому часть экипажа тут же рассосалась. Остальные, за исключением тех, кому было поручено заниматься разгрузкой, двинулись вслед за ярлом.

Красивый городок — Хедебю. Зелень вокруг. В том числе и на крышах домов. Строился поселок вдоль речки, точнее, даже не речки, а большого ручья, от которого ответвлялись распределительные канавки. Еще я заметил земляной вал, но даже внутри вала дома и дворы не теснились, как это было в городах, защищенных деревянными стенами. Тротуары деревянные, берега ручья укреплены, чтоб не размывало. Все аккуратно, чистенько.

Мы топали налегке, под заинтересованными взглядами коренных и некоренных обитателей города. По моим прикидкам, население Хедебю — три-пять тысяч. Судя по запахам и звукам, городок был в основном торгово-промышленный. По крайней мере свиней на улице было не так уж много.

С нашим вождем здоровались все. Первыми и весьма почтительно. И это притом, что почтительность у здешних — не в чести. Свободолюбивый народ. Ни перед кем гнуться не желает. Оно и понятно. Трое из четырех встречных мужчин — на полголовы выше меня[26]. И у каждого — оружие. Меч, не меч, но приличных размеров тесак — обязательно.

Вскоре выяснилось, куда мы направляемся.

Оказывается, у Хрёрека здесь — усадьба. Или одаль[27], как здесь говорили.

Здоровенное подворье с двумя колодцами и несколькими десятками постоянных обитателей. Заправлял имуществом старик почти двухметрового роста, костлявый, плоский и широкий, как дельтаплан. Судя по всему, дедушка был достаточно крепок, чтобы голыми руками открутить голову мужчине среднего телосложения.

Они с Хрёреком обнялись очень нежно, затем ярл представил деду новичков. И меня в том числе. Старика звали Хёдин Морж, и Хрёреку он приходился двоюродным дедом. Как я понял, он был не только родственником, но и главным воспитателем ярла. Как выяснилось позже, это у них был такой обычай — отдавать мальчишек на воспитание кому-нибудь из родни. Не исключено, что и усадьба эта была — Хёдинова, а не Хрёрекова, хотя последний вел себя как хозяин.

К нашему приходу уже успели накрыть поляну: зарезать и зажарить, кого положено, приготовить пиво и прочие напитки… Словом, подготовились. Система оповещения в Хедебю была поставлена неплохо, так что Хёдин узнал о появлении племянника, едва драккар с соколом на парусе вошел во фьорд.

В порт был отряжен отряд трэлей с приземистыми мохнатыми лошадками: забрать добычу и подарки.

Мы же перекусили и отправились в город.

Мы — это варяги и я. Малой группой. Держаться всем вместе, как я понял, необходимости не было. У Хрёрека в Хедебю все схвачено. Да и законы здесь жесткие. То, что все вокруг вооружены, еще не значит, что это оружие часто пускают в ход. Скорее, наоборот: каждый понимает, что конфликт закончится не мордобоем, а кровопролитием. Со всеми вытекающими: немаленьким денежным штрафом, последующей кровной местью… Даже трэля чужого прибить не моги: купить своего, а потом зарезать — намного дешевле встанет.

Кстати, в город мы пошли не просто так. Хрёрек дал Ольбарду поручение. Вечером ярл планировал банкет (все были предупреждены: не нажираться раньше времени), а для настоящего веселья требовались девки. То есть, как верно отметил классик, даже если сначала кажется, что женщины не нужны, то потом они все равно обязательно понадобятся. Вот об этом и должен был позаботиться Ольбард. То есть не сам, конечно, а содержатель соответствующего притона. Ольбарду же, как казначею ватаги, надлежало договориться о цене.

Чем он и занялся. Вместе с Трувором. А мы отправились гулять и наслаждаться ощущением твердой почвы под ногами. Ей-богу, это так приятно: деревянные тротуары вместо деревянной палубы!

Мы шли, как и положено суровым авторитетным парням. Распределившись во всю ширину улицы, я бы даже сказал: растопырившись во всю ширину улицы. Все прочие, даже небедные, в крашеной одежде, должны были жаться к заборам или прыгать в ручей. Это было нормально. Тем более в ручье и так мылись, купались и стирали белье. А вот когда навстречу нам вывалила из чьих-то ворот примерно такая же компания в легкой броне и при боевом оружии, получилось довольно забавно. Во-первых, мы и они остановились практически одновременно. Примерно в двадцати шагах друг от друга. Потом медленно, соблюдая некий неизвестный мне церемониал, тоже одновременно, двинулись вперед. И снова остановились, когда между нами осталось шагов пять. Их было шестеро. Все как на подбор молодые светлобородые красавцы в модных здесь кожаных шапочках вроде подшлемников и легких кольчужках, надетых поверх стеганок. Широкие пояса с серебряными украшениями, недлинные мечи в ножнах с серебряными накладками, штаны из синей и черной кожи, полусапожки с вышивкой… Издали они выглядели очень похоже, но вблизи становилось заметно, что каждый и одет, и вооружен вовсе не серийно, и вышивка своя, и кольчуги сработаны по-разному, и серебряные фигуры на поясах — своеобразны, и браслеты на руках выкованы по индивидуальным проектам.

Мы тоже дружненько остановились, положив ладони на оголовья мечей. Не с угрозой, скорее — с достоинством.

Мимо просачивались редкие прохожие, стараясь семенить побыстрее и ни в коем случае не оказаться между нами.

Я на всякий случай приготовился к драке… Но тут из наших рядов решительно выступил Руад, а от них выдвинулся рыжебородый крепыш с оберегом на шее в виде золотого молоточка.

— Я — Тьёрви, хольд Хальвдана-ярла, сына Рагнара!

— Я — Руад, хускарл Хрёрека-ярла, которого прозвали Соколом! Хрёрека-секонунга.

Оп-па! И чужие, и свои сразу расслабились. Наши «оппоненты» заулыбались. Позже я узнал: наши ярлы хоть и весьма дальние, но — родственники.

Пошел процесс представления. Я в имена не вникал. Меня Руад представил третьим. Причем назвал не дренгом, то бишь молодым бойцом, а тоже хускарлом. То есть полноценным опытным членом боевой дружины.

— Ульф Черноголовый, — Тьёрви повторил мое имя, будто на зуб попробовал. — Не слыхал о тебе раньше. — И осклабился. Типа, пошутил?

— Я о тебе тоже не слыхал, Тьёрви, — в тон ему ответил я. И ухмыльнулся.

А вот Тьёрви тут же нахмурился. Видно, я как-то задел его авторитет. Надо было выкручиваться. И я добавил:

— Бывает так: воин слишком быстр и обгоняет свою славу. Но, сдается мне, ты из тех, кого слава обгоняет. И готов побиться о заклад: ты не покупал свое золото, — я кивнул на золотые браслеты хускарла.

— Так и есть, — на губах Тьёрви снова заиграла улыбка. — А ты?

Я улыбнулся. Молча. Викинги не покупают свои украшения. Вопрос — на грани оскорбления.

— Иногда я покупаю золото, — сказал я, глядя на хускарла в упор. — И плачу за него дорого. Материалом, который стоит дороже золотых побрякушек.

— Насколько дороже?

Я пожал плечами.

— Ты видел валькирий, Тьёрви?

— Бывало, — осторожно ответил викинг. Он не понимал, куда я клоню.

— Увидишь снова, спроси их о моей цене.

Тьёрви задумался.

Я ждал. Признаться, я и сам не очень понял, что сказал. Сболтнул первое, что пришло в голову. Лишь бы попоэтичнее. Викинги это любят.

— Ульф Черноголовый, — наконец произнес Тьёрви. — Теперь я знаю твое имя.

— А я твое, Тьёрви-хольд.

На этом и разошлись. То есть не сразу, а по окончании церемонии представления.

— Зачем ты его дразнил? — спросил Руад. — Тьёрви — славный воин. Это всем известно в Данмарке. Он ходил с Рагнаром и показал себя очень хорошо. А это непростое дело, если ты в войске Рагнара Лодброка. Там много людей великой славы. Теперь он — в хирде Хальфдана Рагнарссона, и тот советуется с ним в трудных делах. Понятно, что Тьёрви знают многие. Но разве удивительно, что он не знает тебя? Тебя здесь никто не знает.

— Это дело поправимое, — беспечно отозвался я.

Руад поглядел на меня внимательно… И кивнул. Ну да, не будь он уверен в моей доблести, то не представил бы меня хускарлом.

— Слушай, а почему ты назвал нашего ярла секонунгом?

— Потому что он и есть секонунг, — Руад даже удивился. — А как еще назвать того, у кого под началом три корабля? Вот на севере любой хёвдинг[28], обзаведшийся парой кораблей и не желающий платить податей, тут же объявляет себя конунгом.

— И чем это заканчивается?

— По-разному бывает. Если возни будет больше, чем возможных податей, то он так и остается конунгом. Но здесь — по-другому. Потому что земля богаче. Вот Рагнар, например, считается ярлом здешнего конунга Харека. Но у себя в Сёлунде, да и в других местах Рагнар — настоящий конунг, и я не завидую тому, кто скажет иначе.

И начал рассказывать мне об этом самом Рагнаре Волосатой Штанине[29], и со слов его выходило, что, несмотря на сомнительное прозвище, это был конунг из конунгов, великий герой…