Дым и зеркала - Neil Gaiman

Я уже не помню, ни почему мы с Джоном заговорили о Ктулху голосами Питера Кука и Дадли Мура[19], ни почему я вдруг решил прочесть Джону лекцию по стилистике Г. Ф. Лавкрафта. Полагаю, это было как-то связано с недосыпанием.

Сейчас Джон Джарролд респектабельный составитель и оплот британского книгоиздания. Кое-какие куски из середины этого рассказа зародились в том баре, пока мы с Джоном изображали Пита и Дада в роли монстров Г. Ф. Лавкрафта. А улестил меня превратить их в нечто связное составитель Майк Эшли.

Бенжамин Ласситер пришел к неизбежному выводу, что женщина, написавшая «Путеводитель пеших экскурсий по английскому побережью», книгу, которую он носил за спиной в рюкзаке, ни на одной пешей экскурсии не была и английского побережья, вероятно, не узнает, даже протанцуй оно по ее спальне во главе военного оркестра, громко и радостно распевая «Я английское побережье…» под аккомпанемент казу[20].

Он следовал ее советам вот уже пять дней, а в награду за труды получил только волдыри на ногах и боль в пояснице. «На всех английских морских курортах имеется десяток пансионов, которые будут только счастливы сдать вам комнату в „несезон“», – звучал один подобный наказ. Перечеркнув его, Бен написал рядом на полях: «На всех английских морских курортах имеется кучка пансионов, чьи владельцы в последний день сентября уехали в Испанию или в Прованс, намертво заколотив за собой двери».

Постепенно к этому прибавилось еще несколько замечаний. Как-то: «Ни при каких обстоятельствах не повторяйте моей ошибки, не заказывайте ни в одном придорожном кафе яичницу!» и «Что это за блюдо такое «рыба с картофельными очистками»?» и «С точностью до наоборот». Последнее появилось возле абзаца, в котором утверждалось, что обитатели живописных поселков на английском побережье больше всего на свете обрадуются молодому американскому туристу, отправившемуся на пешую экскурсию.

Пять адских дней Бен шел от деревни к деревне, пил сладкий чай и растворимый кофе в столовых и кафе и взирал на каменистые просторы и свинцового цвета море, дрожал в двух толстых свитерах и так и не находил обещанных красот.

Сидя на автобусной остановке, где однажды вечером развернул свой спальный мешок, он начал переводить ключевые описательные термины: «прелестный», решил он, означает «ни то ни се», «живописный» – «неприглядный, но с хорошим видом, если дождь когда-нибудь перестанет», а «очаровательный» скорее всего – «мы там никогда не были и не знаем никого, кто там бы бывал». Еще он пришел к печальному выводу: чем экзотичнее название деревушки, тем она скучнее.

Вот так на пятый день Бен Ласситер забрел в деревушку Инсмут где-то к северу от Бутла, которая в его путеводителе не обозначалась ни как «прелестная», ни как «живописная», ни как «очаровательная». В нем не были описаны ни ржавеющий причал, ни горы гниющих на галечном пляже плетеных корзин для ловли омаров.

На приморской набережной имелись три стоящих бок о бок пансиона: «Вид на море», «Mon Repose»[21] и «Шуб Ниггурат», в окне гостиной каждого неоновая вывеска СДАЮТСЯ КОМНАТЫ была выключена, а на входной двери висела табличка ЗАКРЫТО ДО НАЧАЛА СЕЗОНА.

Ни одного открытого кафе на приморской набережной не нашлось. Была только одинокая закусочная (обещавшая всю ту же «рыбу с очистками»), а на ней табличка ЗАКРЫТО.

Бен ждал у двери, когда она откроется, а серый день тем временем поблек и сменился сумерками. Наконец по пологой улице спустилась худенькая женщина с чуть лягушачьим лицом и отперла дверь. Бен спросил, когда закусочная заработает, на что она посмотрела на него недоуменно и сказала:

– Сегодня понедельник, голубчик. По понедельникам мы не работаем.

Потом она вошла в закусочную и заперла за собой дверь, оставив голодного и промерзшего Бена на пороге.

Бен вырос в засушливом городке на севере Техаса: единственная вода там плескалась в бассейнах на заднем дворе, а единственным средством передвижения и путешествий был пикап с кондиционером. Поэтому идея идти пешком вдоль моря по стране, где говорят на какой-то разновидности английского, показалась ему привлекательной. Родной город Бена был вдвойне сухим: он гордился тем, что запретил алкоголь за тридцать лет до того, как к сухому закону примазалась остальная Америка, и так его и не отменил. Соответственно, о пабах Бен знал лишь, что это греховные места, совсем как бары, только со смешными названиями. Однако автор «Путеводителя пеших экскурсий по английскому побережью» утверждала, что в паб полезно зайти в поисках местного колорита и нужной информации, а также что там всегда следует «поставить на всех» и что в некоторых можно поесть.

Инсмутский паб назывался «Книга мертвых имен», а вывеска над дверью уведомила Бена, что владелец зовется А. Альхазред и имеет лицензию на торговлю спиртными напитками. Бен спросил себя, уж не подают ли здесь блюда индийской кухни, которую он попробовал по прибытии в Бутл и которая ему даже понравилась. Но вскоре застыл перед табличками, одна из которых отсылала его в «Салон», а другая в «Публичный бар», и спросил себя, не окажутся ли английские публичные бары, как и их публичные школы, закрытыми и частными[22]. Наконец, потому что название напомнило ему встречающиеся в вестернах заведения, он направился в «Салон».

В оказавшемся баром-рестораном «Салоне» было почти пусто. Тут пахло разлитым еще в прошлом году пивом и позавчерашним дымом. На стойку опиралась полная крашеная блондинка. В уголке сидели два джентльмена в длинных серых дождевиках и шарфах. Джентльмены играли в домино и прихлебывали из ребристых стеклянных кружек темно-коричневый, подернутый пеной и похожий на пиво напиток.

Бен подошел к стойке.

– У вас можно поесть?

Задумчиво почесав нос, барменша неохотно призналась, что, наверное, может приготовить ему пахарский.

Бен понятия не имел, что бы это значило, и в сотый раз пожалел, что в «Путеводителе пеших экскурсий по английскому побережью» нет англо-американского разговорника.

– Это едят? – спросил он. Она кивнула.

– Ладно. Сделайте мне один.

– Пить что-нибудь будете?

– «Коку», пожалуйста.

– У нас «коки» нет.

– Тогда «пепси».

– И «пепси» нет.

– А что же у вас есть? «Спрайт»? «Севен-ап»? «Херши»? Взгляд барменши стал еще более пустым.

– Кажется, у нас есть в подсобке пара бутылок вишнада.

– Сойдет.

– Пять фунтов двадцать пенсов. Пахарский я вам принесу, когда будет готов.

Сидя за небольшим, слегка липким деревянным столиком и прихлебывая что-то газированное, которое и на вид, и на вкус было ярко, химически красным, Бен решил, что «пахарский» это скорее всего какой-то стейк. Он и сам понимал, что к этой догадке его подтолкнула попытка принять желаемое за действительное: перед голодным взором представал сельский, возможно даже буколический пахарь, ведущий своих жирных быков по свежевспаханному полю на закате. Да и вообще Бен уже был готов с полным хладнокровием и лишь небольшой помощью ближних умять целого быка.