Душегубы - Леонид Влодавец

Пошли раскрутки и в другом направлении. В частности, от сцепщиков и машиниста маневрового узнали, что прицепить к товарному поезду бесхозный порожняк их уговорил какой-то незнакомый дядя крупных размеров, в кожаной куртке а-ля "американский бомбардировщик", представившийся коммерческим директором какой-то фирмы, названия которой они, конечно, спрашивать не стали. Заработать по сто "зеленых" в условиях хронического денежного дефицита никто не отказался. Сначала все клялись и божились, что вагон был пустой, но потом один раскололся и сказал, что ручаться за это не может, потому что вагон увозили закрытым и внутрь не заглядывали. Этот же сцепщик обмолвился, что на дебаркадере были какие-то четверо, одного из которых "коммерческий директор" назвал Женей. Потом, хотя и очень нехотя, вспомнил, как "директор" справлялся у Жени, сколько загрузили в вагон, и то, что прозвучало число "сорок восемь". Чего именно, то есть ящиков, бочек, коробок или каких-то иных тар, сцепщик не знал, но мог точно сказать, что речь явно шла не о тоннах, потому что маневровый легко стронул вагон с места. Очень важным оказалось еще одно обстоятельство. Сцепщик хотя и не рассмотрел тех, кто был у пакгауза, но запомнил, как "директор" приказал им по-быстрому уходить по домам. Из этого сделали вывод, что грузили вагон какие-то местные жители. В пятитысячном заводском поселке даже по самым хилым описаниям, полученным от железнодорожников, удалось очень быстро вычислить Женю - Евгениев на весь поселок было человек пятнадцать. Гражданин Брагин Евгений Алексеевич, к несчастью для себя, оказался фигурой заметной и ранее судимой, а кроме того временно не работающей. Подвело его и то, что он второй день находился в запое, видимо, употребляя на пользу "гонорар", полученный от "директора". Будучи в веселом расположении духа и полагая, что никакого криминала в своей индивидуально-трудовой деятельности он не допустил, Брагин поведал следствию, что "коммерческий директор", которого он так же хорошо знал, как и сцепщики, пообещал им за погрузку сорока восьми коробок по двести тысяч на рыло, а также дал ключ от пакгауза, где "это" лежало. О том, как "это" попало в пакгауз и что "это" такое было, поддавший Брагин не знал и не интересовался.

Когда его спросили, не опасается ли он, что "это" могло принадлежать вовсе не "директору", а потому потянуть на статью 144 УК, Брагин только хмыкнул и предложил поискать того лоха, который загрузил "это" в пакгауз, никому не принадлежащий, никем не охраняемый, да еще и отдал ключ "директору".

На третьи сутки проведения всяческих следственных действий и прочих оперативно-разыскных мероприятий должны были быть получены данные о том, кому же все-таки принадлежит пустопорожний пакгауз и, возможно, кто именно тот "лох", который положил туда сорок восемь коробок, уехавших вместе с Ваней и Валеркой в неизвестном направлении. Кроме того, на конец-то обнаружилось, что в 500 километрах от исходного пункта, на товарной станции областного центра, некий порожний вагон отцепили и перегнали в заброшенный песчаный карьер. Но машинист, перегонявший вагон, ничего объяснить следствию не мог. То ли от большой тоски, то ли по роковой случайности он выпил в нерабочее время два стакана метилового спирта и отдал Богу душу ровно за сутки до того, как до него добралась транспортная прокуратура. Жена его по поводу обстоятельств пьянки ничего пояснить не могла, потому что еще до возвращения мужа с работы "раздавила бутылочку" на двоих с соседкой и крепко спала, а откуда взялась вторая бутылка, с метанолом, понятия не имела. Сын машиниста жил отдельно, родителей навещал редко и ничего толкового сообщить не мог.

Но вот тут-то и разыскал Антона Борисовича молодой человек приятной наружности, который передал ему привет от его старого знакомого Эдуарда Сергеевича, а затем, с глазу на глаз, попросил не пренебречь приглашением в гости, скромно сообщив, что у господина Тихонова есть кое-какая обнадеживающая информация относительно судьбы Соловьева-младшего.

Антон Борисович был человеком понятливым и не стал уведомлять следственные органы об этом сообщении. Уже к вечеру Соловьев в сопровождении нескольких особо доверенных лиц и в том числе опального прапорщика Середенко - полковник на радостях, что папа его беглого воина покидает территорию части, выписал Грише командировку аж на 14 суток, - прибыл на скромную дачу Эдуарда Сергеевича, располагавшуюся на территории того самого закрытого и хорошо охраняемого поселка, где проживало все самое крупное областное и городское начальство.

Хозяин принял своего дорогого гостя с надлежащим радушием, пригласил с дороги в баньку. Напарившись вдоволь, перешли в предбанник, где был накрыт стол, и отослали всех холуев. Именно так всегда начинались серьезные разговоры.

- Ну, Антоша, - сказал Тихонов, поднимая рюмочку, наполненную "кристалловской" водкой, - со свиданьицем.

Соловьев молча кивнул, чокаясь. По этикету здесь настырничать не полагалось, но нетерпение по поводу долгожданной информации Антону Борисовичу было ой как трудно скрыть.

- Не мучайся, не мучайся, Тоша, - подбодрил Эдуард Сергеевич, - хорошие у меня вести. Расслабься, покушай, выпей, не сиди как просватанный. Мы ж друзья, верно?

- Друзья, - согласился москвич, прожевывая ломтик семги, - но ты бы, Эдик, уж не томил долго. А то что-то у меня сомнения насчет твоих хороших вестей...

- Разве я не понимаю? Сын, наследник, родная кровь... Как же ты его в армию-то отдал, не понимаю? Поскупился, что ли?

- Долго объяснять. Воспитывал-то вроде нормально, а у него романтика взыграла. Когда сказал, что запру дома, он, дуралей, вены себе резанул... Не сильно, правда, но напугал. Ну я и подумал: хрен с ним, пусть поглядит, что такое армия. Кто ж его знал, что он оттуда в Чечню побежит?

- Интересно, ей-Богу! - усмехнулся Тихонов. - И за кого ж он там воевать собрался, за наших или за ихних?

- Вроде за наших... Хотел я его забрать, а он, сопляк, удрал. Гришка, сукин сын, проспал. Говори уж, Сергеич!

- Сразу, чтоб сердце не болело, скажу: живой он и здоровый. Сытый, спит в тепле, в хорошем месте живет, свежим воздухом дышит.

- Сколько? - спросил Соловьев.

- Третий день пойдет... - не понял Эдуард Сергеевич.

- Я спрашиваю, сколько с меня возьмешь, чтоб вернуть?

- Ну, Тоша, ты что, обидеть хочешь, что ли? Какие деньги в таких делах? Если б он у меня был, я б тебе его прямо в Москву привез, за свой счет. Копейки бы не попросил.

- Значит, он не у тебя? А где же, черт побери?

- Будем так говорить - у серьезных людей.

- Та-ак... - глубоко вздохнул Антон Борисович. - Порадовал, называется. Значит, цену не ты назначаешь. Назови хоть, сколько попросят примерно...

- Вот все-то ты торопишься, Антоша. Прямо как молодой. Я тебе говорю: не напрягайся, не трави душу. Давай по второй? Между первой и второй - перерывчик небольшой!

Выпили, но на душе у Соловьева не потеплело.

- Закусывай, закусывай, Тоша! - убеждал Эдуард Сергеевич. - Сразу видно, что заелся в Москве, нашим разносолом не удивишь... Ну уж откушай, откушай, уважь!

- Ты меня понять можешь? У тебя-то есть дети?

- Не рискнул. И жениться не собрался. Зачем родней обрастать? Но тебя понимаю. Не психуй, главное, не дергайся - и жизнь лучше покажется. А самое основное - меня слушайся. Я ведь тебе добра хочу.

- Поверил бы, - мрачно пробормотал Соловьев, - так, может, и послушался бы.

- Ну а куда тебе деваться? Надо верить, иначе по-хорошему не получится. У тебя, понятно, есть разные возможности, это я сознаю как человек грамотный, но на твоем месте я бы сейчас от самодеятельности в направлении сынка отказался. Не хотел пугать тебя, но риск есть. И большой.

- Я тебя третий раз спрашиваю: сколько? Миллиард? Пять? Десять?

- А что, у тебя и десять найдется? - прищурился Эдуард Сергеевич. - Не перегнул ли?

- Найду, если надо, - буркнул Соловьев.

- Это ты, и правда, не в себе немного... - усмехнулся хозяин. - Ладно, хлебнем по третьей и продолжим ближе к делу.

Третья рюмка и обещание приблизиться к конкретным проблемам немного подняли настроение Антона Борисовича.

- Подставил тебя сынок твой очень серьезно, - вздохнул Эдуард Сергеевич. То, что он из армии сбежал, - это туфта. Это сейчас за проблему не считается. Но сбежал он не один, а с другим пацаном, который перед тем, как удрать, замочил из автомата двух своих же ребят.

- Знаю, в курсе...

- И это еще не совсем беда, хотя они вместе два автомата унесли. Хуже другое. Уехали они из того городка, где служили, забравшись в порожний вагон. А в этот порожний вагон один серьезный человек пристроил небольшой такой груз. Только цена большая очень.

- Понял...

- Хорошо, что понял. Откуда этот груз шел, зачем, почему - это я, думаю, тебе знать не интересно. Но вот получателей у него, как ни странно, по некоторым обстоятельствам оказалось несколько. Конечно, тому, кто отправлял, в общем, до глубокой фени, кто его тут примет, лишь бы бабки уплатили вовремя. Однако у нас в области было уже не все равно, кто этот груз получит. Ну, представляешь себе ситуацию? Заплатил за груз, допустим, господин А, а получил товар господин Б. Конечно, нюансы, я думаю, тебе без разницы, но для прояснения обстановки кое-что сказать надо.