Три Закона роботехники - Айзек Азимов

– А почему бы не спросить у Эрби и не покончить с этим?

– Спросить у робота? – Брови Богерта полезли вверх.

– А что? Разве старуха вам не говорила?

– Вы имеете в виду Кэлвин?

– Ну да! Сама Сьюзи. Ведь этот робот – маг и чародей в математике. Он знает все обо всем и еще малость сверх того. Он вычисляет в уме тройные интегралы и закусывает тензорным анализом.

Математик скептически поглядел на него:

– Вы серьезно?

– Ну конечно! Загвоздка в том, что этот дурень не любит математику, а предпочитает сентиментальные романы. Честное слово! Вы бы только видели, какую дрянь таскает ему Сьюзен – “Пурпурная страсть”, “Любовь в космосе”…

– Доктор Кэлвин ни слова вам об этом не говорила.

– Ну, она еще не кончила изучать его. Вы же ее знаете. Она любит, чтобы все было шито-крыто. Пока она сама не раскроет главный секрет.

– Но вам она сказала.

– Да вот, как-то разговорились… Я в последнее время часто ее вижу. – Он широко открыл глаза и нахмурился: – Слушайте, Боги, вы ничего странного за ней не замечали в последнее время?

Богерт расплылся в усмешке.

– Она стала красить губы. Вы это имеете в виду?

– Черта с два! Это я знаю – губы, глаза и еще пудрится. Ну и вид у нее! Но я не о том. Я никак не могу точно этого определить. Она так говорит, как будто она очень счастлива…

Он подумал немного и пожал плечами.

Богерт позволил себе плотоядно ухмыльнуться. Для ученого, которому уже за пятьдесят, это было неплохо исполнено.

– Может, она влюбилась.

Эш опять закрыл глаза.

– Вы сошли с ума. Боги. Идите и поговорите с Эрби. Я останусь здесь и вздремну.

– Ладно. Не то чтобы мне понравилось получать от робота указания, что делать.

Ответом ему был негромкий храп.

Эрби внимательно слушал, пока Питер Богерт, сунув руки в карманы, говорил с напускным равнодушием.

– Так обстоит дело. Мне сказали, что ты разбираешься в этих вещах, и я спрашиваю тебя больше из любопытства. Я допускаю, что мой ход рассуждений включает несколько сомнительных звеньев, которые доктор Лэннинг отказывается принять. Так что картина все еще не очень полна.

Робот не отвечал, и Богерт сказал:

– Ну?

– Не вижу ошибки. – Эрби вглядывался в исписанные расчетами бумажки.

– Вероятно, ты к этому ничего не можешь добавить?

– Я не смею и пытаться. Вы – лучший математик, чем я, и… В общем, мне не хотелось бы осрамиться.

Улыбка Богерта была чуть-чуть самодовольной.

– Я так и думал. Конечно, вопрос серьезный. Забудем об этом.

Он смял листки, швырнул их в мусоропровод и повернулся, чтобы уйти, но потом передумал.

– Кстати…

Робот ждал. Казалось, Богерт с трудом подыскивает слова.

– Тут есть кое-что… в общем, может быть, ты смог бы…

Он замолчал. Эрби спокойно произнес:

– Ваши мысли перепутаны, но нет никакого сомнения, что вы имеете в виду доктора Лэннинга. Глупо колебаться – как только вы успокоитесь, я узнаю, о чем вы хотите спросить.

Рука математика привычным движением скользнула по прилизанным волосам.

– Лэннингу скоро семьдесят, – сказал он, как будто это объясняло все.

– Я знаю.

– И он уже почти тридцать лет директор завода.

Эрби кивнул.

– Так вот, – в голосе Богерта появились просящие нотки, – ты, наверное, знаешь… не думает ли он об отставке. Состояние здоровья, скажем, или что-нибудь еще…

– Вот именно, – только и произнес Эрби.

– Ты это знаешь?

– Конечно.

– Тогда… гм… не скажешь ли ты…

– Раз уж вы спрашиваете – да. – Робот говорил, как будто в этом не было ничего особенного. – Он уже подал в отставку!

– Что? – невнятно вырвалось у Богерта. Ученый подался вперед. – Повтори!

– Он уже подал в отставку, – последовал спокойный ответ, – но она еще не вступила в силу. Он хочет, видите ли, решить проблему… хм… меня. Когда это будет сделано, он готов передать обязанности директора своему преемнику.

Богерт резко выдохнул воздух.

– А его преемник? Кто он?

Он придвинулся к Эрби почти вплотную. Глаза его как зачарованные были прикованы к ничего не выражавшим красноватым фотоэлементам, служившим роботу глазами.

Послышался неторопливый ответ:

– Будущий директор – вы.

Напряжение на лице Богерта сменилось скупой улыбкой.

– Это приятно знать. Я надеялся и ждал этого. Спасибо, Эрби.

Эту ночь до пяти часов утра Питер Богерт провел за письменным столом. В девять он снова приступил к работе. Он то и дело хватал с полки над столом один справочник за другим. Медленно, почти незаметно росла стопка готовых расчетов, зато на полу образовалась целая гора скомканных, исписанных листков.

Ровно в полдень Богерт взглянул еще раз на последний итог, протер налившиеся кровью глаза, зевнул и потянулся.

– Чем дальше, тем хуже. Проклятье!

Услышав, как открылась дверь, тон обернулся и кивнул вошедшему Лэннингу. Хрустя суставами скрюченных пальцев, директор окинул взглядом неубранную комнату, в его брови сдвинулись.

– Новый путь? – спросил он.

– Нет, – последовал вызывающий ответ. – А чем плох старый?

Лэннинг не ответил. Лишь одним беглым взглядом он удостоил верхний листок бумаги на столе Богарта.

Закуривая сигару, он сказал:

– Кэлвин говорила вам о роботе? Это математический гений. Интересно.

Богерт громко фыркнул.

– Я слышал. Но лучше Кэлвин занималась робопсихологией. Я проверил Эрби по математике, он едва справился с интегральным и дифференциальным исчислением.

– Кэлвин пришла к другому выводу.

– Она сумасшедшая.

– Я тоже пришел к другому выводу.

Глаза директора зловеще сузились.

– Вы? – Голос Богерта стал жестким. – О чем вы говорите?

– Я все утро гонял Эрби. Он может делать такие штуки, о которых вы и не слыхала.

– Разве?

– Вы не верите? – Лэннинг выхватил из жилетного кармана листок бумаги и развернул его. – Это не мой почерк, верно?

Богерт вгляделся в крупные угловатые цифры, покрывавшие листок.

– Это Эрби?

– Да. И, как вы можете заметить, он занимался интегрированием вашего двадцать второго уравнения по времени. И он, – Лэннинг постучал желтым ногтем по последней строчке, – он пришел к такому же заключению, как и я, вчетверо быстрее. Вы не имели права пренебречь эффектом Лингера при позитронной бомбардировке.