Блокада. Книга 1. Охота на монстра - Кирилл Бенедиктов

Хозяин усмехнулся.

— Товарищ Абакумов, вы работайте, а с товарищем Берия я как-нибудь разберусь.

Начальник Управления Особых отделов почувствовал, как учащенно забилось сердце.

— Понял, товарищ Сталин! Разрешите приступать?

Сталин рассеянно кивнул, вытащил из ряда книг тяжелый том в черной обложке, начал шуршать страницами. Когда Абакумов был уже в дверях, он неожиданно поднял голову и сказал негромко:

— Проконсультируйтесь с начальником 13-го отдела Рудневым, он может подсказать вам что-нибудь интересное…

О 13-м отделе НКВД мало что знал даже Абакумов.

Формально такого отдела не существовало вовсе — в официальных документах он не упоминался, зарплата его сотрудников по ведомости не проходила. Однако среди руководящего состава наркомата ходили слухи о некоем засекреченном подразделении, замаскированном под научно-исследовательский институт. Это, однако, не была шарашка наподобие заповедника для умников в Серебряном Бору или Лесного Дома в Ильинке. Сотрудники подразделения имели спецзвания и носили форму, а возглавлял его комиссар госбезопасности 3-го ранга Максим Руднев — человек, которого за глаза называли «инквизитором». Он начал работать в ГПУ еще при Ягоде, благополучно пережил все кадровые чистки, никогда не подлаживаясь под новое начальство и не участвуя во внутриведомственных интригах. Причина такой спокойной уверенности в себе и своих силах могла быть только одна — Руднев пользовался полным доверием Хозяина. Даже всесильный шеф госбезопасности Берия не рисковал портить с ним отношения — впрочем, деятельность 13-го отдела лежала вне сферы его интересов.

Выйдя от Сталина, Абакумов задумался — как ему связаться с шефом 13-го отдела, если он вроде как не существует? В телефонном справочнике НКВД номеров отдела не было.

Внезапно его осенило. Поскребышев! Вот кто наверняка знает, как отыскать загадочного «инквизитора»!

— Александр Николаевич, — обратился он к секретарю Сталина, — нет ли у вас телефона товарища Руднева? Иосиф Виссарионович дал указание с ним связаться, а человек это такой засекреченный, что даже я не знаю, как его найти.

Невозмутимый Поскребышев наклонился, блеснув гладко выбритым затылком, и извлек из нижнего ящика письменного стола массивный гроссбух.

— Домашний или рабочий? — сухо осведомился он.

— Давайте оба, — повеселев, ответил Абакумов.

— Ну, записывай, — Поскребышев, несмотря на незначительную разницу в возрасте, считал Абакумова мальчишкой, и обращался к нему исключительно на «ты». — Пять-шесть-пять-семь-ноль — домашний, шесть-шесть-шесть — рабочий.

— Три цифры всего? — удивился Абакумов.

— Там специальный коммутатор, — Поскребышев захлопнул гроссбух и выжидающе взглянул на генерала. — Что-нибудь еще?

— Нет, Александр Николаевич, это все. Большое спасибо, выручили.

… Руднев оказался дома, к телефону подошел сам, в разговоре с Абакумовым был приветлив.

— Приезжайте ко мне в Институт, — сказал он, когда начальник Управления Особых отделов изложил ему свою просьбу, — завтра я с самого утра буду на месте. Там и поговорим.

Абакумов восхищенно покрутил головой. Звания у них с Рудневым были одинаковые — комиссар госбезопасности 3-го ранга, что соответствовало армейскому званию генерал-майора. Но он, Абакумов, был заместителем наркома внутренних дел, а Руднев — всего лишь начальником одного из отделов НКВД. И несмотря на это, именно Руднев запросто приглашает его к себе, а он с благодарностью принимает приглашение! Вот жук!

— Ну, я и к Гронскому сам ездил, не развалился, — проворчал Абакумов. — Волка ноги кормят…

Институт Руднева спрятался среди старинных домов Лефортово, у самого немецкого кладбища. Трехэтажный желтый особняк с облупившейся краской на фронтоне, окруженный уютным яблоневым садиком. Ни какой таблички на дверях не было, но в вестибюле дежурили два сержанта войск НКВД.

Руднев спустился к гостю по роскошной мраморной лестнице, протянул узкую сухую ладонь. Среднего роста, худощавый и стройный, со светлыми вьющимися волосами, он показался Абакумову похожим то ли на музыканта, то ли на священника.

— Пойдемте наверх, Виктор Семенович, поговорим у меня в кабинете…

Пока шли к кабинету, Абакумов постоянно оглядывался по сторонам, пытаясь понять, чем же занимается Институт, он же — 13-й отдел НКВД. Но понять было решительно ничего невозможно. По коридорам сновали деловитые люди в белых халатах с совсем не гражданской выправкой. При встрече с Рудневым и его гостем они вытягивались в струну и отдавали честь, хотя вместо фуражек у них на головах были квадратные полотняные шапочки.

— Чем же занимается ваш отдел, Максим Александрович? — напрямик спросил Абакумов. — А то ведь, знаете, в Управлении ходят черт знает какие слухи…

— Черт знает какие? — засмеялся Руднев. — Вот это правильно. Знайте же, Виктор Семенович — вы попали в отдел по делам нечистой силы…

Абакумов вежливо улыбнулся.

— Хорошее прикрытие…

— Никаких прикрытий! Все вполне серьезно. Наш главный клиент — дьявол, а клиенты помельче — его прислужники на земле. Ведьмы, колдуны, оборотни, упыри и прочая нечисть. Прошу вас, проходите.

Руднев отомкнул ключом дверь своего кабинета и посторонился, пропуская гостя.

Кабинет — вполовину меньше чем у самого Абакумова — напоминал, скорее, запасник какого-то музея. Он весь был уставлен застекленными шкафами, набитыми странными предметами — там были расписанные яркой краской бубны, увешанные металлическими колокольчиками, выдолбленные из темного дерева фигурки идолов, измазанные то ли кровью, то ли грязью, бронзовые бляхи с выбитыми на них непонятными знаками, накидки из перьев, ожерелья и браслеты из пожелтевшей кости… Посреди всей этой барахолки стоял большой стол, заваленный бумагами и книгами. Руднев локтем сдвинул бумаги к краю стола и жестом пригласил Абакумова сесть в мягкое кресло.

— Итак, что привело вас ко мне, Виктор Семенович? Подозреваю, что нечто необычное, иначе вряд ли вы стали бы тратить время на общение с таким мрачным анахоретом, как я.

Абакумов не очень хорошо представлял себе, что такое «анахорет», но возражать не стал — в кабинете начальника 13-го отдела он действительно чувствовал себя неуютно.

— Скажите, Максим Александрович, вам знаком такой персонаж — Гурджиев Георгий Иванович?

Руднев совсем не удивился.

— Конечно, знаком. Довольно известный был эзотерик до революции. У него был кружок в Тифлисе, потом в Москве. Он изучал суфизм, это такое мистическое направление в исламе. А почему он вас заинтересовал?

Пришлось вновь излагать историю о Семи башнях Сатаны и о загадочных предметах, дающих своим владельцам необыкновенные способности. Абакумов заметил, что рассказывая ее в третий раз, он уже не чувствует себя таким идиотом, как в памятном разговоре с наркомом.

— Мы не можем быть уверены в том, что все это — правда, — сказал он, словно оправдываясь. — Уж очень похоже на сказку. Но, по словам Гурджиева, один из самых важных предметов — орел — находился на территории нашей страны в течение нескольких лет после революции. И это дает нам слабую зацепку. Если бы удалось размотать этот клубочек, мы, возможно, сумели бы определить, действительно ли этот орел такой волшебный. Ну, или хотя бы найти свидетелей, которые его видели.

Руднев сплел тонкие нервные пальцы («он должен хорошо играть на рояле», — подумал Абакумов) и оперся подбородком на сомкнутые ладони.

— Орел? Волшебные предметы? — в голосе его звучало сомнение. — Должен вам сказать, Виктор Семенович, я не очень-то верю в магические артефакты. Вся магия находится внутри человека, а не вовне. Возьмите хотя бы эти милые безделушки, — он махнул рукой на запертые в стеклянных шкафах экспонаты. — Там, откуда я их привез, они считаются вместилищем колдовской силы, но без веры в их могущество это просто музейный хлам. Именно поэтому наш отдел не занимается поиском наследия древних цивилизаций, как фашистское «Аненербе», а имеет дело с живыми людьми, пусть и отмеченными сатанинской печатью. Так что вся эта история с орлом представляется мне несколько сомнительной…

— Да? — Абакумов неожиданно почувствовал себя разочарованным. За последние несколько дней он как-то свыкся с мыслью о том, что за мистической чушью, которую наплел Мушкетеру Гурджиев, скрывается какое-то рациональное зерно. — Значит, вы считаете, что Гурджиев водит нас за нос?

— Я бы не стал этого исключать, — проговорил Руднев задумчиво. — Но вы правы, сообщение о том, что орел находился в Советском Союзе, заслуживает проверки. Сейчас подумаем, как это лучше сделать…

Он расцепил пальцы и приставил их к вискам, словно пытаясь собрать разбегающиеся мысли.