Полуночный ковбой - Джеймс Херлихай

Локки ударил кулаком по спинке стула.

— Воистину не умрет. Такие женщины, как мамочка, не поддаются смерти, они всеми силами держатся за бытие. Они гонят смерть от себя, ибо слишком любят жизнь, чтобы так просто отказаться от нее. На это нужно большое мужество. Таким мужеством обладали переселенцы, когда двигались на Запад в своих крытых фургонах. Это было время, когда женщины типа моей мамочки направляли и ободряли мужчин, заботились о них. Вот потому-то мы смяли и покорили дикие племена. Вы только представьте себе — и это я не для красного словца говорю, в этом как раз вся суть — мамочка в крытом фургоне приехала в Миннесоту. Сейчас вы поймете, почему я обращаю ваше внимание именно на этот факт: за время ее жизни наша страна прошла путь от первых пионеров до полного процветания, которое окружает нас сегодня. Мы с вами, Джо, сейчас собираем урожай в этом райском саду. А семена бросили в землю именно те женщины, да-да, они. Мы все им обязаны, вся наша цивилизация, мельчайшая ее часть — творение их рук. И они не просто сделали свое дело. Учтите также и темпы! Милый юноша, за всю историю человечества ни одна страна не добилась прогресса столь быстро, не прошла от уровня дикарей до высшей ступени цивилизации столь стремительно и легко. И в этом их заслуга. — Локки застенчиво показал на фотографию Эстеллы. Старушка благосклонно приняла комплимент.

— До чего мила! Вылитая покойница королева Виктория! Наш загородный дом выстроен в викторианском стиле, везде розовое дерево и алый бархат. Мы живем в великолепной башне с видом на озеро. Вот где подлинный шик, настоящее изящество! Когда мамочка пожелает, я везу ее в театр или на концерт в инвалидной коляске. Правда, мамочка? — обратился Локки к фотографии. Затем послал ей воздушный поцелуй и заявил, что пора бы и поужинать.

Дальше был долгий разговор по телефону. Дежурный клерк разъяснил Локки, что ресторана в отеле нет, а тот настырно талдычил, что здесь какая-то ошибка и ресторан обязательно должен быть, потому что есть очень хочется.

Потом, прикрыв рукой трубку, он доложил гостю о ходе переговоров.

— Джо, вы не поверите, но этот бедняжка серьезно полагает, что во всем отеле нет ресторана. С этими людьми просто невозможно иметь дело. Кстати, на железных дорогах то же самое. Понимаете теперь, почему я предпочитаю самолет?

В конце концов дежурный сдался, «признал», что по соседству есть китайский ресторан, и пообещал послать кого-нибудь за бараньими отбивными и яйцами вкрутую.

До, во время и после еды, даже с отбивной во рту, Локки тараторил без умолку. Он словно возводил из своих слов какую-то нелепую башню — такие рушатся, прежде чем их успевают достроить. Свою башню Локки строил для Джо (тот по-прежнему предпочитал отмалчиваться). Каждый «кирпичик» закладывался с тем расчетом, чтобы дать понять, что гость Локки — идеальное существо, обладающее всевозможными добродетелями, совершенное сочетание мужества и самоотверженности раннего Гари Купера с культурой, чувствительностью и внутренней чистотой Рональда Колмэна[13].

Локки, казалось, боялся, что, если Джо вставит в поток его речей хоть одну фразу, башня тут же рухнет.

А Джо уже давно не слушал трескотню своего нового знакомого. Он лишь время от времени поднимал брови и корчил сочувственную мину. Когда Локки улыбался, Джо возвращал ему улыбку и согласно кивал. Иногда он ловил отдельные фразы, вроде «моя мамочка никогда не унывает» или «разумеется, вы, скотоводы, разбираетесь в этом гораздо лучше, чем я, простой коммерсант, бумажная душа», или «как я уже говорил, страна покорилась грубой силе первопроходцев, но тех, в свою очередь, покорили женщины. У них задача была потрудней, но они с ней отлично справились, не так ли?»

Джо все думал, как бы от слов перейти к делу, то есть к деньгам, но мысли в голову не шли. Словоизлияния Локки действовали на него как снотворное, почти парализующе. Он прилагал все усилия, чтобы окончательно не обалдеть от скуки: ерзал на кушетке, вытягивал шею, сжимал кулаки, щурился.

Телефон зазвонил только после одиннадцати. Джо воспользовался случаем и юркнул в ванную. Ему захотелось посоветоваться со своим отражением. А Локки громко, растягивая слова, вещал в трубку:

— Знаешь, какое совпадение… Мама, сов-па-де-ни-е. Отгадай, о ком мы только что говорили? Кого обсуждали, когда зазвонил телефон? Об-суж-да-ли… Да не осуждали… Об-суж-да-ли! Ну, говорили о ком? Ах, мамочка! Опять не включила слуховой аппарат? Какой ты надела? Этот не годится, носи «Акустикон»… А-кус-ти-кон! Мама, черт возьми, ну так же нельзя!

В ванной Джо ополоснул лицо и шею холодной водой и почувствовал себя лучше. Потом ткнулся носом в зеркало и, глядя в глаза своему двойнику, прошептал: «Когда этот сукин сын повесит трубку — действуй! Это приказ!»

ГЛАВА 6

Джо оглядел ванную — нельзя ли чего стибрить. На полочке лежала электробритва, но в кармане ее не унесешь — слишком большая. Да и не тащить же ее с собой во Флориду? В аптечке тоже не было ничего стоящего. Зато одеколону Джо воздал должное — снял сапоги, расстегнул рубашку и облился от души.

Потом прислушался. Локки заливался соловьем и, судя по всему, давать отбой не собирался. Джо снова повернулся к зеркалу — решил порепетировать.

— Слышь, мистер… как там тебя, Тони, что ли? Я вроде уже говорил, что у меня сынишка болеет. На юг его везти надо и скоренько. Вот. Да откуда я знаю, чем он болен? Еще младенчиком его паралич хватил. А сейчас из носа течет, дрожит, как осиновый листок, и весь мокрый. Да еще нога кривая. Вот я и думаю, Тони, что надо бы ему на юг, да побыстрее, а теперь слушай сюда. Слушай, сукин ты сын, слушай-а-ай!.. Тихо! — оборвал себя Джо и продолжал репетировать шепотом.

— Так вот, Тони, я чего сказать-то хочу. Мне, конечно, с тобой было чертовски приятно, аж уши опухли от твоей трепотни. Чуть ли не двое суток тебя слушал, удовольствия получил — выше задницы. А теперь ты меня послушай. Выкладывай денежки, да по-быстрому, если хочешь получить то, зачем меня позвал. В общем, кончай верещать, давай дело делать.

Локки сидел на кушетке, зажав рукой подбородок. Другая рука все еще лежала на телефоне. Он только что повесил трубку. Из глаз сочилась тоска.

— Ах, Джо, — пролепетал он, когда тот вернулся в гостиную, — я вел себя как дитя малое: кричал и, кажется, даже надерзил мамочке. Может, перезвонить и извиниться? Она терпеть не может, когда я так себя веду. Это нарушает ее душевный покой. Как вы считаете, я действительно нагрубил ей? Знаете что, давайте-ка выпьем по глоточку. — Локки потянулся к бутылке джина на столике для коктейлей.

— Я сам разолью, Тони, — предложил Джо.

— Благодарю, очень мило с вашей стороны.

Он налил полстакана чистого джина и сунул Локки. Теперь Джо стоял прямо перед хозяином, чуть не упираясь животом ему в лицо. Наступила тишина. Мало-помалу Локки забыл о Чикаго и стал возвращаться мыслями в Нью-Йорк. Молчание не нарушалось. Тут Локки понял, что прямо у него под носом — молодое крепкое тело, и на его лице отразилось овладевшее им возбуждение.

Джо улыбнулся и посмотрел на Локки. Тот встретил взгляд и тоже выдавил смешок. Джо удовлетворенно кивнул.

— Ну, Тони, что делать будем?

Тот поднял черные брови.

— Что вы сказали?

Джо похлопал себя по ширинке.

— Ты ж меня за этим сюда позвал?

— Ах! — воскликнул Локки, прижав руку к сердцу. На его лице читалось неподдельное страдание. — Как все сложно! Мне очень трудно, я не могу… Вы, молодые, просто безжалостны. И ты тоже… ты так красив… это какое-то мучение. Я знаю, ты — отличный, замечательный парень, Джо. Я это сразу понял еще на улице. А теперь… это неприличный жест… и в сочетании с твоей чистотой… это так мучительно… но так прекрасно! Ах, я этого не вынесу. Я не должен был звать тебя. Мне так хотелось быть порядочным, я старался изо всех сил, чтобы не стать отвратительным самому себе. Я думал, мы побеседуем, поймем друг друга, я, как старший товарищ, поделился бы с тобой своими мыслями… Пойми меня правильно, мне казалось, что мы воспарим над суетой… А, смешно!

Локки основательно хлебнул джина и, почти мгновенно опьянев, страстно заговорил:

— Я ненавижу жизнь, все в ней ненавижу. — Он рассмеялся, словно пытаясь обратить все в шутку, но тут же осекся. — Уходи, прошу тебя. Боже, как все сложно! Мои силы на исходе, умоляю, уходи, не мучай меня!

— Как это «уходи»? — опешил Джо. — Ты что, серьезно хочешь, чтобы я отчалил?

— Пойми меня и уходи… нет, останься… о нет, уходи, прошу тебя, заклинаю!

Локки схватил Джо за руку и сжал.

— Пожалуйста, не мешай мне стать на путь истинный, — взмолился он. — Иначе будет так, как прошлым летом, а я этого не хочу.

Джо кивнул. Разочарование было велико, но все же он понял слезные мольбы Локки. Он двинулся было к двери, но Локки вцепился в его руку.