Пуговка для олигарха (СИ) - Володина Таня

— Послушай, ты очень здорово защищал Юсуфа, — вкрадчиво сказала тётя. — Ты сделал всё, чтобы вызволить его из неприятностей. Подготовил мировое соглашение, выгодное для обеих сторон, договорился с судьёй. Зачем перечёркивать свой успех? Кому станет легче, если ты заявишь, что за рулём был Рафик, а не Юсуф? Поверь, всем плевать, кто сбил эту бомжиху. Главное — дело раскрыто, у пострадавших претензий нет, всё тихо и мирно. Через неделю никто и не вспомнит об этой дурацкой истории. Юсуфа мы отблагодарим, а у мальчика впереди будет целая жизнь, чтобы осознать вину и исправиться.

Глеб посмотрел на жену. В его взгляде читались такая неподдельная брезгливость и такое глубокое разочарование, что у Нади волоски на руках встали дыбом. Захотелось сбежать из гостиной, не быть свидетелем драматичной семейной сцены, но какое-то болезненное любопытство, желание испить эту горькую чашу до донышка пригвоздило её к стулу.

— Полина, — глухо сказал Глеб, — не имеет значения, кто вспомнит об «этой бомжихе» через неделю. Важно, что я буду помнить.

Он выглядел совершенно разбитым: покрасневшие глаза, бледная кожа, тяжёлое дыхание.

— Я понимаю, — мягко, но настойчиво ответила тётя, — но разве наш сын не заслуживает капельки снисхождения? Тебе даже не придётся ничего делать — ты всё уже сделал. Просто подпиши соглашение, и забудем обо всём. Главное — забрать у Вано видеозапись, которую он сделал после аварии. И всё! Никаких улик, никаких доказательств, никаких обвинений в адрес Рафаэля. Никто ничего не узнает.

— Марта уже выкупила это видео, — сказал Глеб. — Вано недолго торговался.

— Вот видишь! Твоя Марта — большая умница. Всё складывается идеально.

Глеб поставил локти на стол и закрыл лицо руками. Все ждали, какое решение он примет. Казалось, он колебался. Внутри Нади дрожала тоненькая струнка: то ли порвётся от напряжения, то ли успокоится.

Наконец Глеб убрал руки, поднял глаза на Надю и сообщил будничным тоном:

— Я проверил расписание: сегодня вечером идёт поезд «Москва-Петрозаводск». Доедешь до Коробельцев, а оттуда до Юшкино на такси — я оплачу. У тебя есть два часа, чтобы собраться. Впрочем, вещей у тебя немного, так что проблем не будет.

Надя ощутила, как из-под ног поплыл пол. Она не могла уехать из Москвы! Только не сейчас! Сначала она должна избавиться от проблемы.

— Глеб, ну не надо. Что она тебе сделала? — спросила тётя. — Пусть девочка останется в Москве, я отпросила её на месяц.

Он не отрывал гневного взгляда от Нади, хотя обращался не к ней:

— Полина, ты защищала сына — это я понимаю. Рафаэль обманывал ради собственной выгоды, это тоже объяснимо. Но Надя… Она смотрела мне в глаза и… Есть ложь, которую я простить могу, а есть оскорбительная и циничная ложь, которую простить невозможно. — Он скривился, словно от приступа зубной боли, и отвёл взгляд. — Я хочу, чтобы она уехала.

Наде нечего было возразить. Да, она врала ему — нагло и бессовестно, сознательно причиняя боль. Он сидел в кресле около её кровати и расспрашивал о ночной поездке, а она выдумывала про отношения с Юсуфом. Видела, как Глеб страдает, — и не сказала правды! Разве такое прощают?

Но уехать Надя не могла.

— Глеб, прости, но я не могу сегодня уехать. Я беременна. — Она не знала, как объяснить свои затруднения, поэтому сказала как есть: — Не волнуйся, ребёнка не будет, я уже договорилась с врачом, но мне нужно несколько дней для решения этого вопроса. А потом я уеду. Ты больше никогда меня не увидишь.

Глава 35. Это невозможно!

Если бы Глеб услышал о нашествии инопланетян, он бы не выглядел более потрясённым. Он скрипнул зубами и спросил сына:

— Как это случилось?

Рафаэль пожал плечами:

— Как обычно. Я не предохранялся. Кто же знал, что она ко мне полезет?

Глеб вскочил и рывком поднял Рафаэля со стула. Отвесил звонкую пощёчину, пробормотав сквозь зубы:

— Негодяй… Какой же ты трусливый негодяй…

Рафаэль не удержался на ногах, отлетел к журнальному столику и снёс вазочку с макадамией. Драгоценные орешки рассыпались по ковру. Тётя закричала:

— Прекрати, не трогай мальчика! — и бросилась на помощь к сыну.

Надя втянула голову в плечи и зажала рот руками. Она не ожидала, что Глеб ударит Рафаэля. Видимо, накопилось. Или он так разозлился из-за неё?

— У какого врача ты была? — спросил Глеб.

Наде совсем не хотелось обсуждать врача и свои медицинские проблемы, но он спрашивал напористо и явно ожидал ответа.

— Тут недалеко клиника. Тёт… Паулина Сергеевна посоветовала хорошего врача.

— Ага, — сказал Глеб. — А прервать беременность тоже Паулина Сергеевна посоветовала?

— Нет! Я сама так захотела!

— По каким причинам?

Даже врач не докапывался до причин. Ему было достаточно, что ей восемнадцать лет, и она не замужем.

— Глеб, ты же знаешь, какая у меня ситуация.

— Какая?

Его скулы были напряжены, а глаза сделались холодными и жёсткими. Он опёрся ладонями о стол и смотрел на неё, не мигая и не отводя взгляд. Наде стало страшно.

— Отстань от неё, Глеб, — пришла на помощь тётя Поля. — У неё безработная мать и беременная незамужняя сестра. Откуда они возьмут деньги? Кто их будет содержать? Они не потянут ещё одного младенца.

— А почему «они», а не «мы»? Или отец ребёнка внезапно испарился? — Глеб оглянулся. — Да нет, вот же он — живой и здоровый! Рафаэль, ты не считаешь, что должен нести ответственность за девушку, с которой был близок? Почему сразу аборт? Почему бы не родить малыша? Чем он провинился перед тобой? Или ты вообще не планируешь детей?

Рафаэль держался в отдалении, видимо, опасаясь получить ещё одну оплеуху. На его великолепной щеке разгоралось алое пятно.

— Я не готов к детям, — пробормотал он.

— Ах, не готов…

— Глеб, я умоляю, давай прекратим этот ненужный спор, — снова вмешалась тётя Поля. — Они оба совершили ошибку — молодые, горячие, глупые! Чего в жизни не бывает? Я отвела Надю к самому лучшему врачу, обо всём договорилась, заплатила денег — они всё сделают по высшему разряду! Не порти девочке будущее!

Он недобро прищурился:

— Считаешь, что ребёнком можно испортить будущее? Вот это новость.

— Дорогой, ты не понимаешь, о чём говоришь! Я по себе знаю, как сложно воспитывать ребёнка без поддержки. Это ад, я никому такого не пожелаю!

— Никто и не бросает Надю без поддержки, — ответил Глеб таким тоном, словно разговаривал с умственно неполноценным человеком. — Она останется жить с нами. У неё не будет ни материальных, ни жилищных, ни каких-либо других проблем. А у ребёнка будет отец — пусть не самый ответственный и заботливый, но всё же родной отец. А ещё — любящие бабушка и дедушка. Ты же мечтала о ребёнке — почему ты отказываешься от внука?

— Слишком рано…

— Ты сама родила в восемнадцать лет.

— Я не про это.

— А-а, — догадался Глеб, — слишком рано становиться бабушкой?

Тётя скривилась. Он усмехнулся:

— Мне тридцать пять — и я чувствую себя вполне зрелым, чтобы нянчить внуков. Уверен, ты тоже. Полина, ребёнок уже есть — мы не имеем права убивать его только потому, что Рафаэль не готов к отцовству. Это дикость и варварство! Этот ребёнок не испортит ничью жизнь — может быть, даже наоборот.

Он с таким пылом защищал её неродившегося ребёнка, что невозможно было удержаться от слёз. При таких условиях — остаться здесь, жить на всём готовом, не испытывать ни в чём нужды, — она бы родила малыша. Эта простая мысль заставила её заплакать. Как обычно, всё упиралось в деньги, жильё и поддержку близких людей. Судьба её ребёнка зависела от этого.

Тётя Поля нервно ломала пальцы.

— Ты не понимаешь. Это невозможно.

Рафаэль стоял столбом посреди гостиной.

— Надя, что ты думаешь? — спросил Глеб. — Если мы поможем тебе…

— Глеб! — перебила тётя Поля. — Это невозможно! Не спрашивай, просто поверь! Она должна избавиться от ребёнка! Должна!