Активная защита - Юрий Иванович

Глава шестнадцатая

Эксперты. Художник. Картина. Август, 201 2

Кабинет оказался принадлежащим Чарли Бокеду. Понятно, что в последнее время этого человека не узнал бы только слепой, настолько часто его лицо мелькало на телеэкранах и в Интернете. Поэтому охраннику и представлять англичанина не пришлось. Разве что он ему кратко доложил:

– Господа Рублев и Санрегре!

Знаменитый сыщик довольно чопорно, чисто в английском стиле пожал руки прибывшим, пригласил сесть и только потом заговорил:

– Рад, что вы добрались благополучно. Признаться, мы тут сильно переволновались, но вы оказались выше всяких похвал.

Пока друзья переглядывались между собой недоуменно и решали, стоит ли прикидываться скромными паиньками, в кабинет вошли Лилия Монро и академик Чернов. Причем последний сразу с ходу пояснил Рублеву как старому приятелю:

– Представляете, Анатолий! Наш Чарли вбил себе в голову, что ваше столкновение с террористами закончится фатально. Я даже пожалел, что не познакомил вас сразу. Тогда бы он моментально отбросил половину сомнений. Нуаэто… – Он протянул руку художнику. – Как я понял, наша надежда?

– Андрей, – представился Санрегре только именем. – А надежду будем стараться оправдать. Только, если можно, вы мне все-таки более подробно задачу обрисуйте. А то, сами понимаете…

– Еще как понимаем! Потому и собрались здесь. Потому и не суем сразу в руки кисти и краски. Присаживайтесь, сейчас чай принесут. Если хотите, угощайтесь фруктами, разговор в пять минут не уложится.

После чего под чаепитие эксперты еще раз обрисовали все те нити поиска, подспудные течения размышления, невидимые взаимосвязи и последующие выводы, которые требовали нарисовать именно шедевр мирового значения. Не меньше! Ну разве что пока не раскрыли гостям сведения про эскалибур и про так называемого оператора, за должностью которого скрывался не кто иной, как инопланетянин с именами Найденыш и Евгений.

Нельзя сказать, что Санрегре пытался досконально вникнуть во все перипетии поиска и в итоги дедуктивных выводов знаменитого сыщика. Зато каждое слово про свою предстоящую работу он схватывал жадно и с некоторым напряжением. Ну а когда ему показали различные распечатки непосредственно самой картины, как ее примерно представил робот-завоеватель, художник практически выпал из дальнейшего разговора и мысленно окунулся в собственное видение стоящей перед ним задачи. И когда минут через пять эксперты это заметили, то переглянулись между собой и совместно с генералом Рублевым обменялись мнениями.

– Кажется, гения уже ничего мирское не интересует, – резюмировал очевидное Сергей Николаевич.

На что Анатолий Дмитриевич самодовольно улыбнулся:

– А он всегда такой. Увлекающийся! Мне потому и пришлось к нему через забор лазить и потом на второй этаж в окно заходить, что если уж вцепится во что-то, оттолкнуть его или отвлечь – пустое дело.

Разве только Монро еще пыталась как-то зацепить Андрея, который то отходил с распечаткой к окну, то вновь возвращался в центр помещения, разговором на бытовые темы:

– Андрей! Можете заказать для себя любое меню, здесь повара готовят превосходно. – Получив на это от живописца лишь неразборчивое бормотание, она чуть ли не перед самыми глазами у того помахала ладошкой: – Андрей, вы меня слышите?!

– Что? – на мгновение вынырнул он сознанием в кабинет. – Да, да, конечно! Только, пожалуйста, грунтовку мне надо водоэмульсионную и полный набор акриловых красок.

И опять выпал в свой мир фантазий и красок.

После молчаливой мину ты наблюдения за художником Чарли Бокед признался:

– Что-то мне настойчиво шепчет, что картина будет нарисована меньше чем за неделю. Только и надо будет присматривать за господином Санрегре, чтобы он вовремя поел. – Получив после этого утвердительный кивок мадемуазель Монро, он протянул коллегам очередной листок со своими каракулями: – И чтобы сэкономить нам время в дальнейшем, я вот тут уже набросал план действий по тотальной, можно сказать, всепланетной рекламе творения сразу же с момента, когда мы поймем, что картина получилась. В принципе было бы хорошо иметь уже готовый, громкий аукцион, на котором якобы и будет выставлена картина на продажу. А уже сегодня следует начать пиар-кампанию по раскрутке имени Санрегре во всех художественных журналах и на сайтах искусствоведческого толка. И средств на это мероприятие не жалеть. Дня через два, максимум три надо с небывалым шумом продать за огромные деньги одну, а то и несколько из его картин. Есть из чего выбрать?

Вопрос адресовался скромно молчащему генералу Рублеву. Тот немного подумал и ответил с явным сомнением:

– Готовых картин предостаточно. Я лично видел у Андрея на даче несколько изумительных вещиц, но вот как он сам будет реагировать на это? Имею в виду, что он считает их не до конца завершенными, а следовательно…

– Понятно. Ну а готовые, уже проданные картины имеются?

– Тоже хватает.

– Вот к вам, Анатолий Дмитриевич, и будет очередная просьба: за сегодня-завтра постараться выкупить с пяток картин за любые деньги. Справитесь?

Бравый генерал лишь хмыкнул на такой вопрос:

– Были бы только средства!

– Отлично! Сейчас договоримся о финансировании и о придании вам группы прикрытия и охраны. Лиля, Гордоковский у себя?

– Да. – Монро бросила взгляд на часы. – Как раз готовится минут через двадцать давать интервью корреспондентам газеты «Файнэншл тайме», так что если я прямо сейчас к нему наведаюсь, то успею взять любую сумму.

– Да, да, конечно, – несколько рассеянно разрешил Бокед. Потом помолчал, глядя на уже закрытую после ухода мадемуазель дверь, и с волнением в голосе поинтересовался у академика Чернова:

– Сергей, а чего это англичане вдруг решили поместить интервью Тараса Глебовича в такой специфической, скорее всего ненавидящей славян газете? И почему я об этом не знаю?

Тот искренне пожал плечами:

– Понятия не имею по поводу твоей Англии, что там ее интересует. А вот о согласовании подобных интервью мы вроде как с лидером славян анархистов не договаривались.

– Так ведь Евгений нас предупреждал о предстоящем всплеске покушений! – Все больше раздражаясь, знаменитый сыщик уже порывался куда-то бежать. – Ты только представь: на этом интервью у Гордоковского выжить шансов минус восемь из десяти! Ужас!

Сергей Николаевич уже все понял и спешил на выход:

– Ты сиди! Я все сам улажу!

Чарли и в самом деле напряженно замер в кресле, но уже через минуту расслабился и даже улыбнулся настороженно за ним наблюдающему Рублеву:

– Как видите, Анатолий Дмитриевич, скучать нам тут не приходится.

– Да уж!.. Но вы меня извините. – Генерал сделал паузу перед вопросом: – С чего вы вдруг решили, что будет покушение?

Англичанин повернул голову боком и указал пальцем на свое ухо:

– А у меня тут прямая связь с тем самым оператором, который слишком много знает. Вот он мне сразу и крикнул, что интервью с ним не согласовано. Потом пробил по своим данным, и у него сразу высветилось, что один из корреспондентов – фанатик, готовый ценой собственной жизни покончить с Гордоковским.

– Но как?! Сюда ни с оружием не пройти, ни взрывчатку не пронести.

– Вот скоро и узнаем.

Как раз и Санрегре закончил присматриваться к распечаткам, аккуратно вложил их в огромную папку, вернулся сознанием в этот мир, осмотрелся, припомнил, где он находится, и обратился к хозяину кабинета:

– Не пора ли мне уже приступить к работе?

– Как скажете, Андрей! Прошу! – И Чарли повел живописца, уцепившегося в папку с техническими эскизами словно клещ, за собой. – Здесь рядом, всего через два помещения… – И уже на месте спросил: – Нукак? При оборудовании мастерской пользовались мнением известного специалиста.

– М-да! Лучше, чем у меня на даче, – только и похвалил Андрей, потирая руки от лихорадочного возбуждения.

Затем быстро установил распечатки на мольберте возле дальней стены и вроде как забыл про них, сразу бросаясь к заготовленным на рамах холстам и выбирая подходящий по размеру. Потом подносил выбранный холст к подставкам в центре мастерской, устанавливал и отходил метров на пять назад. Всматривался с минуту и бросался менять холст на иной по размеру.

То есть процесс пошел, и вроде как мешать художнику больше не стоило. Дальше все упиралось в его работоспособность и в его гений живописца. А может, правильнее назвать данного творца «дивописцем»? Хотя наблюдать за ним со стороны было сплошное удовольствие. Недаром ведь говорят, что интересно присматривать за интенсивно и красиво работающими людьми, но вот наблюдать за человеком творящим – раз в десять интригующе и притягательней.

Наверное, так бы и стояли Бокед с Рублевым до вечера, любуясь Санрегре и сопереживая его творческим замыслам, если бы не явилась Лилия Монро с чемоданчиком в руках и с тремя шкафообразными охранниками за спиной.