Война за Биософт - Лилия Курпатова-Ким

На все эти вопросы у Макса не было ответов. События последних двух недель сделали с его внутренним миром примерно то же самое, что делает блендер с овощами. Все представления Громова о жизни были раскрошены на мелкие кусочки и перемешаны в кашу.

Громов отставил тарелку и прижался лбом к холодному органопластику, поджал колени и обхватил их руками. Стало холодно. Щемящее чувство тоски давило изнутри. Макс сделал глубокий вдох, чтобы не заплакать. Перед глазами ясно встала картинка из «Никсон Холла». Дэз режет сетку вокруг арены и кричит, чтобы Макс бежал к ним. Потом они с Дженни вдвоем удерживают охрану Никсона, пока Громов вытаскивает с арены маленького мальчика. Макс закрыл глаза. Он даже имени этого паренька не запомнил!

Громов активировал свой биофон.

— Дэз Кемпински, — сказал он.

— Абонент вне зоны действия, — последовал ответ.

— Оставить сообщение, — скомандовал Макс.

Раздался гудок.

Громов попытался унять дрожь в голосе.

— Дэз, мне так много нужно тебе сказать, — с трудом произнес он. — Я ведь ничего толком не успел тебе сказать. Завтра меня будут награждать за то, что я убил Джокера. Но я не горжусь этим! Это… это трагическая случайность! Я сделал это по необходимости. Потому что не было другого выхода! Прости, прости! Просто череда случайностей! Дэз! Пожалуйста, назначь мне место встречи! Когда угодно, в любой части света. Я приеду. Мне нужно сказать тебе… Я… Я… — Макс с силой сдавил собственный кадык, чтобы тот не дрожал. — Прости меня. Позвони мне.

Его била мелкая дрожь. Сильный озноб.

Макс слез с подоконника, забрался в постель, накрылся одеялом и уткнулся в подушку. Хотелось плакать, но не было сил.

Раньше Громов никогда не чувствовал себя одиноким. Точнее сказать — он всегда был один, но никогда этим не тяготился. Возможно, потому, что просто не знал иного состояния. Поступив в Накатоми, он пять лет общался только с Митцу и Чарли. Причем исключительно в школе, в перерывах между уроками или в обед. Потом приезжал домой, выполнял задания, читал, играл, бродил по Сети, потом засыпал. Утром начинался новый день. Макс не видел никого, кто бы жил иначе. Он считал свою жизнь обычной, нормальной, как у всех, может быть, даже чуть лучше — ведь талант, способность выдерживать железную дисциплину Накатоми давали Максу некоторое преимущество перед другими. Не зря личностный аналитик Мамбата каждый год в своем отчете специально отмечала, что Макса отличает необыкновенная стрессоустойчивость и «пластичность психики — способность подчиняться системе не деформируясь, сохраняя собственное “я”»… Но потом появилась Кемпински, и все изменилось. Громов узнал, а вернее, почувствовал, что такое друг. Другой человек, которому он не безразличен! Макс даже не осознавал, до какой степени это чувство было ему дорого! До тех пор, пока не простился с Дэз в Буферной зоне. Да и то понял не сразу, а только сейчас, спустя несколько дней.

Громов свернулся калачиком и натянул одеяло на голову.

— Она вернется, — сказал он сам себе, засыпая.

Усталость в который раз спасла его от долгих переживаний.

28 августа 2054 года, 16:15:08

Токийский хайтек-мегаполис

Отель Nobless Tower,

президентский люкс

Громов неподвижно сидел на высоком табурете в гостиной перед старинным напольным зеркалом, выпрямив спину и уставившись в одну точку. Макса можно было принять за восковую фигуру кинозвезды прошлого века. Роскошный черный фрак, белая рубашка с затейливым воротником, узкие, тщательно отглаженные брюки, ботинки из настоящей кожи, начищенные так, что, казалось, в них можно увидеть собственное отражение.

Вокруг порхала свита медиазвезды Алехандро Шика, который прославился тем, что одевал и причесывал других медиазвезд.

— Восхитительно!

— Умопомрачительно!

— Прелестно!

Макс их не слушал. Он даже не смотрел на собственное отражение.

Сам Алехандро Шик расхаживал позади Громова, театрально размахивал руками.

— Конечно, у вас на редкость породистое лицо, — говорил он Максу. — У вас благородные черты. Высокие рельефные скулы, правильный овал, прямой тонкий нос, выразительные черные глаза, в которых видна мысль! Поэтому я убрал ваши волосы назад. Лоб должен быть виден. Ведь вы спасли человечество собственным интеллектом, а не силой мускулов. Я исходил из этого, разрабатывая концепцию вашего внешнего облика. В благодарность за спасение человечества в целом и меня лично я подарил вам фрак из своей собственной коллекции антикварной одежды…

Двадцать камер по персональному разрешению президента Рамиреса снимали происходящее, транслируя картинку для телетеатра и Сети. Жители хайтек-пространства желали видеть, как супергерой, победитель Джокера и разработчик нового кода Сети, которым они все отныне будут пользоваться, готовится к балу в свою честь. Президент мягко отчитал Громова за пренебрежительное отношение к простым людям, которые имеют право знать, как проводит время супергерой, которому они все обязаны своей жизнью.

— Уже через год на счет ученика технопарка Эден Макса Громова, создателя нового кода Сети, поступит столько средств, что он, без сомнения, войдет в сотню самых богатых людей хайтек-пространства! — захлебываясь от восторга, говорила дикторша в телетеатре. — Но это, конечно, самое малое, что мы все должны этому мальчику! Ведь он спас всех нас. Он рисковал жизнью, чтобы одолеть Джокера! Уму непостижимо, как ему это удалось!

Макс чувствовал себя так, будто его с головой залили в органопластик. Разумеется, он не мог видеть миллионов глаз, пристально разглядывающих его через Сеть и другие медиа, но странным образом ощущал их присутствие. Макс подумал: увидят ли его родители? Конечно, в их доме нет точки доступа, ведь они лотеки по убеждению. Никаких цифровых устройств, никакого контакта «с миром предателей и убийц»… Но, может, кто-то из менее принципиальных соседей покажет им запись?

А Дэз? Видит ли его Дэз?

При мысли, что Кемпински может увидеть все эти помпезные приготовления, фрак, Алехандро Шика с его дурацкой пудрой, Громову стало нехорошо. Виски сдавило, появились тошнота и неприятное чувство в животе.

Биофон Громова передал команду режиссера прямой трансляции:

— Максим, будьте любезны, улыбнитесь! Что вы сидите как манекен?! Вы же супергерой! Миллиарды жителей хайтек-пространства следят, как вы готовитесь к балу в вашу честь! Пожалуйста, ведите себя радостно, непринужденно. Пошутите с Алехандро!

Макс посмотрел на Шика, но тот так вдохновенно рассказывал про форму Максовых бровей, цитируя при этом Овидия, что перебить его Громов не решился.

— О, господи… — раздался в биофоне Макса раздраженный вздох режиссера. — Готовьте рекламу! Через тридцать секунд пойдет реклама! Большой пятиминутный блок! Громов, попытайтесь за это время хоть немного оживиться! У нас всех тут такое чувство, что мы ваш памятник снимаем!

Макс ничего не ответил. Ассистентка Шика прошлась по его лицу легкой пуховкой для пудры, при этом она широко улыбалась в камеру и даже не смотрела на Громова.

Дверь личных апартаментов Макса открылась. Вошел шеф Бюро информационной безопасности мистер Буллиган. Хлопнул в ладоши и потер руки.

— Ну что, парень, готов получить самые большие почести в истории человечества? Клянусь позвоночной грыжей, никогда не видел ничего более пафосного, чем то, что сейчас готовят для тебя!

Макс пожал плечами.

— Что-то у тебя вид кисловатый для супергероя, — нахмурился Буллиган.

Алехандро Шик тут же вставил реплику:

— Я сделал все, что зависело от меня, мистер Буллиган. Громов прекрасно выглядит, у него великолепная прическа, белые зубы, он отлично одет, ему все это идет — но улыбаться вместо него не в моих силах! Сделайте что-нибудь!

Мистер Буллиган сердито отмахнулся от Шика. Шеф Бюро информационной безопасности подошел к Громову и посмотрел в зеркало. Ясные, холодные серые глаза Буллигана встретились с грустными, усталыми, внимательными глазами Макса.

— В чем дело, парень? — спросил мистер Буллиган, потом показал на свиту Шика. — Они тебя утомили? Убрать их отсюда?

Макс кивнул. Буллигал сделал знак Нимуре. Тот, вместе с тремя другими агентами, моментально выдворил Шика со всеми его подручными.

— Как вы смеете? У нас еще полчаса в эфире… — возмущался тот, уходя.

Громов опустил глаза.

— Я в порядке. Просто… — он обвел глазами пространство президентского люкса, заваленное цветами и подарками. — Не могу поверить, что это все настоящее. Все как будто не со мной.

— У тебя просто шок. Ты еще не оправился от произошедшего в Эдене. Последние две недельки выдались те еще, — Буллиган улыбнулся. — Ты молодец. Подумай, что чертова уйма народу жаждет сказать тебе «спасибо». Они готовились к этому празднику. Клянусь, никогда в жизни не видел, чтобы в честь кого-либо закатывали такую вечеринку! Будет столько медиазвезд, главы корпораций, президент! Не отказывай людям в удовольствии поблагодарить тебя, Макс. Улыбайся им. Принимай все, что происходит, как должное. Ты заслужил.