Труженики моря - Виктор Гюго

На расстоянии двухсот сажен виднелся огромный гранитный массив. На его отвесных склонах там и сям проглядывались выбоины и углубления, по которым, пожалуй, можно взобраться на вершину. Там, судя по форме гребня, очевидно, должна была находиться площадка.

Это был утес «Человек». Он возвышался над остроконечными вершинами Дувров. Его площадка со срезанными краями, довольно правильной формы, была мрачной и походила на гробницу. Волны бесконечной чередой подкатывались к ее огромному черному пьедесталу. Казалось, там, высоко, царят неведомые призраки моря и тьмы.

Кругом все словно застыло. Ветер был слаб, волны вяло копошились у подножия утесов. Чудилось, что в этой немой пучине можно увидеть таинственную жизнь подводных глубин.

Клюбен много раз издали разглядывал Дуврские скалы. Он их узнал. Сомнений не осталось.

Эта ошибка кошмарна. Дувр вместо Гануа! Вместо одной мили – пять. Пять миль! Проплыть их невозможно. Дуврские скалы для одинокого человека, потерпевшего кораблекрушение, – олицетворение смерти. Добраться до берега не способен никто.

Клюбен содрогнулся. Собственноручно он обрек себя на гибель. Единственным пристанищем для него может быть только утес «Человек». Возможно, ночью разыграется буря. Перегруженная шлюпка с Дюранды затонет. Весть о кораблекрушении не достигнет земли. Никто даже не будет знать, что Клюбен остался один на Дуврских скалах. От голодной и холодной смерти нет спасения. Семьдесят пять тысяч франков не заменят ему куска хлеба. Он сплел сети и сам запутался в них, сам вызвал катастрофу. Выхода нет. Победа превратилась в поражение. Вместо освобождения – смертельный плен. Вместо счастливого будущего – агония. Короткий, как вспышка молнии, миг разрушил все его замыслы. То, что он принял за истинный рай, оказалось адом.

Тем временем ветер усилился. Разорванный туман бесформенными клочьями потянулся к горизонту. Перед глазами Клюбена возникло море.

Быки, которых заливала вода, ревели все громче.

Надвигалась ночь; приближалась буря.

Дюранда, подмываемая прибоем, раскачивалась из стороны в сторону, постепенно поворачиваясь к скале бортом. Близилась минута, когда она должна была сорваться с острого края утеса и пойти ко дну.

Было не так темно, как в момент крушения. Несмотря на приближение вечера, тьма немного рассеялась. Туман унес с собой часть темноты. Западная сторона неба казалась совсем светлой, остальная тонула в сумерках. Бледный отсвет ложился на поверхность воды. Дюранда стояла наклонно, опустив нос в море. Клюбен взобрался на корму, возвышавшуюся над водой, и стал всматриваться в горизонт.

Положение было безнадежным, но он не отчаивался. Он знал, что во время тумана суда ложатся в дрейф или бросают якорь, и надеялся, что теперь, когда туман рассеялся, какой-нибудь корабль, продолжающий свой путь, может показаться на горизонте.

И Клюбен действительно заметил парус. Какое-то судно шло с востока на запад.

Вскоре очертания корабля стали яснее. На нем была всего одна мачта.

Через полчаса оно подошло довольно близко к Дуврским скалам. Клюбен решил, что он спасен.

В подобные минуты всякий человек, кто бы он ни был, думает только о жизни.

Судно казалось странным. Кто знает? Быть может, это корабль контрабандистов, идущий в Пленмонт. Возможно, на судне сам Бласкито. Если это так, то спасена не только жизнь, но и богатство. В таком случае встреча с ним здесь, возле Дувров, лишь ускорит развязку, избавит Клюбена от ожидания в пустом доме, завершит его дело в открытом море и явится поистине счастливой случайностью. Все это с быстротой молнии пронеслось в его мозгу.

Поразительно, с какой легкостью мошенники верят в собственную удачу.

Ему нужно было сделать лишь одно. Дюранда, пригвожденная к утесу, сливалась с ним своими очертаниями и в сгустившихся сумерках была незаметна для проходившего судна.

Но фигуру, стоящую во весь рост на вершине «Человека», вырисовывающуюся на фоне серого неба и делающую знаки, без сомнения, заметят. Для спасения потерпевшего будет спущена шлюпка.

«Человек» находился на расстоянии каких-нибудь двухсот сажен. Доплыть до утеса было просто, взобраться на него – легко. Нельзя терять ни минуты.

Так как нос Дюранды врезался в рифы, Клюбен должен был прыгнуть в воду с кормы. Он опустил лот, желая убедиться, что глубина в этом месте достаточная. Микроскопические раковины, приставшие к лоту, были целы, значит, вода здесь глубока и спокойна.

Он разделся и бросил одежду на палубу. Там, на паруснике, для него найдется другая. Клюбен оставил на себе лишь кожаный пояс. Раздевшись, ощупал его, подтянул покрепче, убедился, что табакерка на месте, внимательно вгляделся в волны, изучая направление, по которому следовало плыть, чтобы скорее добраться до утеса, затем прыгнул в воду вниз головой.

Он падал с большой высоты, поэтому сразу нырнул глубоко.

Достигнув дна, прикоснулся к нему, нащупал лежавшие на дне камни и взмахнул руками, собираясь выплыть на поверхность.

В это мгновение Клюбен почувствовал, что кто-то схватил его за ногу.

Книга седьмая

Нельзя обращаться к книге с вопросами

Жемчужина в пучине

Через несколько минут после отрывистой беседы с господином Ландуа Жиллиат оказался уже в Сен-Сампсоне.

Он чувствовал чрезвычайное волнение. Что случилось?

Весь Сен-Сампсон был охвачен переполохом. Все стояли у входов в свои дома. Женщины кричали, какие-то люди, жестикулируя, рассказывали о чем-то, и вокруг них собирались группы. Повсюду раздавались возгласы: «Какое несчастье!» Некоторые улыбались.

Жиллиат не стал никого ни о чем расспрашивать. Это не входило в его привычку. К тому же он был слишком взволнован, чтобы обращаться к посторонним. Молодой человек не хотел вслушиваться в обрывки рассказов, предпочитая узнать все сразу. Поэтому направился прямо к дому Летьерри.

Жиллиата так переполняла тревога, что он смог даже войти в дом без малейшего страха.

Входная дверь, ведущая в залу нижнего этажа, была распахнута настежь. На пороге столпились мужчины и женщины. Жиллиат вошел вместе с другими.

Войдя, он столкнулся с Ландуа, который тихо сказал ему:

– Теперь вы уже, конечно, знаете, в чем дело?

– Нет.

– Я не хотел кричать об этом на улице, чтобы не походить на каркающую ворону.

– Да что произошло?

– Дюранда погибла.

Зала была наполнена людьми. Все говорили тихо, как в комнате, где находится тяжелобольной.

Соседи, прохожие, зеваки с некоторым страхом теснились к двери. В глубине залы сидела заплаканная Дерюшетта, а возле нее стоял Летьерри.

Он прислонился к стене. Его матросская шапочка была надвинута на глаза, прядь седых волос свисала на щеку. Летьерри молчал. Руки старика не шевелились, грудь, казалось, не дышала. Он походил на истукана, прислоненного к стене.

Глядя на него, казалось, что жизнь в этом человеке угасла. Дюранда погибла, и ему незачем больше жить. Его душа парила в море и теперь утонула в волнах. Зачем после этого жить? Вставать по утрам, ложиться по вечерам, не дожидаться каждый раз Дюранды, не видеть, как она уходит и возвращается. Существование становились бесцельным. Есть, пить, а дальше что? Все труды этого человека были увенчаны одним творением, все его помыслы – прогрессом. Творение погибло, прогресс уничтожен. Можно прожить еще несколько пустых лет, но для чего? Жизнь бесцельна. В таком возрасте нельзя начинать сначала; к тому же Летьерри был разорен. Бедный старик.

Дерюшетта, плача, сидела на стуле и сжимала в своих руках его руку. Ее пальцы сплелись на его судорожно стиснутом кулаке. Оба были удручены, но по-разному. Сложенные руки говорят о надежде; сжатый кулак – свидетельство отчаяния.

Кулак Летьерри безвольно покоился в руках Дерюшетты. Старик походил на человека, пораженного молнией.

В толпе шептались и обсуждали все произошедшее. Вот что было известно: Дюранда разбилась возле Дуврских скал, во время тумана, перед заходом солнца. За исключением капитана, который не хотел покинуть судна, все спаслись на шлюпке. Юго-западный ветер, сменивший туман, опрокинул шлюпку недалеко от Гернзея. Проходившее мимо судно «Кашмир» подобрало людей и доставило их в порт Сен-Пьер. Во всем был виновен Тангруй, которого посадили в тюрьму. Капитан Клюбен выказал во время крушения необычайное великодушие.

Моряки, находившиеся в толпе, произносили название Дуврских скал со страхом.

– Беда тому, кто попал в эту западню, – говорили они.

На столе лежали компас и связки документов – вещи, переданные Клюбеном негру и Тангрую в момент расставания; поразительное доказательство мужества этого человека, спасавшего бумаги в тот момент, когда он сам себя обрекал на гибель, – пустяк, который говорил о величии и самопожертвовании.

Все восхищались Клюбеном, но в то же время надеялись на то, что ему удалось спастись. Через несколько часов вслед за «Кашмиром» прибыло еще одно судно, которое принесло последние известия. Оно провело сутки в тех же водах, что и Дюранда, стояло на месте при тумане и лавировало во время бури. Капитан судна теперь находился тут же, в комнате.