Не трожь Техас! (ЛП) - Кристи Крейг

– Ты бы лучше убрал язык, гуляка, иначе без него останешься, – в праведном гневе прошептала Никки.

Глава 14

Единственный ответом стал тяжкий полувздох-полустон. Он еще не проснулся? Ноздри вдруг наполнило жуткое зловоние. Никки закрыла нос. Какие же эти мужики некультурные скоты! Она решила тихонько выбраться из постели и тут услышала громкое фырканье. Как будто кто-то всхрапнул.

– То есть, оправдываться ты не собираешься? – поинтересовалась она.

– Оправдываться? – повторил глубокий голос. Только он исходил не от…

Никки оторвала голову от подушки. В дверях стоял Даллас О’Коннор. Если он там… То кто?… Она перевернулась и уставилась на пса.

– Ты про Бада, – сообразил Даллас. – Извини. Он прокрался, когда я приходил тебя проведать.

Бульдог открыл глаза и снова пустил газы. На этот раз Никки отчетливо расслышала, как Бад это сделал. Медленно и… убийственно.

Вонища набирала силу. Никки зажала нос и скатилась с кровати.

Видимо, смрад добрался до двери, потому как Даллас быстро прикрыл нос и, кажется, сгорал со стыда.

– Извини, – промычал он, не отрывая ладони от носа, вошел в комнату и указал собаке: – Бад, убирайся отсюда! – Взгляд Далласа вернулся к Никки. – Могу поспорить, вчера вечером Тайлер накормил его человечьей едой. Баду такое нельзя, но разве Тайлер слушает? Ни черта!

Полусонная Никки все еще не могла поверить, что в постели лежал, лизал шею и травил ее вовсе не Даллас. В горле начал зарождаться смех. Она сдвинула руку ко рту, но неприятный запах ударил в нос, и она вернула ее обратно.

– Бад, пошел вон! Господи, чем Тайлер тебя накормил – дохлым скунсом? – Он снова посмотрел на Никки. – Извини.

Смех прорвался наружу. Даллас наблюдал за хихикавшей Никки, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок. Даже с наполовину закрытым лицом, благодаря этим морщинкам он выглядел очень симпатичным. Обтягивающая футболка и джинсы по фигуре также красили детектива. Никки снова подумала о кексах и почти непреодолимых соблазнах.

– Может, выйдем отсюда, пока вконец не провонялись? – Он развернулся и вышел, с Бадом на хвосте.

Никки отправилась следом.

– Но разве мы не забрали источник вони с собой?

Даллас хохотнул. Глубокий, густой смех, проник Никки в самое сердце, и вызвал желание снова его услышать.

Они стояли посреди гостиной и не сводили друг с друга глаз, пока к ним не вернулась вчерашняя неловкость.

– Хочешь кофе? – спросил все такой же кексоочаровательный Даллас.

– С удовольствием. Спасибо. – Осознав, что на голове у нее воронье гнездо, во рту корова ночевала, а глаза припухли со сна, Никки ринулась в коридор.

– Я… в туалет.

– Угу.

Идя по коридору, она ощущала на себе его взгляд. С каждым шагом неловкость только возрастала. Утренний туман в голове рассеялся, и реальность посыпалась на Никки, как канцелярские кнопки. Нужно позвонить и узнать, как там Эллен. Набрать Нану и спросить, сможет ли та одолжить машину, чтобы Никки могла проведать Эллен. Нужно попасть в галерею и проверить, насколько серьезен ущерб. Ох, и нужно убраться в квартире.

Вместо ванной комнаты она устремилась в спальню, где оставила баул с вещами для ночевки, дамской сумочкой и мобильником. Зловоние ничуть не выветрилось, но она не обратила на это внимания. Никки нашла сотовый телефон и порылась в сумочке в поисках квитанции, на которой написала телефонный номер мамы Эллен.

В боковом кармашке записки не было. В среднем тоже.

Куда он, черт побери, запропастился?

Внезапно она заметила яркое солнце, светившее сквозь открытые жалюзи, схватила телефон и проверила время. Двенадцать часов.

Гадство! Паника нарастала. Никки плюхнулась на пол и лихорадочно обыскала сумочку. Наконец она нашла записку и набрала номер.

Один гудок. Второй. В голове вспыхнуло видение: свисающая с каталки рука Эллен. Внутри все съежилось от страха.

– Ответь. Пожалуйста, ответь.

– Здравствуй, Никки.

– Миссис Вайс. – Не тратя времени на любезности, Никки выпалила: – Как там Эллен? – Голос дрожал, но успокоиться не получалось. Подруга чуть не погибла, а она преспокойно дрыхла до самого полудня. Никки не могла поверить, что способна на такое.

– С ней все нормально.

– Слава Богу! – Никки прижала колени к груди.

– Я только что разговаривала с Милтоном, и он сказал, что она живее всех живых. Я сейчас собираюсь в больницу.

– Тогда до встречи в больнице, – воскликнула Никки, голос все еще дрожал.

– С тобой все хорошо? – спросила миссис Вайс.

– Я в порядке. – Никки боролась со слезами, которые уже катились по лицу.

– Детка, у тебя самой вчера был кошмарный день. Уверена, тебе необходимо уделить внимание… бывшим родственникам и их потере.

Никки поняла, насколько непростительно халатно себя повела: она не позвонила родителям Джека. Как она могла им не позвонить? Они вообще в курсе? Конечно, им кто-нибудь позвонил, ведь так?

Никки пребывала в полнейшем смятении.

– Мне… нужно идти, – еле выговорила она.

– Береги себя.

Она уставилась на телефон. Родители Джека никогда не испытывали к ней теплых чувств. Леонам хотелось удачно женить Джека. По их мнению, девушка из бедного района, выросшая вместе с бабушкой в маленьком домике – потому что родители отказались от незаконнорожденной малявки, – совершенно не отвечала их требованиям. Когда-то именно так выразился Джек; она услышала эти обидные слова не от его родителей и не от своих собственных. Конечно, потом он засмеялся и сказал, что пошутил. Она ответила, что не видит ничего смешного, а он заверил, мол, ему плевать на мнение родителей. Он ведь женился на ней? Никки все еще было больно. Вероятно, отчасти потому, что она начала сомневаться: не ухаживал ли за ней Джек назло родителям. Богатенький отпрыск, перечивший воле мамочки и папочки.

Однако их равнодушие – фактически равнодушие Джека – никак не оправдывало нынешнее поведение Никки. Как, во имя Господа, она могла забыть им позвонить? Связывался ли с ними брат Далласа? Он ведь должен был оповестить ближайших родственников? Или он рассчитывал, что это сделает Никки?

Не принести свои соболезнования для Никки было, по крайней мере, непростительно. Она бывшая жена Джека, бывшая невестка Леонов. Раз в неделю она в обязательном порядке где-нибудь с ними обедала и больше трех лет сидела за их праздничным столом. Она должна была уважить родителей Джека, позвонив им, но оплошала.

Зная номер Леонов наизусть, Никки набрала цифры и помолилась, чтобы нашлись правильные слова.

– Ты! – На линии раздался женский визг. – Как ты смеешь нам звонить!

– Миссис Леон, – успела сказать Никки. – Я сожалею. Это я должна была… сообщить вам.

– Сообщить мне что? Что ты убила моего мальчика? Надеюсь, копы арестуют тебя, и остаток жизни ты проведешь в тюрьме!

– Я не…

– Я рассказала ему. Рассказала детективу О’Коннору все. Рассказала, как ты пыталась выбить из моего мальчика алименты.

– Я не…

– Рассказала, как ты уговорила моего мальчика изменить завещание. Ты получишь хоть цент, только через мой труп. – Она зарыдала. – Он был моим сыном. Моим единственным сыном.

– Я очень сожалению, – сказала Никки.

– Сожалеешь, что убила его?

– Я не… – Дыхание перехватило, и стало очень больно в груди.

– Держись от нас подальше! – рявкнула миссис Леон. – Я предупреждала моего мальчика, что ты обычная белая шваль.

Телефон умолк. Никки сидела на полу посреди комнаты и таращилась в экран. Тихие всхлипы переросли в рыдания.

Тони сразу же заметил Ли Энн – она в одиночестве сидела за обеденным столиком и щипала из пакета картофельные чипсы. Его взгляд устремился на пустое блюдце. Вне всяких сомнений, там совсем недавно лежал ее десерт, который она как обычно съела на первое.

О’Коннор вспомнил, как тяжело жене давалась здоровая пища во время беременности. «Если я должна питаться едой для кроликов, я это сделаю». И она делала. Он вспомнил вечер, когда она, зажав нос, ела брокколи, потому что прочитала, как это полезно для малыша. Тони твердил Ли Энн, что не нужно слепо следовать книгам, но тщетно. Он так жалел жену, что всякий раз, когда она отворачивалась, тибрил по одной брокколи и съедал сам. О’Коннор на дух не переносил эту хрень, но ради Ли Энн готов был съесть до последней веточки.

Шум столовой вернул его в реальность. Он наблюдал, как Ли Энн проглотила еще один ломтик. Она росла без матери, некому было следить за ее сбалансированным питанием из пяти групп продуктов. Для Ли Энн пирожное и пакет чипсов – идеальная еда.

Подойдя к столику, он страстно захотел наклониться и поцеловать жену, попробовать ее губы. Но вместо этого выдвинул стул и стащил чипс. Зеленые глаза наполнились шоком. Ли Энн выглядела такой же уставшей, каким он себя чувствовал.