Присвоенная - Нина Бархат

Перед дверью его комнаты я остановилась, и он, видя мое состояние, улыбнулся.

— Так боишься?

Мне хотелось бы объяснить ему, что это был не только животный страх, но и тошнотворное отвращение, не только сожаление о моем выборе, но и непосредственное желание смерти… Но я понимала, что время, уместное для подобных слов, давно прошло, и поэтому просто молча шагнула мимо него в открытую дверь.

Напряженная до предела, я почти подпрыгнула от двойного хлопка за моей спиной. В зажегшемся мягком свете скрытых ламп все та же прекрасная двусветная комната выглядела совершенно иначе: таинственно… интимно. Я сжала зубы.

— Где моя кровать, Кристоф?

Театральным жестом он указал наверх, куда вела почти нематериальная стеклянная лестница. Там была его спальня.

Не удержавшись, я тяжело вздохнула.

Кристоф бросил на меня взгляд льва, смотрящего на мышь.

— Диана, почему ты здесь?

— Потому что ты приказал. — Ответ был очевиден. По доброй воле я бы здесь не появилась.

— Да, — подтвердил он и веско добавил: — Но я хочу, чтобы ты знала: это мой последний приказ тебе. Единственное, что я от тебя требую, — быть рядом! Все остальное — по твоему желанию.

Я не могла поверить в услышанное.

— Раньше ты не очень-то заботился о моих желаниях… — растерянно произнесла я, в то время как его невозможные слова продолжали бесконечное вращение в голове. Все остальное — по моему желанию?..

— Да, и поэтому ты убежала! И поэтому стала лишь тенью той сильной и свободной девушки, которая меня привлекала.

— Я никогда не была слабой! — зло воскликнула я, не успев даже подумать. Вся моя суть бунтовала против этих слов! Лишь увидев его довольную усмешку, я поняла, что он рассчитывал именно на такую реакцию.

— Да, теперь я это знаю, — снова подтвердил он удовлетворенно.

Вдруг сделанный выбор показался не таким уж неправильным. Если Кристоф говорил правду о моей почти полной свободе, то пребывание рядом с ним, наверное, можно было выдержать. И если все остальное действительно по моему желанию… то я могу успокоиться окончательно, ведь подобное желание не возникнет никогда! Мой подбородок сам по себе гордо вздернулся, а губы тронула самоуверенная ухмылка.

Наверное, мои выводы были слишком очевидны — Кристоф наблюдал за переменой во мне с насмешливым выражением в глазах, а затем вдруг, улыбнувшись, снял свитер, под которым были только белая майка и выделяющаяся на ее фоне тонкая цепочка.

Уже почти успокоенная своими размышлениями, я отпрянула от неожиданности, а он, закатив глаза и устало покачивая головой, сказал: «Успокойся, Диана, на мне еще много одежды», выставив меня озабоченной нимфоманкой.

— Комната наверху — твоя, располагайся, твои вещи уже там. Я буду спать здесь. — И он направился к огромному дивану, которого, как я заметила только теперь, раньше внизу не было. Тускло поблескивая белой кожей, он почти исчезал на фоне такой же белой стены. Рядом с ним вытянулся массивный низкий комод.

Оценив расстояние до второго этажа, я с опаской поставила ногу на первую ступеньку. Конечно, бояться глупо, Кристоф был гораздо выше и тяжелее меня, и если лестница выдерживала его, то мой вес никак не мог ее обрушить. Не хотелось, чтобы силу моего духа опять подвергали сомнению, да еще по такой детской причине. Поэтому я решительно зашагала наверх, игнорируя иррациональный страх. Сквозь ступени вся комната была видна, как на ладони, и я поняла, что от юбок лучше отказаться.

Спальня, безусловно, принадлежала мужчине — в ней не было ни одной лишней вещи. Но кажущийся аскетизм не позволял обмануться насчет статуса хозяина комнаты. Роскошь полированного мрамора под ногами, безупречная белизна мягкого ковра на нем, стоившая многих часов работы прислуги, невесомость полупрозрачных шелковых гардин, вздымающихся парусом под легким ветерком из окна, — все это говорило, что обитающий здесь аскетом не был. Единственной деталью, выпадавшей из характера комнаты, был огромный куст орхидеи у стеклянной стены. Вне сомнений, он появился здесь совсем недавно. Мимо воли я улыбнулась…

Неожиданно я почувствовала, что уже не одна, и резко обернулась, обнаружив Кристофа за спиной. На нем было лишь полотенце, обернутое вокруг бедер, и все та же цепочка. Должна признать, он… производил впечатление!

Мои брови поползли вверх.

— Кое-что нам все же придется делить, Диана, — спокойно сказал он, упреждая возможные вопросы. — Проживание посторонних здесь никогда не планировалось, поэтому ванная одна.

И он указал взглядом на незаметную дверь рядом с лестницей. Я ошеломленно покачала головой.

— Тебе не стоило так себя затруднять. — Мысль о том, что я должна буду пользоваться одной ванной с ним, была крайне неприятна! — Я могла бы обойтись и своей старой комнатой.

— Ты меня не затрудняешь, — отозвался он, игнорируя вторую часть моего замечания, — потому что… находишься здесь на особых правах. — И, будто сожалея о сказанном, Кристоф быстро повернулся и направился в ванную.

В тот момент я впервые увидела в нем нечто человеческое: он стерег свое пространство не потому, что оно ему принадлежало, а потому, что желал уюта и покоя.

— Но ты ведь понимаешь, что будет сложно! — не знаю зачем бросила я ему вдогонку. — Мне тяжело даже думать о том, что олицетворение всех моих страхов находится так близко. Не жди, что я стану «домашней», Кристоф!

Он обернулся у самых дверей.

— А кто сказал, что это нужно? — И хмуро потер лоб. — Слушай, давай оставим разговоры на завтра. Я так от тебя устал!

— Тогда отпусти!

Можно подумать, что я волочилась за ним!

Неожиданно он возник прямо передо мной и, грозно буравя взглядом, почти прорычал:

— Я очень прошу тебя, Диана, — и было видно, с каким трудом далось ему это непривычное слово, — никогда больше этого не говори!

Ночью мой сон был на удивление сладок — то ли предыдущий тревожный день высосал из меня все соки, то ли я рухнула под весом факта, что Кристоф нашел меня и, таким образом, обрубил бесконечное ожидание худшего… Но я давно так не спала.

Закрывая глаза, я была уверена, что ни за что не усну в его постели, зная, что он сам в этой же комнате. Но следующее, что отметило мое полусонное сознание сквозь ресницы, — по мне гуляло солнышко, прикасалось к рукам, золотило волосы. Я лениво отвернулась от него и снова уплыла в мир грез…

А потом я проснулась по — настоящему. Солнце к этому времени уже скрылось за тучами, и оконное стекло подсыхало после дождя. Наверное, было уже совсем поздно, но я решила не озадачиваться вопросом времени, напомнив себе, что теперь вольна делать все… ну или почти все, что пожелаю.