Обучение по-драконьи или Полевые испытания на эльфах (СИ) - Шевцова Наталья

Увидев, что Ингвэ то и дело исподтишка поглядывает в том же направлении, где ошивался этот некто, он поинтересовался:

– Думаешь, нас пасёт?

– А хель его знает! – «философски» отозвался тот.

– Есть только один способ проверить, – хмыкнул Ганимед. – Как ты относишься к тому, чтобы прогуляться поглубже в парк?

Эльф криво усмехнулся.

– Я-то не против, но боюсь, что нашего «пастуха» мы уже спугнули.

Ганимед машинально посмотрел в том направлении, где он только что заметил тень. Однако там, где ещё мгновение назад стоял тёмный силуэт в домино уже никого не было. Не желая так легко сдаваться, Ганимед сосредоточился, сфокусировав все свои чувства на окружающем пространстве. Будучи эмпатом, он всегда, когда становился объектом чьего-то пристального внимания – был способен это почувствовать.

Всегда, но не в этот раз. Что могло означать, либо то, что соглядатай срочно унёс ноги, либо… что было намного хуже, соглядатай сумел от него закрыться.

Поняв по сосредоточенному выражению лица новоявленного напарника, что тот сканирует пространство на предмет обнаружения слежки, он дождался пока выражение глаз эмпата вновь станет осмысленным, и поинтересовался.

– Он всё ещё здесь?

Ганимед покачал головой.

– Если и здесь, то я его или же её не чувствую. Ора, а что ты скажешь? У тебя, случайно. нет ощущения, что за тобой следят? – мысленно обратился он к подопечной.

– Нет, а что, должно быть? – пришёл ему мысленный ответ, в котором сквозило удивление.

– Хотел бы я и сам это знать, – со вздохом ответил Ганимед. – Ладно, поход в глубь парка тогда отменяется. Что там с медицинской картой и историей болезни пострадавших, кстати? Не прислали ещё? Или без Стайлза нам и их не видать? – с иронией в голосе обратился он к Ингвэ.

– Представь себе, прислали! Так что, не плач! – протянув голограммовизор, с ехидцей в голосе парировал эльф и активировал полог невидимости.

Ганимед, тем временем, мысленно позвал Пандору и, как только она оказалась внутри защищенного пологом пространства, активировал голограмму отчёта и приступил к чтению, в процессе которого с каждой минутой становился более и более хмурым, и задумчивым. Наконец, Ингвэ, читавший отчёт вместе с ним, не выдержал.

– Я выдаю желаемое за действительное, или ты понял, что случилось с этой четверкой? – кивнул он на развернутые в воздухе медицинские карты.

– Понял, это громко сказано, – усмехнулся блондин. – Скорее, у меня есть гипотеза, объясняющая, почему судя по снимкам МРТ те двое, что ещё живы, мало того, что бодрствуют, так ещё и все функции мозга у них – в полной норме, а фактически, учитывая то, что они не реагируют не на какие раздражители, находятся в бессознательном состоянии. Подобную активность мозга, – указал он на подсвеченные области в таламусе, базальном отделе переднего мозга и заднем гипоталамусе, – я видел у застрявших в виртуальной реальности. Все жертвы, правда, в том случае были подключены к виртуальной реальности через специальную гарнитуру, а в этот раз…

– Никаких гарнитур нет, – закончил за него собеседник.

– Зато есть богиня Смерти, – многозначительно возразил Ганимед.

– Богиня Смерти? – удивленно переспросил Ингвэ и неосознанно посмотрел на Пандору.

– Ты думаешь это он обо мне?! – издала нервный смешок юная богиня. – Им, конечно, обо мне не самого лучшего мнения, но сейчас он не обо мне, а о Хель, – предположила она. Но на всякий случай всё же уточнила: – Им, ты же о Хель?

– О Хель я. О Хель я, – с покровительственной улыбкой, успокоил подопечную Ганимед. – А если ещё точнее, о её способности призывать к себе астральное тело любого смертного. И о её любви к интригам, играм и заключению сделок. Ну и, в конце концов, о том, что, я почти уверен в том, что те двое, которые умерли – или проиграли или не сумели выполнить условие сделки. А те двое, что ещё живы, если они конечно же, ещё живы – всё ещё играют или пытаются выполнить условие сделки.

– То есть, ты думаешь, что Хель призвала этих четверых и заключила с ними сделку? Но откуда она знала, что они согласятся? – с некоторым скепсисом в голосе вопросил Ингвэ. Вслед за чем, уточнил: – Ты ведь в курсе, что Хель не может вовлечь в свои игры смертных без их на то согласия?

Ганимед, на лице которого вдруг расцвела широкая, самодовольная улыбка, кивнул.

– В курсе! И если это всё-таки Хель, то вот тут мы её и поймаем!

– И откуда такая уверенность? – недоуменно поинтересовался эльф.

– А оттуда, что ты прав, Хель не могла знать, кто из чарованных пением фантомных сирен согласится заключить с ней сделку! А значит… – начал он и многозначительно замолчал, давая возможность Ингвэ и Пандоре самим додумать, что это значит.

И Ингвэ с Пандорой его не разочаровали.

– Хель предложила сделку всем зачарованным! – практически в унисон воскликнули они.

– И погрузив их в глубокий гипноз, мы сможем это доказать или опровергнуть, – продолжил свою мысль Ингвэ.

– Нам, кстати, ещё очень повезло, что на сделку согласились только четверо, – добавил Ганимед.

– Нам повезло бы, если бы на сделку никто не согласился, – ворчливо возразил Ингвэ.

Ганимед несогласно покачал головой.

– Не мне тебе рассказывать, что может посулить смертному Хель и как хорошо она умеет убеждать. Посему, четверо рискнувших из сотни зачарованных – это за счастье!

– А с тенью, которую мы засекли, что? – вспомнил вдруг Ингвэ. – Учитывая, что Владычице царства смерти посредники между ней и душами не нужны, значит ли это, что тень, не причём?

– Может и не причём, но я всё равно хотел бы поймать эту тень. Тем более, что посредники Хель может и не нужны, а вот наводчики, очень даже… – задумчиво добавил Ганимед. – Вряд ли Владычице царства смерти больше нечем заняться, кроме как сидеть у ледяного шара или что там у неё?..

– Зеркало Всевидения, насколько я знаю, – подсказал Ингвэ.

– Угу, – кивнул Ганимед. – Вот возле него сидеть и ждать пока Пандора набочинит. Не то, чтобы Пандора нас так уж редко «баловала» боками, – усмехнулся он. – Но всё же не каждую минуту и не каждый час. Опять же вряд ли Хель позволила бы кому-то, кроме себя всёвидеть. Ибо чревато это! То есть, у неё есть соглядатаи.

– Согласен, – кивнул эльф. – И… так и быть, признаю: я восхищён! Соображалка у тебя, Им, что надо!

– Перестань, – типа смущенно махнул рукой Ганимед и «скромно» заметил: – Это моя работа. Пару тысяч лет на моей должности, и ты тоже станешь гением сыска. К слову, о сыске, дёрни-ка снова моего коллегу! Может он уже освободился?

– Может и освободился, – ответил ему насмешливый голос Стайлза. – Что, без меня как без рук?

– Что-то в этом роде, – усмехнулся Ингвэ и озабоченно поинтересовался: – Как там всё прошло?

Стайлз устало вздохнул.

– Хорошая новость в том, что у нас по-прежнему есть двадцать четыре часа на расследование, – с кривой усмешкой сообщил он.

– А плохая? – оценив настроение друга, уточнил Ингвэ.

– Даже если мы докажем невиновность Пандоры, ей всё равно придётся покинуть территорию Юсальфхейма в течение всё тех же двадцати четырёх часов. Простите, Ора, – виновато проговорил он, переведя взгляд на девушку. – К сожалению, пригласив Русала Зеркального на заседание в Конгресс, мы сделали не лучше, а хуже. Узнав для чего, именно, вы прибыли в нашу реальность, конгрессмены единогласно решили, что судьба вашей реальности не имеет никакого отношения к Юсальфхейму, поэтому по отношению к вашей миссии, Юсальфхейм должен оставаться настолько нейтральным, насколько это вообще возможно в данный момент.

– Другими словами, они опасаются проблем с Хель, – резюмировал Ингвэ.

– И, учитывая то, что мы знаем, они правы, – прошептала Пандора. – Так что не берите в голову, Стайлз. Никто и ни в чём передо мной не виноват. Если кто и должен просить прощения, то только я, потому что…

– Ора, я же уже объяснил тебе, что вины твоих фантомов в том, что те четверо эльфов так и не очнулись нет, – раздраженно оборвал её Ганимед.