Юрий Долгорукий. Мифический князь - Наталья Павлищева

– В Смоленск, – просто ответил князь. Он ничего не скрывал. – Нужно убедиться, что не предаст меня племянник, да с новгородцами снестись, чтобы позволили Ростиславу мне помочь в случае надобности.

Юрий Владимирович уехал на встречу сначала с сыном Иваном, который вел свою дружину из Суздаля, а потом действительно в Смоленск. Ему не удалось заручиться поддержкой племянника и новгородцев тоже. Новгородцы, почувствовав, откуда ветер дует, тут же переметнулись к Великому князю, слезно просили вернуть им на княжение Святослава Ольговича, а сын Юрия, Ростислав, не только не смог помочь отцу, но и вынужден бежать из такого строптивого и неверного города.

Разозлившись на непостоянный город, Юрий захватил Новый Торг (Торжок), стоявший на торговом пути Новгорода, и снова запретил возить туда хлеб. Но было лето, это не зима, новгородцы сразу запрет на торговлю не почувствовали, к тому же теперь они были друзьями с Великим князем и хлеб подвозили по Днепру. А к осени, бог весть, что еще будет…

Это была тяжелая потеря для Юрия Суздальского, он остался один против всей остальной Руси. Хотя он вовсе не был против, князь хотел одного – чтобы его не трогали, чтобы его Залесье жило спокойно и мирно. Это было время, когда Юрия Владимировича даже не интересовал Киевский престол. Позже за особое рвение в Киев из далекого Залесья он даже получит прозвище – Долгорукий. Но ведь тянуться будет только тогда, когда будет иметь на это право, ни у Мстислава, ни у Ярополка, ни у Вячеслава, ни даже у Всеволода Юрий Киев не оспаривал, бороться за него начал только тогда, когда на престол попробовал сесть его племянник Изяслав, с которым у Юрия были особые враждебные отношения.

С Изяславом еще до Киева ему предстоит столкнуться и их противостояние развалит Русь на три части – Киевскую, Залесскую и Волынскую – окончательно. А Новгород снова будет, как капризная невеста, выбирать, к кому же выгодней преклонить голову. Метаться будет до тех пор, пока Московский уже царь Иван не увезет вечевой колокол в знак полного подчинения города.

А ведь могли еще тогда договориться с Юрием Суздальским и была бы земля столь сильная, что никому и ничем не взять… У Низа (как чуть позже стали называть Залесье) был хлеб и Волга, а у Новгорода – меха и Ганзейский торговый союз. Но строптивый город предпочел иное…

Авдей приехал к Кучке среди ночи, даже не сразу пустили на боярский двор, все не могли понять, кто это. Кучка вышел к свату заспанный, осоловевший, тем паче предыдущий вечер провели со старшим сыном и зятем за медами и разговорами. Но даже им Кучка не раскрыл своих разговоров с князем, мало ли как после повернет…

Сват сипло кашлял, видно, застудился где-то, Кучка поморщился:

– Эк тебя разобрало. Может, баньку велеть истопить?

– Не-е… – помотал головой Авдей, – сначала поговорить.

– Чего случилось-то? – крестя зевок, поинтересовался боярин.

– Дело есть.

– Де-ело… Да какие дела посреди ночи могут быть? До утра подождать не мог?

– Недосуг, мне поутру надо обратно, чтобы успеть к Якиму.

– Чего это?

– Ты, Степан Иванович, лучше челядь свою отправь досыпать да послушай, чего скажу…

Разговор, видно, предстоял тайный, Кучка, ворча, что ежели хотел втайне, так не надо было и шуметь, точно на торгу, все же сделал нужные распоряжения. Его челядь свое дело знала, тут же на столе появилось холодное мясо в большой миске, куря верченное, кусками рыба, соленые грузди, рыжики и еще много чего, словно за стол собиралась сесть вся Кучкова родня сразу. Сват от медов или заморского вина отказался:

– Сказал же, что по делу приехал.

– Так после…

– Вот после и подашь.

– Ну, говори, с каким таким делом ты ко мне среди ночи прибыл.

Авдей чуть помялся, но потом вскинул свои крохотные колючие глазки и почти шепотом поинтересовался:

– Степан Иванович, у тебя грамотка на твои земли есть?

– Хм, нет, так будет.

– Откель будет?

Не хотелось Кучке говорить, но пришлось, уж больно прилипчив Авдей, не отвяжешься.

– Князь намедни тут был проездом, обещал написать.

– Во-о-от! – почему-то довольно ткнул в боярина пальцем Авдей. – Ты от Юрия Суздальского намерен грамотку получить, так?

– Ну, так, его же княжество-то…

Кучка не мог понять, к чему это клонит сват, а тот был явно доволен услышанным.

– А про то, что Мономашичи с Ольговичами издревле не дружат, знаешь?

– Эк удивил.

– Но нынче князь Всеволод Ольгович и Мономашичей к себе переманил, всех, кроме нашего Юрия. Во как!

– И что?

– А то, что когда супротив самого Олега Святославича все русские князья поднялись, то и выгнали его прочь с Русской земли, недаром же Гориславичем прозван.

– Ты не темни, говори толком. Мыслишь, и Юрия могут погнать?

– А как же! – снова обрадовался кучковской сообразительности сват. – Вот он ныне поехал в Смоленск, а племянники-то его не подде-е-ерживают… О том, что князь Новый Торг захватил, про то еще не ведаешь?

– Не ведаю. Ну, и молодец, что захватил.

– Ага, только кто ему тот Торг простит? Как навалятся все вместе, так и пропал твой Юрий.

– Да не мой он! Чего ты-то хочешь? Не страшилки же ночью рассказывать приехал?

– Нет, только завтра надежный человек поедет к Великому князю Всеволоду, письма повезет с просьбой грамотку написать на земли…

– Да ведь это предательство! Можешь не любить князя, только к чему предавать, крест же Мономаху за него целовали?

– А где предательство? Разве мы от Юрия отказываемся? Нет, только просим Великого князя подтвердить, что земли наши. Выстоит Юрий, и ладно, получишь и у него грамотку, будешь хранить обе. А ежели нет, тогда как? Придут на твои земли другие, покажут Всеволодову охранную – и иди отсюда? А так у тебя уже есть готовая и раньше свары выданная.

Кучка слушал Авдея и понимал, что тот прав, хоть как-то надо охраниться от загребущих рук, но все равно качал головой:

– Узнает Юрий, не простит, и того, что есть, лишиться можно.

– Откель узнает-то? С Великим князем он ныне в ссоре, им вместе не жить и мира не будет. Коли другой Великий после Всеволода Ольговича будет, так и грамоту можно будет сжечь. А человек поедет надежный…

– Ростовские бояре удумали?

– Не-е… ростовские умней нас с тобой, у них давно такие грамотки выправлены, как только Всеволод сел, так и сделали. На всякий случай… А ноне мы с Тимофеем узнали, и себе решились. До утра только думай, после поздно будет. Завтра гонец через твое Кучково поедет, я решил вперед прибежать да тебе предложить.

– А с чего это ты ко мне приехал, сам-то отправляешь письмо?

– А как же! Тоже земли утвердить прошу да дары шлю.

Кучка задумался, Авдей пока рвал зубами мясо, хрустя луком и капустой. Он ловко подхватывал соленые рыжики и один за другим отправлял в рот, причмокивая:

– Хорошо у тебя грибки солят, ей-богу…

Кучка вздохнул, до рыжиков ли? Он понимал, что сват прав, если получить грамоту от Великого князя, это будет хорошей защитой перед другими, но перед Юрием совсем наоборот. Что делать, если Юрий Суздальский узнает? Тогда ничего хорошего не ждать.

– С огнем играешь, узнает Юрий – не простит. Голова полетит с плеч.

– Да откель узнает-то, ежели сам не скажешь?

– Ох, Авдей, не сносить нам с тобой головы…

У Кучки все нутро противилось такому делу, но сват раз за разом твердил одно: надо отправлять и себе письмецо с просьбой к Всеволоду подтвердить грамоткой земли, если этого не сделать, то, одолев Юрия, Великий князь или кто-то из тех, кто с ним, непременно отберут Кучково. А ежели Юрий выстоит, так и сам напишет грамоту. Как обещал.

Мял рукой бороду Степан Кучка, скреб затылок, ходил взад-вперед по горнице, кряхтел и маялся, но написал-таки уж под утро то, за что так ратовал Авдей.

Поутру у него глаза были красные от бессонницы. Голова, одуревшая от разных мыслей, может, потому и не заметил, как переглянулись отец с дочерью, когда Авдей собрался ехать и увидел свою Завею – сношеньку кучковскую.

– Ну, смотри, Авдей Ефремыч, коли что, на тебе грех будет…

Не выдержал сват, вздрогнул, чем добавил сомнений в душу Кучки, но тут же закрестился:

– Что ты, что ты, Степан Иванович, господь с тобой! Одной веревочкой же повязаны…

– Ладно, чему быть, того не миновать.

На том и разъехались.

Два гонца отправились вперед, один повез тайные письма к Великому князю в Киев, а второй… куда поехал второй, не знал никто, кроме отца и дочери…

У Юрия, когда прочел прошение Степана Кучки ко Всеволоду, в глазах потемнело. Давно ли сидели на берегу Московы. Князь перед боярином душу раскрывал, о своих планах рассказывал, как дальше мыслит ставить грады на земле Суздальской, как новых насельников расселять, льготы им давать, чтобы на ноги встали, как торговлю мыслит развивать… Говорили о том, что Кучково хорошо стоит, если постараться, то центром стать может, пусть не по рекам, неудобно, так дороги прямоезжие прорубить, просеки. Чтоб из Кучкова в одну сторону к Суздалю, в другую – через Козельск к Дебрянску и там к Чернигову быстро идти можно было.