Крылья крепнут в бою - Василий Голубев

Зная, что где-то за мной второй "спитфайр", я пошел круто вверх. И вовремя: трасса мелькнула рядом с левой плоскостью. Оторвавшись от противника, осмотрелся. Я выше всех. Выгодная позиция. Увеличиваю скорость и бросаюсь выручать Геннадия. Он делает головокружительные маневры и уходит от атак двух "спитфайров". Третий, не вступая в бой, уходит в сторону моря. Ну, теперь два на два... Да еще у меня запас высоты - можно повоевать...

Атакую ближайшего к Цоколаеву преследователя. Он уходит вверх, потом круто вниз. Почти у самой воды выравнивает самолет и тоже уходит в сторону моря.

Цоколаев дает прицельную очередь из пушек по своему противнику. Тот сразу выходит из боя, удирает на большой скорости...

Первый бой с четверкой "спитфайров" закончился нашей победой. Один сбит, остальные ушли. А вот как они дошли, я узнаю только спустя три года...

2 ноября отряд кораблей покинул Ханко и 4 ноября благополучно прибыл в Кронштадт. Он увез, как мы позже узнали, два дивизиона артполка, артиллерию одного из стрелковых полков, много боезапаса, военно-морской госпиталь, продовольствие и 4246 солдат и командиров.

3 ноября стало известно, что центральный орган нашей партии газета "Правда", приняв по радио письмо ханковцев, опубликовала его. На следующий день "Правда" поместила передовую статью о нашем письме и борьбе героического Гангута.

Статья была озаглавлена "За Москву, за Родину!".

Вот строки из этой статьи: "Во вчерашнем номере "Правды" был напечатан документ огромной силы - письмо защитников полуострова Ханко героическим защитникам Москвы.

Это письмо нельзя читать без волнения. Оно будто бы написано кровью. Сквозь мужественные строки видна беспримерная и неслыханная в истории борьба советских людей, о стойкости которых народ будет слагать легенды".

В передовой статье "Правда" писала: "Мужественные защитники Ханко дерутся с таким героизмом, потому что они знают: с ними весь народ, с ними Родина, она в их сердцах и сквозь туманы и штормы Балтики к ним идут, как электрические искры огромного напряжения, слова восхищения и привета. У этих людей нет ничего личного, они живут только Родиной, ее обороной, ее священными интересами.

Этот доблестный героический подвиг защитников полуострова Ханко в грандиозных масштабах должна повторить Москва!"

ОБРАТНЫЙ ПУТЬ - НЕЛЕГКИЙ

Летчики первыми увидели и узнали, что защитники Ханко, ведя активную оборону, приступили к эвакуации войск и техники. Ночами по дорогам мимо аэродрома шли части и подразделения в сторону порта. В то же время пехотные части, морские десантники и артиллеристы по мере ухода с передовой ряда подразделений демонстративно усиливали огонь.

Нам особенно по сердцу были действия артиллеристов: на каждый снаряд противника они теперь отвечали тремя. Огневые налеты врага на аэродром сделались реже и слабее. Нам стало легче взлетать и садиться. Однако облегчение было недолгим: пошли снег с дождем. А это немногим" лучше вражеских снарядов. Огромные лужи, покрытые тонким льдом, расползались все шире, и мы, попадая в них, калечили самолеты иногда больше, чем это делали вражеские пули и осколки. Винтов запасных не было, и техники деревянными молотками, на глазок, выправляли дюралевые лопасти. Освоили они это небывалое в авиации мастерство очень хорошо.

Мы вновь и вновь прикрывали погрузку отрядов кораблей, которые с наступлением темноты уходили в Кронштадт. А вскоре пять "спитфайров" вызвали нас на бой - такое иногда бывало в годы войны. Вызов мы приняли и, предварительно обговорив план сражения, взлетели двумя парами. Противник ходит двумя группами - три и два, все на одной высоте.

Я покачал им крыльями, они ответили. Значит, мы правильно догадались им нужен бой-реванш. Наши дне пары разделились, и враги, вероятно, ликовали: считали, что теперь-то нам придет конец. Но просчитались. Все вместе они бросились на нас с Татаренко и начали преследование. Пулеметные трассы "спитфайров" проходят очень близко от нас: на каждом истребителе врага по восемь пулеметов "браунинг".

Вижу пару Васильева впереди и выше. Мы незаметно для врага тянем его в нужном направлении - под пару Васильева. И тут ловушка захлопывается. Васильев с Байсултановым пикируют и почти в упор расстреливают двух "спитфайров". И, как поется в песне, "пенистые волны моря проглотили их в один миг".

Остальным трем истребителям уже не до боя: они ищут путь к спасению. Но Татаренко ловит одного из них в прицел. Пулеметная очередь, самолет врага завертелся в нисходящей "бочке". Вот-вот и он упадет. Но над самой водой летчик все же вывел его в горизонтальный полет. Остальные два, шарахаясь из стороны в сторону, уходят к своим островам.

После посадки Миша Васильев сказал мне:

- Разве можно так долго подставлять себя под огонь противника? У меня сердце сжалось, когда увидел твой самолет в полосах трасс! Подумал - все...

- Миша, я ведь подводил их к тебе под удар, потому и шел на риск. А трассы - наплевать! Мы же применяли надежный прием - скольжение, уходили от прицельных выстрелов. Я часто, особенно попав под зенитный огонь, пользуюсь этим приемом. Все нормально!

Так-то так, но в ожидании обеда я сел на инструментальный ящик и почувствовал мелкую дрожь в коленях. Победы нам все же достаются нелегко..."

Радостная, улыбающаяся Шурочка всем нам четверым налила по полстакана спирта.

- Выпейте, милые вы мои, - сказала она. - Вы прилетели, и, значит, все хорошо...

- Сейчас нам пить нельзя, Шурочка, - сказал Васильев, - оставь на вечер, к ужину.

- Пейте. Те, с которыми вы бились, сегодня больше не прилетят, убеждала нас Шурочка. И она была права: "спитфайры" ни в этот день, ни вообще до конца нашего пребывания на полуострове на бой нас не вызывали.

14 ноября ликование охватило весь Гангут: радисты приняли сообщение о том, что газеты опубликовали ответ защитников Москвы защитникам Гангута:

"Пройдут десятилетия, века пройдут, а человечество не забудет, как горстка храбрецов - патриотов земли советской, ни на шаг не отступая перед многочисленным и вооруженным до зубов врагом, под непрерывным шквалом артиллерийского и минометного огня, презирая смерть во имя победы, являла пример невиданной отваги и героизма. Великая честь и бессмертная слава героям Ханко! Ваш подвиг не только восхищает советских людей, он вдохновляет их на новые подвиги, учит, как надо оборонять нашу страну от жестокого врага, зовет к беспощадной борьбе с фашистским бешеным зверем".

Высокая оценка Родиной ратного подвига поднимала защитников Красного Гангута на еще более упорную оборону маленького клочка земли, крепостью стоящего в устье Финского залива.