Калинов мост - Василий Анатольевич Криптонов

* * *

— Да хорош тебе обижаться! Говорю же, мы в эту избушку случайно попали. И не угощали нас ничем, кроме чая, у кого хочешь спроси!

— А почему тогда баранками пахло?

— Да откуда я знаю? Может, и были баранки — до того, как мы появились. Но их раньше съели.

Тварь фыркнула, выражая крайнюю степень недоверия, и продолжила скакать. Люди, в её понимании, существовали на свете исключительно для того, чтобы своевременно обеспечивать лакомствами бедную лошадку. А если люди эти функцию не выполняли — непонятно, для чего существовали вообще.

Благо, в Давыдово мы примчались быстро, и я сдал оскорбленную в лучших чувствах Тварь Даниле — успокаивать нервы свежими пышками.

Сам поднялся в башню и рухнул спать. Про волкодлаков на проталинах подумаю завтра. Благо, время до заката есть.

Утром, проснувшись, я проанализировал собственное текущее состояние. Шуликуны принесли в общей сложности сто две родии. Вместе с теми, что уже были на балансе, получается сто девяносто три. Немало, но до Тысячника далековато. А значит, что? Значит, надо действовать. Благо, и поле деятельности мне уже предоставили.

Я спустился на первый этаж. Земляну и Захара не увидел, Егор сидел в столовой. Тётка Наталья ворковала около него.

— Кушайте-кушайте, Егор Степанович! Чай, утомились вчера? Вернулись-то — за полночь уже, и не перекусили даже. Разве ж можно этак, себя-то не беречь?

— Благодарствуйте, многоуважаемая Наталья Парфеновна, — гудел в ответ Егор. — Ремесло наше непростое, но от кушаний ваших да заботы не только в нутре, но и на душе лучше становится! Прямо-таки, можно сказать, расцветает душа.

— Ах, что вы такое говорите, Егор Степанович…

— Истинную правду, Наталья Парфеновна! Истинную правду.

Заалевшая тётка Наталья принялась передвигать на столе посуду. Которая, на мой взгляд, и без того была расставлена идеально. Егор смотрел на тётку Наталью влюбленными глазами. Я остановился в дверях, чтобы не портить момент. Но ни продолжать многообещающий диалог, ни переходить к действиям Егор не стал. Когда тётка Наталья взглянула на него, смущенно опустил глаза в тарелку.

Я понял, что жду напрасно, и откашлялся.

— Гхм, гхм. Доброе утро.

Егор и тётка Наталья вздрогнули.

— Здрав будь, Владимир, — буркнул Егор.

Тётка Наталья поклонилась, пролепетала что-то про закипающий самовар и убежала.

— Будешь дальше тупить — так и помрёшь холостяком, — усаживаясь за стол, с осуждением сказал Егору я. — Гравий, чтоб ты знал, на тётку Наталью тоже глаз положил.

— Так Гравий же в Сибири?

— Тю! Это он сейчас в Сибири. А в следующую секунду шагнёт на Знак, и тут как тут. Долго ли умеючи? А Гравий — парень видный. И ест больше тебя.

Егор озадаченно засопел. Я придвинул к себе блюдо с оладьями и принялся насыщаться. Скоро прискакал Неофит. Появились Земляна и Захар.

— Ну что, коллеги? — воззвал я. — Ваши предложения?

— Бить тварей, — сказал Захар. Героически взмахнул вилкой.

Он кипел энтузиазмом. Ну, ещё бы — со вчерашнего побоища ни родий, ни костей не досталось. Отыграться хочется.

— Тварей? — оживился Неофит. — Каких тварей? Меня возьмёте?

— Разных. Тебя возьмём. Наверное. Если опять в самоволку не сбежишь… Что бить их надо, это понятно, не обсуждается. Конкретнее? Что предлагаете делать?

— Ну, самое простое: прийти в ту деревню, что лесовичка показывала, и там занять оборону, — предложила Земляна. — Можно и Манок запалить — лишним не будет. Волкодлаки придут — мы их…

— А леший?

— Ну, леший… — Земляна пожала плечами. — Леший — это людей побольше взять нужно. Десяток, что ли, собрать. А может, полусотню?

Тут у неё азартно сверкнули глаза. Будучи Пятидесятницей, Земляна могла поднять ранг, только покомандовав полусотней. Такое вот забавное ограничение, время от времени встречающееся на пути прокачки. Довольно разумное. Хочешь стать сильнее? Убедись, что есть достаточное количество людей, доверяющих тебе безоговорочно. А если таковых нет — ну, может, как вариант, и не надо тебе сильнее становиться. Один в поле всё равно не воин.

— Добро, собирай, — сказал я. — Муть странная творится, люди лишними не будут.

— Соберу! — поднялась Земляна. — Только, Владимир…

— Ты командовать будешь, — кивнул я. — Сам пойду в твою полусотню. Все присутствующие, думаю, тоже не откажутся.

— Не откажусь, — кивнул Егор. — Ты давно заслужила, Землянка, поднимайся.

— А ты-то сам, Егор? — спросила покрасневшая Земляна.

— Ну, про меня ты знаешь… Не хочу я. Не могу. Пока.

Услышанное мне, несмотря ни на что, понравилось. Там появилось «пока». Раньше «пока» не было.

Захар озадаченно посмотрел на меня.

— А ты же вроде хотел до Тысячника подниматься? Неужто уже родий набрал?

— Да не, ещё соток восемь надо. Но я их, теоретически, в любой момент набрать могу… Ладно, Землян, давай, созывай народ. В наш оплот загляни обязательно. Вообще, спокойно от моего имени говори. И всем ещё объясняй, что скоро в тысяче постоять придётся. Я слух, в общем-то, распространил, народ в курсе, но повторенье — мать ученья.

— Поняла, — подхватилась Земляна и унеслась во двор, переноситься.

— И куда девку погнали, даже не накормив, — проворчала вернувшаяся с самоваром тётка Наталья.

— Ничего, это ей сейчас важнее еды, — успокоил я. — У человека, можно сказать, мечта сбывается.

— Одного боюсь, — вздохнул Егор, — что она, как Боярыней станет, в Пекло уйдёт.

— Не уйдёт.

— Давно собиралась…

— Ну, значит, пересобирается. И к тому же, Егор, давай откровенно: что через пару дней от Пекла останется — большой вопрос.

— Это как же так?

— Ну, вот так. Мы Кощея побеждать идём, если ты вдруг забыл. А Кощей пока что, насколько я знаю, над всеми тварями самый главный. И как отреагируют твари на гибель такой могучей хреновины — я без понятия. Варианты: никак, взбесятся, запаникуют, самоуничтожатся. Нужное подчеркнуть. При любом исходе, есть подозрение, что мир сильно переменится.

— Победить бы ещё его, Кощея этого, — задумчиво сказал Захар. — Бессмертный всё ж…

— Не бзди, — посоветовал я. — Не убьём — так обоссым, где наша не пропадала.

Неофит засмеялся, как ему, в силу возраста, и полагалось. Захар же остался вполне серьёзным.

— Я, между прочим, из вас всех — единственный, кто этого Кощея видел.