Убийство на шабаше - Светлана Алимова

— А почему ты не умерла? — Адалинда вскинулась. — Почему погибли только мы?

— Я должна была умереть в сорок один год. Мое убийство демон растянул на тридцать лет.

— Ты дольше нас прожила. Несправедливо, — буркнула та, выпрямившись, — но жизнь и не бывает справедливой, да? Ладно, Голди, Беата права. Это вина демона, а не твоя. А он сдох и больше ему ничего не сделаешь.

— Это лишь часть моей вины, — та сглотнула, — есть еще кое-что. Отвратительное и жестокое. Я винила себя в этом много лет и пыталась скрыть ото всех, но оно все равно выплыло наружу. Вэл, прости меня. Я всегда дорожила нашей дружбой и готова была сделать для тебя все. Но это не искупило бы того вреда, что я тебе нанесла.

— О чем ты говоришь?

— Это я украла твой дар. Из-за меня ты превратилась в пустышку, неспособную призвать фамильяра.

Валери оцепенела.

— Ты что несешь? Это не могла быть ты! Зачем тебе это делать?

— Я попросила демона дать мне колдовской дар, потому что сама его не имела, — Голди смотрела ей в глаза, — а он ответил, что для этого нужно забрать его у одной из вас троих. Иначе не выйдет. Я могла отказаться, но мне не хватило совести. Быть пустышкой при подругах-ведьмах — жалкая доля. И я выбрала тебя. Ты была самой яркой и талантливой, и я хотела стать такой же.

Валери вскочила на ноги.

— Ты… но ты же все время пыталась помочь! Ты давала мне Гекату и амулеты, наполненные магией!

Голди грустно улыбнулась.

— Геката была призвана за счет твоего дара. Вот и льнула к тебе, явно чувствуя настоящую хозяйку. Даже мой собственный фамильяр был украден у тебя. Как и вся моя судьба. Так что я и вправду двуличная и подлая. Хоть и пыталась быть хорошей подругой.

Губы Джеральда дрогнули в одобрительной улыбке. Он добился чего хотел и заметно расслабился.

Беата, напротив, напряглась, готовясь остановить Валери, когда та полезет в драку.

Но Валери и не думала набрасываться на Голди.

Вместо этого она заплакала.

Слезы хлынули потоком из ее синих глаз. Боль от предательства близкого человека оказалась слишком сильной и неожиданной. Беата подавила желание обнять и утешить ее. Даже Адалинда невольно потянулась к ней, но замерла, не решаясь прикоснуться.

Джеральд моментально прекратил улыбаться и отвел взгляд. Похоже, ему стало стыдно. Он явно рассчитывал на другую реакцию.

Валери даже не пыталась наказать обидчицу. Она содрогалась от рыданий.

— Как ты могла?! Опустошила меня, высосала, как муху, а сама приходила утешать?! Я доверяла тебе! Ты осталась моей единственной подругой, когда Ада и Беата отвернулись от меня! И все это время ты смеялась у меня за спиной?!

— Я не смеялась! Я пыталась разделить наш дар на две половины и отдать одну тебе! — крикнула Голди. Ее губы дрожали. — Мы стали бы слабее, но обе были бы ведьмами! Я читала, что это невозможно, но поклялась изобрести способ! А потом ты умерла из-за меня, и все это стало бессмысленным!

— Лгунья!

— Да!

— Воровка!

— Да!

— Самая паршивая гадина на свете!

— Тоже да, — Голди опустила голову, — прости меня, Вэл. Но быть воровкой и дрянью лучше, чем пустышкой и недоведьмой.

Валери остановилась. Громко шмыгнула носом.

— Верно. Я ведь потому и пыталась украсть дар той старухи. Сделала бы что угодно, лишь бы вновь стать ведьмой.

Она глубоко вздохнула и вытерла слезы. А потом схватила блюдо с закусками и швырнула его в Джеральда.

— Ты знал, козлина! Ты же с самого начала подталкивал меня к поискам, намекал присмотреться к окружению, а сам знал, что это Голди! И молчал!

Он отшатнулся, прикрывая лицо.

— Я обещал Беате ничего тебе не говорить!

— И ты знала?!

— Вэл, успокойся! Я не хотела, чтобы вы поубивали друг друга, поэтому молчала!

Валери рассвирепела, взмахнула рукой, и все закуски на столе атаковали их. Беата отразила удар и смела их в сторону, а Голди ухитрилась поймать у самого пола и аккуратно вернула на стол.

Адалинда схватила плывущий в воздухе сэндвич и бодро откусила.

— А вкусно получилось. Голди, что за соус ты добавила?

— Майонез с каплей горчицы и рубленной зеленью, — нервно ответила та.

Валери вспыхнула.

— Ты тоже все знала, Ада?!

— Нет. Поэтому могу просто понаблюдать за представлением.

— Почему ты нападаешь на нас, а не на истинную виновницу? — сердито спросил Джеральд.

— Заткнись, говнюк! Ты скрывал от меня правду! Я тебя почти другом считала, а ты — козел!

Адалинда хихикнула.

— Она не хочет бить Голди, а кого-то надо.

— Да ну тебя, — насупилась Валери, — вы все тут лжецы, кроме Ады. Как же вы меня бесите. Голди?

— Да?

Валери бросила на нее гневный взгляд. Затем глубоко вдохнула и медленно выдохнула, успокаиваясь.

— Ты — чертова лживая сволочь. Но я помню, как ты меня тянула тогда. И каково это — быть пустышкой. Я тоже пыталась украсть чужой дар, наплевав на последствия. Странно винить тебя в том, что делала сама.

— Так ты меня прощаешь? — не веря своим ушам, спросила Голди. — Вэл, я найду способ правильно извиниться! Я тебе все компенсирую!

— Я не сказала, что прощаю! — яростно ответила та. — Я, может, еще превращу тебя в крысу и скормлю Дымке! И плевать мне на кодекс ведьм! Но ты — моя подруга. Я не хочу твоей смерти. К тому же, колдовской дар теперь у нас обеих. Нам нечего делить. Я постараюсь тебя простить, но ничего не обещаю. На этом все.

Беата с облегчением выдохнула. Конфликт был исчерпан.

Голди молча кивнула и спрятала лицо в ладонях.

— Спасибо.

Когда она выпрямилась, Беата вдруг заметила, что ее внешность снова изменилась.

— Голди… твои глаза…

— Опять ухудшились? Теперь-то что: бельмами затянуло или третий прорезался?

— Они карие.

— Что?

Голди вытащила зеркальце и уставилась в него. Жуткая гетерохромия исчезла. К Голди вернулся ее родной цвет глаз.

— Но почему? Калунна же наказала меня ими!

— Она сказала, что твоя внешность будет отражением твоих поступков, — вспомнила Беата, — выходит, ты исправила то, что нуждалось в исправлении. И она это одобрила.

— Но ведь это Джеральд заставил ее во всем признаться, разве нет? — удивилась Адалинда. — Раскаянье под давлением — так себе исправление.

— Я собиралась все рассказать Валери, — тихо ответила Голди, — только наедине, а не публично. Хотела начать новую жизнь и разгрести то, что натворила в старой. Или дело в том, что ты простила меня, Вэл? Поэтому мое уродство исчезло?

— Не знаю. Может