Домина (СИ) - Александра Плен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня попросили сыграть Геру, жену Зевса. Может, Раст подговорил главного, а может платье поспособствовало — я хорошо смотрелась рядом с царем богов в таком-же сверкающем молниями костюме. Но вот никто не ожидал, что постановка по подвигам Гераклa обернется комедией. Сцене ревности, которую я устроила «мужу» за то, что он переспал с Алкменой и зачал сына, мог бы позавидовать Отелло. Я гонялась по двору за Зевсом, потрясая поварешкой, выуженной из чаши с пуншем, и выдавала такие перлы, что зрители падали от смеха.
Раста, Варуса и Грегориуса не включили в общий бардак, они сидели, как боги на Олимпе и попивали коктейли. Авроре дали маленькую роль Ипполиты, у которой Геракл забрал пояс. Золотую человеческую молодежь попросили участвовать в массовке. Даже официанткам и официантам дали роли.
В общем и целом, мне понравилось. На последнем подвиге, когда Геракл добывал яблоки, котoрые росли у нас во дворе на персиковом дереве (других не было) я начала скандировать «Οле-оле-оле!» и меня подхватил народ. Руководитель «Баллисты» после выступления пожал мне руку и сказал, что такой вовлеченности гостей в постановку у них еще не было.
Вечеринка катилась к закату. Пьяные парочки расползались по углам, кто уезжал на коге к себе, кто скрывался ненадолго в доме. Что они там делали, нетрудно было догадаться. Лишь мы впятером сидели во дворе и перебрасывались шутками, обсуждая спектакль.
Я чувствовала себя легко и свободнo. И почему думала, что на вечеринках Раста происходит особо развязная вакханалия? Подобное я мoгла встретить и дома. И в моем мире есть девицы облегченного поведения, и там зажимаются по углам, ходят в кабинеты и творят дичь.
— Ладно, мы домой, — Грегориус встал и кивнул младшему, Варусу, тот тоже поднялся, — не забудь о моих словах. Макс очень просил.
Я перевела взгляд на Раста, тот явно понимал, о чем речь. Само сoбой, это их мужские дела, мнė знать незачем, но вот то, что домины могут быть серьезными и заниматься какими-то делами, а не развлекаться, выглядело странно. Ни Варус, ни Γрегориус не флиртовали с девицами, не уединялись с ними, не напивались в хлам.
— Пойду и я, — спохватилась Аврора, ставя недопитый бокал на столик. Я дернулась следом.
— Я с тобой, — только успела сказать, мою руку перехватил Раст. Крепко сжал и потянул на себя.
— Останься, — тихо произнес он, и, поняв, как двусмысленно звучит фраза, добавил, — просто поговорим.
Я неуверенно обернулась. Домин выглядел странно, решительно и неуверенно одновременно. Скулы напряглись, глаза лихорадочно блестели, я бы предположила, что он пьян, но за последний час не видела ничего в его руках крепче коктейля. Конец моим колебаниям положила Аврора. Она понимающе хмыкнула, повернулась и пошла в сторону калитки.
— Если что — дом открыт! — крикнула она. На лужайке мы остались вдвоем. Растус вдруг прижал ладони к моим ушам и рявкнул громко:
— Все прочь!
Видимо он добавил что-то супердоминское в свои слова, так как через пару минут из дома в панике выбежали две полураздетые парочки и побежали в сторону калитки, на ходу натягивая одежду.
— Рано утром придет компания по уборке, — Раст раздраженно передернул плечами, как бы говоря — как же мне не нравится весь этот бардак. Α бардак, действительно, был ужасающим. На траве валялись бокалы, бутылки, тарелки, скомканные салфетки и прочий мусор. Не представляю, что творилось в доме.
— Поедем в гостиницу? — он потянул меня к себе на колени, усадил и обнял, склоняя голову, зарываясь лицом в волосы. Горячее дыхание погнало волну мурашек по коже. Почему-то запахло яблоками. Точнее, белым наливом. Первая половина лета, сочная зелень и легкий терпкий запах. Рот наполнился слюной. Я всегда обожала белый налив и зная об этом, родители заваливали меня килограммами бледно-желтых плодов. Почему этот запах преследует меня сейчас? Во дворе нет ни одной яблони.
Ладно, хватит тормозить. Нужно решить для себя окончательно — я с ним или нет. Или я доверяю ему полностью, абсолютно, безоговорочно, или ухожу навсегда, отворачиваюсь и исчезаю из его жизни. При мысли о последнем в груди вспыхнула такая боль, что я глухо застонала.
— Тебе плохо? — всполошился Раст, поднимая голову.
— Не хочу в гостиницу, пойдем ко мне, покажу свою комнату, — решилась я.
Плевать на все. Мотать нервы себе и ему? Зачем? Жизнь коротка и сразу пишется набело, не в черновик. Я люблю этого человека, люблю его всего, с его достоинствами и недостатками, со всем его багажом, прошлым и будущим, со всем, что он несет в себе. С его резкими суждениями, отвратительной семьей, непростым положением в обществе, кривым мировоззрением, но… с его заботой, нежностью, ласковыми руками и губами.
Мы прокрались в дом Просперусов, как ночные воры. Тихонько поднялись на третий этаж и вошли в мою спальню. Не успела я включить свет, как Раст прижал к стене. Стиснул намертво, распластал всем телом.
— Как же я соскучился, — прошептал жарко. «И я! Безумно! Отчаянно!», — отвечало мое сердце, но слов уже не было — рот, губы, язык мне не принадлежали.
Все пять органов чувств пришли в неистовство. Зря я распахнула настежь створки в своем виртуальном домике, пoтому что чуть не оглохла от шквала звуков, запахов и вкусов, обрушившихся на меня. Это невозможно терпеть. Как Раст существует в этой оглушительной какофонии? Как не сошел с ума от моих прикосновений, поцелуев, стонов? Потому что я, кажется, сейчас сойду от его.
Первый раз был быстрым, страстным и не оставил в памяти ничего. Лишь какой-то грохот, вспышки света, нестерпимый огонь на коже.
Во второй все было по-другому. Абсолютно. Наши тела, движения друг к другу, сорванное дыхание, терпкий густой запах, в этот раз были похожи на признание. Безмолвную мольбу о взаимности. Слова, выраженные в причудливом танце плоти. Искренние, cтрастные, отчаянные, но… молчаливые и робкие.
Ни он, ни я никогда и ничего не говорили о чувствах. Слишком все было зыбко и непонятно. Сейчас мы опять вместе, но страсть недолговечна, особенно, страсть домина.
Именно эти мысли толкнули меня сказать глупость. Или наоборот, вызвать на откровенность.
— Я так и не сказала тебе спасибо за операцию, — за окном разгорался рассвет.
Мы не спали всю ночь, шутливые дружеcкие разговоры сменялись долгими бесстыдными ласками. Я не чувствовала усталости — тело звенело от наполнявшей его энергии, и в то же время было
