Половина собаки - Леэло Тунгал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я чувствовала, что краснею от удовольствия. Да, мне всегда хотелось, чтобы меня хвалили! И тут я услышала, как дядя Эйвинд сказал: «Действительно, у девочки врожденная интеллигентность. Грустно делается, как подумаешь, что постепенно наследственность окажет влияние и на нее». — «Думаешь?» — спросила тетя Марет.
Ссутулившись, согнувшись, я прокралась под окном и, словно побитая собака, побежала прочь. Что означало это «наследственность», я догадывалась. Видимо, это означало то же самое, что мама называла «повторением судьбы», когда меня хотели отдать в детдом, и еще то, что, когда меня называли Скопищем несчастий, то под этим понимали как мои, так и мамины несчастья. Но разве мог думать так дядя Эйвинд, он, который написал такой красивый мой портрет? И откуда он мог знать о нашей жизни в Кариле? Но если он и знал, то мог бы догадаться, что уж я-то, когда вырасту, ни за что не оставлю ночью своего ребенка дома одного, не позволю переступить порог своего дома ни одному пьянице и не истрачу ни копейки из своей зарплаты на выпивку для этих злобных алкоголиков… Мне расхотелось играть с малышками в «дом», и я побежала домой. Мама и дядя Эльмар уже вернулись из города, сидели за столом, пили кофе и ели торт. Мама положила мне на тарелочку большой кусок торта с розочкой из крема. Маленький братик запищал, и я, не ожидая приказа, сама пошла взглянуть на него. Конечно, он опять был по уши мокрым. Когда я пеленала его в сухое, впервые почувствовала, что это действительно мой брат, с которым в будущем я стану играть, которому я должна помогать сколько смогу. И что бы там ни говорили, нам вдвоем придется ладить между собой, и мы поладим! А чужие разговоры я больше подслушивать не буду, как бы меня в них не хвалили.
К Сунилам я больше не пошла, но они сами пришли к нам, принесли торт, букет цветов, тряпочную куклу и замечательную соску-пустышку, похожую на большой цветок.
— Не знаю, может, еще рано приходить на смотрины? — спросила тетя Марет, входя. — Мы, благодаря Тийне, так сопереживали рождению вашего сына, что захотели увидеть его в натуральную величину!
Мама накрыла на стол и была приветливой и веселой. Я показала Калева гостям.
— Когда он вырастет, это будет мальчик или девочка? — спросила Крыыт.
— Это уже сейчас маленький мальчик, — ответила я, смеясь. — Его зовут Калев.
— Калев, у-у! — позвала Кярт. — Он совсем меня не слушает!
— Такие младенцы еще не умеют слушать, — объяснила я.
И тут Калев подал голос.
— А он русский или финн? — спросила Кярт.
— Эстонец, конечно.
— Но он же говорит на каком-то другом языке? — удивлялась Кярт.
— Он еще не умеет говорить, — объяснила я. Двойняшки побежали к своей матери, чтобы обрадовать ее:
— Слышишь, мама, этот Тийнин малыш еще и не умеет говорить. И «р» не выговаривает тоже!
Тетя Марет и дядя Эйвинд подошли, чтобы рассмотреть младенца.
— Большой мальчишка! — сказала тетя Марет. — Небось и аппетит у него хороший?
— Ест больше нормы, — пожаловалась мама, но вид у нее был счастливый.
— Да, настоящий Калев! — одобрительно сказал дядя Эйвинд.
Сказал ли он это искренне или все же подозревал «наследственность»? Мне было очень жаль, что я больше не могла воспринимать слова Сунилы за «чистое золото». Но мне хотелось верить им, хотя бы уже потому, что и они тоже знают облака, которые созданы, чтобы ими любоваться…
* * *Теперь здесь, сидя на большом камне, я видела все, словно в фильме: приход семейства Сунила на смотрины, школу в Кариле, свой страх… Позабытое ощущение себя как неудачницы вернулось снова.
А ведь я радостно прочла в Кариле свое стихотворение, пела вместе с другими под руководством Тыниса веселую песню и аплодировала что было сил Пилле и Трууте, которые исполняли цыганский танец, как настоящие цыганки. Даже со своей бывшей одноклассницей — гордячкой Тайми поговорила, она рассказала, что учительница Саар уехала и вместо нее прислали молодого учители, он учитель пения, но живет в городе и половину уроков пропускает, поэтому все их выступления, где были песни, оказались хилыми, как сказала Тайми. Учитель физкультуры был на месте, узнал меня и спросил:
— Ну, как поживает лапта?
Я ответила, что хорошо.
Вармо, кажется, сначала вообще не узнал меня. Только во время игры в народный мяч, когда все члены нашей команды оказались выбиты, и лишь я увертывалась от летящего мяча, скакала, как горный козел, а меня подбадривали крики других: «Тийна! Молодец! Тийна! Ангел, берегись!» — только тогда Вармо уставился на меня, раскрыв рот, и я воспользовалась случаем — попала мячом ему по ногам. Этот мой бросок оказался решающим: Вармо пришлось покинуть площадку, а попасть в Тайми было уже гораздо легче.
Конечно, мой давний ненавистник не мог примириться с поражением. Перед бегом в мешках он подошел ко мне и прошептал:
— Ну берегись, Горемыка! Собью тебя в мешке — не встанешь!
Но вышло так, что, пытаясь сбить меня, Вармо сильно разогнался, потерял равновесие и упал, а мой отрыв стал очень большим.
Четвертый класс карилаской школы выиграл у нас соревнования по броскам мяча в баскетбольную корзину и в барьерном беге. Шашечный матч должен был решить общий результат товарищеской встречи. И вот тут-то Вармо придумал подлый прием: перед тем как мы сели за стол с шашками, он сунул мне в руку записку и сказал:
— Учительница велела сразу прочесть.
Я не поняла, какая учительница и почему, но прочла.
Однако автором записки оказался сам Вармо. Я еле разобрала его каракули:
«Сапливая Гаремыка! Если тебе удасца выиграть в шашки раскажу всем кто ты есть на самом деле. Добро желател».
И когда только Вармо успел приготовить такое длинное угрожающее письмо? Очевидно, он жутко злился, ибо столько ошибок не делал даже в третьем классе.
Но мне сразу же вспомнились те каждодневные страхи, стыд и унижения, под гнетом которых я жила три года. Этот страх не только вспомнился, он опять овладел мною Ведь я могла теперь потерять очень многое — дружбу одноклассников, чувство уверенности, появившееся у меня в Майметсской школе… Вот так я и пошла на предательство: я нередко выигрывала у Майметсских шестиклассников, а дома раза два-три одержала верх даже над дядей Эльмаром, но сегодня там, в Кариле, когда для нашей школы каждое очко имело значение, я играла просто в поддавки. Проиграла трижды подряд!..
Когда Тайми от имени команды Карилаской школы принимала переходящий приз — большого мишку из поролона, я видела, что Вармо злобно и с превосходством следил за мной. Он победил. Опять победил. Конечно, все мои одноклассники были мною недовольны.
— Играла, будто первый раз в жизни! — сказал Олав.
— До чего же у тебя слабая форма! — укорял Мадис.
Пилле сжала губы и промолчала. В автобусе она села рядом с Труутой. Ну и ладно! Мне было не до того, чтобы болтать с нею. Уже входя в автобус, у самых дверей, мне показалось, что слышу злой шепот Вармо: «Ну погоди, Горемыка, это только начало!»
Я оглянулась. Позади меня стоял Вармо и широко улыбался, как Буратино.
Неужели я снова обречена на страх и унижения? Неужели и здесь, в Майметса, мне придется испытывать те же чувства, которые, казалось, остались далеко в прошлом, в Карилаской школе. Неужели на всем белом свете нет места, куда можно убежать от этого страха?
* * *Начало уже смеркаться, но идти домой не хотелось. Нет сомнений, мать любит маленького братика больше, чем меня. По крайней мере, я не помню, чтобы со мною когда-нибудь так сюсюкали и так меня ласкали, как Калева. И мой приемный отец делает только вид, что относится ко мне так же, как к своему сыночку, хотя он и зовет меня доченькой, я по-прежнему называю его дядей. Добрый, работящий, со всех точек зрения хороший человек, но… все-таки не отец. Нет, дядя Эльмар действительно мне нравится, хотя бы уже за то, как он относится к маме, но слово «папа» я берегу для кого-то другого. Может быть, я никогда его и не встречу, настоящего отца, но и врать тоже не стану.
В тростниках покачивалась какая-то черная штуковина. Ну конечно, катамаран Олава и Мадиса «Великая Леди». И куда же они надеются уплыть на нем? Озеро маленькое — часа за два можно на веслах пройти из конца в конец. Я пошла к катамарану поближе, чтобы посмотреть. Ах, вот он какой! Не знаю, что на самом деле означает это красивое слово. Катамаран Мадиса и Олава — обычная садовая калитка — плот с веслами. Он даже не был на замке. А что, если сесть на него и переплыть озеро и потом пойти дальше — все равно куда. Мальчишки вскоре найдут свой плот на другом берегу, но я за это время буду уже далеко… Два рубля у меня в кармане кофточки есть, а там — посмотрим…
Я отвязала цепь от столба и кинула ее на катамаран. Два шага в мелкой воде — и я уже на плоту. Стала грести что было сил, но плот был тяжелым и едва двигался вперед.