Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артём Рыбаков

– Отчего ж не попробовать… Только вот, правила спортивные я соблюдать небуду.

– Да и не надо! – и он повёл плечами.

«Так, стойка, по-нашим временам архаичная – руки низковато держит… Тяжелее меня килограммов на десять-пятнадцать… Чуть выше ростом… И лет на пятнадцать моложе…» – Я в темпе «прокачал» своего противника.

Чернов сближается со мной, сделав три быстрых приставных шага, и «стреляет» в голову прямым с левой.

«Мда, а вот тактика у тебя, дружок, чисто спортивная…» – и я быстро сажусь пятой точкой на землю. Внешне небыстрым движением, не бью, а, скорее, толкаю двумя вытянутыми пальцами правой руки его левую ногу чуть выше колена. Нога «складывается», и боксёр рушится на спину. Я поднимаюсь на ноги. Публика в недоумении.

Чернов снова на ногах. Показывает прямой в голову и… он хотел меня поймать «крюком с задней», то есть дождаться моего ухода от фальшивой атаки, и мощно рванувшись вперёд, «припечатать» боковым. Но вместо уверток и уходов, я просто отскочил назад. Далеко, почти на метр. Правда перед этим я нежно «взял» кулак его передней руки двумя руками… И немного повернул. Так что сейчас боксёр лежит мордой в землю, а его левая рука, натянутая, как струна, позволяет мне контролировать любое его движение.

– Достаточно? – спрашиваю я его.

– Или бог троицу любит? – и отпускаю его руку. Он встаёт, и, потирая зудящую руку, принимает боевую стойку.

«Упорный, но ещё глупый» – думаю я и громко и протяжно ору. Что-то вроде «Уууууааааиииииии».

Чернов вздрагивает от неожиданости, и я с короткого подшага пинаю его в центр груди. Но, памятуя о данном командиру обещании, исполняю не «пинок-проткнуть-насквозь», а более гуманный «пинок-закинуть-мешок-подальше». Ножки боксёра отделяются от земли, и он улетает за пределы круга зрителей.

Я церемонно кланяюсь побеждённому и обвожу присутствующих особым, «значительным», взглядом.

– Ещё желающие силушкой померится есть? Желающих почему-то не нашлось. И мы пошли бегать, прыгать и кувыркаться.

**Бродяга. Взгляд сбоку.

Мы с Фермером сидели на поваленном дереве и смотрели, как Арт на поляне показывает бойцам некоторые фокусы из своего богатого арсенала.

– Времени нет – Фермер хрустнул суставами пальцев. – Сколько еще мы тут с ними провозимся? Нет, натаскать-то их до более-менее приличного состояния мы, может и сумеем. Если немцы не помешают. И еды хватит.

– Есть соображения?

– Ну, какие тут, нахрен, соображения? Фронт далеко и с каждым днем все дальше. Связи ни с кем не имеем, планов противника не знаем. Ну, сам посмотри – нас всего-то десятка два, и то, если раненных считать. Ну, оружием, слава Аллаху, разжились, патроны на два-три часа нормального боя есть, фугасы вот, гранаты. И, что? Что мы с такой сборной солянкой сотворить РЕАЛЬНО можем? Ну, взорвем еще пару мостов, колонны пощиплем… Рано или поздно немцем это остобрыднет, подгонят они полк, обложат лес… Дальше продолжать?

– Не надо. – Тактику немцев по этой войне я помнил и энтузиазма мне это тоже не прибавило. – Совсем в лесу сидеть, тоже не в кайф. Неделю, ну дней десять, мы на этих запасах продержимся, заодно и народ поднатаскаем. Есть одна мысль…

– Колись.

– Кузнецова помнишь?

– Это, которого же?

– Того самого, который Герой. Николая Ивановича.

– Ну, помню и что?

– Чем он сам и его отряд занимались?

– Ну… Разведкой они занимались.

– Ну, разведчики из нас, без связи-то, как из дерьма пуля. Нароем чего, куда девать-то нарытое?

– Ты мне загадки не говори, к делу давай.

– А, помимо всего прочего, занимался наш дорогой Николай Иванович индивидуальным террором. И, нехило в этом преуспел!

– Ну, да, как я сразу не допер! Кого первого мочить будем? Сразу фюрера, или уж все-таки с Гудериана начнем? Так сказать, по старшинству? Как с младшего по званию?

– Ты не смейся, я ведь серьезно говорю. Кузнецов вообще втроем работал, ну агентура ему сведения подгоняла какие-никакие. И, то, сколько он генералов завалил и каких?

– И сколько?

– Троих убил, одного тяжело ранил, а одного, так вообще – украл. Я уж, про прочих молчу, а их тоже нехило набралось.

– Ну, так его же и поймали, в конце концов.

– Погиб он при задержании. Но, я вот что имею в виду. Сколько у него ребят было? Трое, с ним вместе. И опыта, такого как у нас не было вообще. Я уж про технику вообще молчу.

– У нас! Это ты у нас террорист, а мы честные спецназовцы.

– Да? И скажи на милость, чем твои действия от террора отличаются? Особливо – на войне?Люк в Афган по турпутевке ездил?А, ты там гидом работал?

– …

– То-то же. Ты, не забывай, я еще в советское время членов Политбюро охранял, так что как охрану ставить и как ее проходить, помню еще. И, как и в какой стране это поставлено сейчас и тогда, тоже. А, если еще и группу прикрытия и разведки профессиональную подготовить, вон, хоть бы и из них… Боевую группу – это уже из наших. Арта, вон, Люка – в ударную группировку, мы с Казаком инженерное прикрытие соорудим и на отходе поработаем. Да и сам еще, может, на что сгожусь, еще не совсем одряхлел.

– Да, уж, ты пожалуй, одряхлеешь! Но, вообще мысль дельная, подумаем…

** Автор – Александр Конторович

Пока я прохаживался, давая ценные советы «курсантам», Фермер и Бродяга уединились по «командирским» навесом и о чём-то спорят. «А чего гадать. Надо будет, сами донесут «судьбоносные решения"». Хотя о судьбе нашей задуматься стоило. Ну, сколько мы ещё так проскачем, без кола, без двора? Неделю? Две? С тесного пятачка у Минска мы, вроде вырвались, теперь неплохо бы вдумчиво засесть за карту и определятся с районом и образом действий. Да уж с районом… Буквально с утра вспомнил что-то важное, связанное с Минском, а сейчас из головы вылетело… Ничего, вспомню… Я услышал, что меня кто-то окликнул по имени:

– … Антон, Антон! Ты что, оглох что ли?

Поворачиваюсь. Ба, да это же Казачина! Главвсехнахренподрывтрест, собственной персоной.

– Да Ваня. Что случилось?

– Отойдём на минутку, разговор есть.

– Секунду… Так, всем отдыхать пять минут. Советую лечь на спину, а ноги разместить так, чтобы они выше головы были. И не курить! – это уже занимающимся. Отойдя на пяток метров, мы уселись на тёплую землю.

– Ну, с чем пожаловал?

– Тох, ты только не обижайся, но я вчера схитрил.

– ?

– Ну, когда фугас испытывали.

– И в чём же хитрость была.

– Я пороха недосыпал. Точнее оставил только треть от нормального заряда.

– А почему?

– Гильзу на полном в пыль разнесёт, и на трети заряда видел, как её разворотило.

– Так на что мне обижаться-то? Ты же для дела. Кстати, а если заряд прикапывать, как, эффективнее будет?

– Да. Точно эффективнее. Я почесал затылок, а потом выдал на-гора ещё одну «гениальную» идею:

– Вань, а я придумал, как нам электровоспламенители сэкономить. Только ты не отвергай её сразу. Обдумай, ладно?

– Ну, давай, высказывай! Я подобрал щепочку и начал чертить:

– Вот, смотри… Берём несколько наших зарядов, и заклиниваем их в бревне… Или зажимаем между двумя брёвнами. Это поможет от преждевременного разрыва?

– Может и помочь. Смотря чем зажимать будем…

– Верёвочной скруткой. Или проволокой. Дальше слушай. Вот здесь крепим электровоспламенитель, а от него делаем дорожки из смеси смолы и пороха. Его у нас, как я понимаю, теперь – хоть на зиму заготавливай?

– Интересная идея. Пойду, проверю. Может и сработать.

– А ты, вообще, зачем подходил?

– Так, извинится хотел. Я уставился на Казачину.

– Извинится? Ну ты, брат, даёшь! Но спасибо! Мне приятно.

– Да не за что… Тош, я ещё тебя попросить хотел…

– Ну?

– Ты меня отдельно не поучишь? – я вспомнил, что ещё ТАМ, в нашем времени Ваня собирался прийти, поучится, но всё как-то не складывалось.

– Вань, о чём разговор? Конечно, поучу.

– А то знаешь, хочется соответствовать высокому званию советского «сверхдиверсанта» – и Ванька лукаво улыбнулся. Я дружески ткнул его кулаком в плечо:

– Замётано. Через неделю будешь кирпичную стену с одного удара разваливать. Головой. Причём независимо от твоего согласия.

Отсмеявшись мы разошлись по своим делам: я – к своим «баранам», а Казачина пошёл экспериментировать со смолой и порохом. ….

Погоняв «курсантов» ещё с полчасика я объявил об окончании занятия. В быстром темпе выдал персональные рекомендации каждому и, довольный собой, направился к командиру с целью получения дальнейших указаний.

Идя по полю, я обратил внимание на неприятный запах, на который до этого момента как-то не обращал внимания (Как же обратишь тут – четверо суток – это с учётом поездки в Минск и подготовки к игре, без душа и ванны!). Что-то знакомое было в нём… Чёрт, ну точно! Так пахло в больничном морге! В отрочестве, ещё учась медучилище, я пару лет отработал санитаром, а затем и операционным медбратом в одной из московских больниц. Только здесь к этому «запаху смерти» не примешивался «аромат» формалина, вот я сразу и не узнал его. Блин, да мы же на кладбище живём! Хорошо, что я к командиру иду, надо будет предложить перебраться куда-нибудь в другое место. Размышления на эту не очень приятную тему как будто придали толчок моим мыслям. Я вспомнил, то важное, что забыл утром…