Махабхарата - Семён Липкин

Стрелу, что разила врага невозбранно,

Как жезл многогневного Индры, сверкала,

Как луч многодневного Солнца, сжигала,

Людей, лошадей и слонов низвергала,

Любое дыханье на смерть обрекала!

Она, шестиперая, прямо летела,

Как Индры стрела громовая, блестела,

Взвивалась, насыщена кровью и мясом,

Страшней становясь с каждым мигом и часом,

Не диск ли Нараяны смертоточивый?

Иль это — ужасная палица Шивы?

Иль это есть демон — кровавый Кравьяда,

Для коего мясо сырое — отрада?

Стрелу, наполнявшую страхом и дрожью

Не только бесовскую рать, но и божью,

Сын Кунти извлек, быстроту ее зная,-

И сдвинулась разом поверхность земная

Со всем, что в покое на ней находилось

Иль было в движенье, росло и плодилось.

Сказали святые на небе высоком:

"Да мир не погубит она ненароком!"

Извлек ее Арджуна славолюбивый

И сблизил стрелу с тетивою Гандивы,

И лук натянул, и уверенно, властно

Он, сведущий в мантрах, сказал громогласно:

"Да будет стрела, что сработана прочно,

Дыханье врага унести правомочна!

Наставникам преданный, в чащу густую

Ушел я, отшельника долю святую

Познал и услышал друзей наставленья.

Во имя такого ко благу стремленья,

Пусть эта стрела супостата низложит,

Карну, всепобедная, пусть уничтожит!"

Стрелу, что похожа была на творенье

Того, от кого происходит горенье,

Стрелу, что своею сверкающей сутью

И смерть наполняла смятеньем и жутью,-

Сын Кунти метнул и воскликнул, ликуя:

"Да радость победы стрелой извлеку я!

Как месяц — пылая, как солнце — сверкая,

Карну да повергнет стрела боевая,

Пусть мне над Карною победу доставит,

Карну в обиталище Ямы отправит!"

Владелец гирлянды и яркой короны,

Огнем торжества изнутри озаренный,

Метнул он, победы ища над Карною,

Стрелу, что и солнцем зажглась и луною.

Стрела полетела — и грозное пламя

Объяло всю землю — с лесами, полями,

И Арджуна, яростью гневной богатый,

Карну обезглавил стрелою заклятой:

Так Индра от зла все живое избавил,

Он Вритру стрелой громовой обезглавил.

Так был обезглавлен на поприще бранном

Сын Солнца, Карна, — сыном Индры, Багряным!

С тех плеч голова на равнину слетела,

Упало затем и могучее тело.

Как солнце в зените на небе осеннем,

Наполнив сердца храбрецов потрясеньем,-

Свалилась во прах голова: наступила

Пора, чтоб за гору скатилось светило,

И вот его диск, цветом крови окрашен,

Горит за горой среди пастбищ и пашен...

Познавшая благо, душа не хотела

Покинуть красивое, мощное тело,-

Вот так покидает свой дом неохотно

Владелец дворца, где богатство — бессчетно.

А тело лежало, безгласно, безглаво,

Потоки из ран извергались кроваво,-

Не горный ли кряж ниспровергнут высокий

И, охрой окрашены, льются потоки?

Сиянье из тела Карны излучалось,

Рожденное Солнцем, к нему возвращалось,

Сливалось с закатным свечением алым...

Застыли пред зрелищем столь небывалым

В молчании две потрясенные рати:

О, так еще день не пылал на закате!

Но сомаки, быстро и шумно воспрянув,

Содеяли весело бой барабанов,

В литавры ударили перед войсками,

Плащами размахивали и руками,

И в раковины затрубили пандавы:

Их недруг лежал бездыханный, безглавый.

Довольны и Кришна и Арджуна были

И радостно в раковины затрубили.

Так Солнца достигло сияние тела,

А тело — в пыли — словно Солнце горело!

В нем стрелы торчали, и ток непрестанный

Струился из каждой зияющей раны.

Восславили Арджуну воины рати,

Гремели восторг и веселье объятий,

Теперь для пандавов не стало печали,

Плясали одни, а другие кричали:

Сын Радхи, внушавший им ужас дотоле,

Лежал распростертый на воинском поле!

Его голова — предвечерней порою –

Горела, как солнечный шар за горою.

Она, словно жертву принявшее пламя,

Теперь отдыхала, насытясь дарами.

А тело со множеством стрел красовалось,-

Иль Солнцем сиянье лучей создавалось?

Те стрелы-лучи, среди праха и пыли,

Пандавов слегка лишь огнем опалили.

Был Временем срезан Карна, и светило

За кряжем закатным свой свет закатило.

Был Временем-Арджуной муж обезглавлен,

Судьбой венценосной за гору отправлен.

Сраженного в битве узрев исполина,

Узрев отсеченную голову сына,

Померкло печальное Солнце в лазури,

Замолкли и флейты, и трубы, и турьи,

Поникла и войск Дхритараштры гордыня:

Скончался Карна — их оплот и твердыня!

Не демон ли Раху похитил светило,

И тьма побежденную рать обступила?"

Ободренные гибелью Карны, пандавы ринулись на кауравов и обратили их в бегство; и тщетно пытался Дуръйодхана остановить бегущих. Шалья и Ашваттхаман, собрав уцелевших воинов, повели их на отдых на плоскогорье у подножья Гималаев. К ним присоединился Дуръйодхана. Утром, по совету царя кауравов, воины снова вступили в битву под предводительством Шальи, царя мадров. Шалья в этой битве погиб. Из ста сыновей Дхритараштры в живых осталось одиннадцать, не считая Дуръйодханы, но и они вскоре погибли от руки Бхимасены. Сахадева, младший из пандавов, обезглавил Шакуни, царя Гандхары.

От войска кауравов остался небольшой отряд, возглавляемый царем Дуръйодханой, а пандавы насчитывали две тысячи колесниц, семьсот слонов, пять тысяч всадников и десять тысяч пеших. Дуръйодхана укрылся от врагов в камышах на берегу озера Двайпаяна, к востоку от Курукшетры.

ПОЕДИНОК БХИМАСЕНЫ С ДУРЪЙОДХАНОЙ

Спросил Дхритараштра: "Скажи, о Санджайя,

Когда, сыновей моих рать поражая,

Пандавы ее разгромили в той схватке,-

Что сделали воинов наших остатки?

Герой Критаварман и сын Гаутамы,

Сын Дроны, Дуръйодхана, в гневе упрямый,-

Что сделали, бившиеся неустанно?"

Санджайя: "Когда из военного стана

Бежали подруги отважных и жены,

И стаи опечалился опустошенный,

И стали слышны победителей крики,

И горсть кауравов была без владыки,

И к озеру вслед за царем неразумным

Те трое помчались по тропам бесшумным,-

Пять братьев-пандавов, кружа по равнине,

Решили: "Покончим с Дуръйодханой ныне!"

Но где же был сын твой, от взоров сокрытый?

На раджу три витязя были сердиты:

Он, с палицей мощной, своим не внимая,

Бежал с поля битвы, и ложная майя

Ему помогла: прыгнул в озеро с ходу,

Принудив к покорству озерную воду,

А в стан кауравов пандавы вступили,-

Уставших коней удальцы торопили.

Тогда Критаварман, и славный сын Дроны,

И Крипа примчались на берег зеленый,

Сказали царю, что улегся на отдых

В озерных, ему покорившихся водах:

"О раджа, вставай, не роняй своей чести,

Давай на Юдхиштхиру двинемся вместе!

Живой — на земле насладись ты победой,

А мертвый — на небо со славой последуй!

О раджа, противник разгромлен тобою,-

И много ли там приспособленных к бою?

Не выдержит натиска стан поределый,

Вставай же и дело сражения делай!"

А царь: "Эту ночь проведу я в покое,

А завтра на поле вернусь боевое..."

...Охотники, мучимы жаждой, случайно

С добычею к озеру вышли, и тайна

Царя кауравов открылась им сразу.

На витязей глядя, внимавших приказу,

А также услышав неумные речи

Царя, что в воде укрывался от сечи,

Те люди решили: "Пандавам поможем,

К Юдхиштхире мы поспешим и доложим,

Что ныне Дуръйодхана, царь непоборный,

Уснул, окруженный водою озерной,

Расскажем воинственному Бхимасене,

Что в озере прячется царь от сражений,-

И нас наградит он, являя величье...

Что пользы в охотничьей нашей добыче,-

А сколько пришлось одолеть нам препятствий!"

Охотники, с давней мечтой о богатстве,

К пандавам отправились, чтоб донесенье

Доставить Юдхиштхире и Бхимасене..."

Санджайя сказал: "О владыкой рожденный!

Когда Критаварман, и славный сын Дроны,