Злато-серебро - С. Алесько

С последними словами живот Глиняшки пошел трещинами, кукла стала разваливаться на куски, которые тут же рассыпались пылью. Пара мгновений — и у двери не осталось ничего, кроме туго набитого кошеля.

Чародей достал из-за пояса нож, присел на корточки, напряг чутье и пригляделся к кожаному мешочку. Кажется, все чисто. Пошевелил кошель лезвием, но по-прежнему не ощутил угрозы. Да и зачем бы подкидывать ему какую-то каверзу? Он пока не предпринимал никаких шагов против распоясавшихся лиходеев, если не считать разговора с Грифом и Юнкусом. Но о содержании беседы преступникам вряд ли известно. И они, похоже, не расстались с мыслью привлечь его на свою сторону.

Серп подхватил кошель и выпрямился. Сжал мешочек в руке — нет, никаких чар. Ни опасности, ни возможности проследить, откуда явился Глиняшка. Надо будет перебрать монеты, но вряд ли это что-то даст.

Так и получилось: проверка монет не пролила света на их хозяина или хозяев. Чародей поделил деньги поровну, половину взял себе, половину отдал Иволге. Девушка, узнав, откуда золото, хотела было отказаться, но Серп уверил ее, что вреда от них не будет. Тогда Иви с опаской взяла мешочек, но на следующий же день, тайком от чародея, отдала золото Кайту.

— Купи себе краски и что еще нужно для рисования, — сказала, закончив объяснять, откуда деньги. — Только Серпу не говори, пожалуйста.

— Да ты что? Это слишком щедрый подарок!

— Я все равно не смогу тратить это золото. Но очень хочу взглянуть, как рисуют картины, — улыбнулась Иволга.

— Ну, ладно, — сдался Кайт. — Все не истрачу, поберегу для тебя. Когда-нибудь может пригодиться.

Серп, лунной ночью наведавшись на чердак, выругался. К ящикам, в которых росли сладко и чересчур сильно пахнущие ночные фиалки, лелеемые Иволгой, добавился мольберт и куча какого-то хлама, верно, потребного для писания картин. Кое-что премерзко воняло. Чёрен мрак, эти двое, похоже, всерьез вознамерились выжить его отсюда!

Чародей поспешно шагнул на лунный луг, отфыркиваясь, словно кот, прогоняя из ноздрей смесь приторного аромата цветов и резкого запаха прогорклого масла. Давненько не выбирался он на такую прогулку, не бродил над спящей землей, наслаждаясь свободой, простором и чистым прохладным воздухом. Терпкая нотка лунной пыли, которую уловил его чувствительный нос, не раздражала, наоборот, настраивала на спокойный лад.

Ему, впрочем, всегда бывало спокойно в лунном свете. Ночное светило, бледноликая Госпожа, покровительствовала и тем чародеям, которые черпали силу из жара плоти. Наверное, потому, что ночь предпочтительнее для плотских утех. Или из-за того, что тело всегда считалось порождением тьмы, и стремления его были приземлены, в отличие от духа, рожденного горячим светом солнца, и потому всегда тянущегося к далеким небесам.

Серп брел по лунному лугу, больше глядя в звездную высь, чем под ноги. Мелга за прошедшие пару месяцев успела здорово надоесть. Почти каждый вечер помощник Вермея шатался по трактирам и злачным местам, вслушиваясь в разговоры, с особенным вниманием ловя вести с родины. Вдруг удастся узнать хоть что-то, касающееся его дела?

Но люди если и болтали о Пироле, не вспоминали чародеев, палачей и уж тем паче Залесный. Говорили все больше о ценах, о том, на какие товары в этом году спрос, да иной раз поминали сиятельную принцессу Эрону, наследницу Пирольского престола.

Все эти бесплодные попытки найти хоть какую-то зацепку, поймать слабую ниточку, крошечный хвостик отравляли любимое время суток — ночь. А день давно, еще в Залесном утратил большую часть своего очарования. Шум и суета городских улиц, воры, грабители, убийцы в пыточной.

Впрочем, нельзя сказать, что работа так уж тяготила Серпа. Чародей сызмала видел в людях прежде всего тьму, давно привык к ее засилью в душах и научился отгораживаться. Даже от той, что сидела в его собственной душе. Ну, а когда глядишь на все отстраненно, будто сквозь толстый слой прозрачной воды или прохладные травы лунного луга, мало что трогает твое сердце.

Он сказал об этом Кверкусу в их последнюю встречу, когда наставник с неожиданным беспокойством спросил, не тревожат ли бывшего ученика по ночам образы казненных и пытанных лиходеев. Услыхав отрицательный ответ, старый чародей покачал головой.

— Сердце, чтобы жить, должно чувствовать, — изрек очередную банальность, которые Серп терпеть не мог.

Но даже если наставник прав, его сердце отлично чувствует. И злость, и досаду, и обиду на несправедливость, сотворенную с ним без видимой причины. Чародей сжал зубы. Ну вот, не хватало начать себя жалеть! В кои-то веки выбрался на лунные луга, так нечего позволять горьким мыслям лезть в голову и отравлять удовольствие от прогулки. Свет Госпожи Луны нежен, лучи прохладны, ночь…

— …Ночь прекрасна! — раздался снизу мужской голос, ему вторил тихий мелодичный женский смех.

В другое время Серп разозлился бы столь грубому вторжению в лунный мир и его мысли, но сейчас раздражения не было, напротив, возникло любопытство. Что за парочка не спит за полночь? Где они сидят, стоят или лежат? На балконе богатого дома или на пахнущих рыбой и водорослями ступенях набережной? Чародей, остановившийся, едва услыхав слова, присел и всмотрелся в прозрачную для его глаз тьму.

Парочка стояла у парапета на самом конце Среднего зубца и любовалась темным морем, рассеченным сияющей лунной дорожкой.

— Знала б ты, как я счастлив, что ты меня вспомнила, — высокий кряжистый мужчина, обнимавший женщину за плечи, теснее прижал к себе подругу.

— Я не вспомнила, — смущенно проговорила она. — Тот человек мне сказал. Я немного боялась, что он пошутил.

— А он точно был чернявый? — в голосе мужчины прозвучало сомнение.

— Да, высокий, худощавый, черноволосый и черноглазый.

— Нет у меня таких друзей. Но одного тощего да чернявого я все-таки знаю. Не пойму только, с чего б ему за меня хлопотать.

— Кто он, Ян?

— Да так, в замке на побегушках, — неохотно произнес мужчина, обнял женщину уже обеими руками и принялся целовать.

Серп глухо выругался. Он-то рассчитывал, что мраков стражник перепугается до лысых выпей, когда Лилея заикнется о женитьбе. Досадовал даже, что не удастся подсмотреть за их объяснением. И вот, пожалуйста, светлая Госпожа позаботилась, чтобы кое-что он увидел. Милуются и воркуют, аки голуби. Окатить бы сейчас этого Бурьяна ведром воды. Или… Чёрен мрак, ну что было не выпить перед уходом пива! Может, хоть дождь вызвать? Ночь, видишь ли, прекрасна! Была до этой встречи.

Чародей уже коснулся нитью силы далекого облачка, но снизу опять донесся счастливый женский смех. А, пусть их. Может, Лилея снова станет прежней, тогда Бурьяну не позавидуешь. На мужиков-то красотка падка. В замке на побегушках! Погоди, верзила…