Запад против Востока. 2500 лет первой битве - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16. После сражения Ксеркс не пал духом, несмотря на неудачу, и решил засыпать пролив, чтобы перевести свою пехоту по плотине на Саламин и напасть на греков. Желая узнать мнение Аристида, Фемистокл предложил ему отплыть к Геллеспонту и разрушить мост, «чтобы, – как он выразился, – поймать Азию в Европе». Аристиду не понравился его план. «В настоящее время, – сказал он, – неприятель ведет войну с нами небрежно, но если мы запрем его в Греции, мы напугаем царя, располагающего огромными силами, и доведем его до крайности. Он не станет спокойно смотреть на сражение, развалившись под вышитым золотом балдахином, – он решится на все; он везде будет присутствовать лично, так как находится в опасном положении, он вернет потерянное и будет вести себя осторожнее, раз дело идет о том, быть ему или не быть. Вот почему нам, Фемистокл, не только не следует разрушать мост, но даже, если можно, выстроить другой, лишь бы выпроводить скорей царя из Европы». «Если это ты считаешь полезным всем нам, – заметил Фемистокл, – следует подумать и решить вопрос, каким образом его можно всего скорее заставить удалиться из Греции».
Его предложение было принято. Тогда он отправил к царю одного из пленных, царского евнуха Арнака, и велел сказать ему, что после победы греки решили отплыть к Геллеспонту и разрушить мост, связывающий оба берега, и что Фемистокл, заботясь об интересах царя, советует ему спешить к морю и переправиться на другой берег, пока сам он будет задерживать союзников и замедлять преследование.
Это известие привело царя в ужас, и он немедленно начал отступление. Умный совет, данный Фемистоклом и Аристидом, оправдался в сражении с Мардонием при Платеях, когда греки подвергались страшной опасности, хотя сражались лишь с незначительной частью войск Ксеркса.
17. Из государств первую награду получила, по словам Геродота, Эгина; но из отдельных лиц она была единогласно присуждена Фемистоклу, хотя и неохотно вследствие зависти. Когда стратеги после отступления к Истму устроили по поводу этого голосование у алтаря, каждый из них называл самым храбрым себя, вторым после себя – Фемистокла. Спартанцы пригласили его в Спарту и здесь дали награду, состоявшую в оливковом венке, Эврибиаду – за храбрость, Фемистоклу – за ум. Кроме того, они подарили ему лучшую в городе колесницу и дали в качестве почетного конвоя триста молодых людей, которые должны были провожать его до границы.
Рассказывают также, что, когда на открывшихся вскоре Олимпийских играх Фемистокл вошел в стадий, зрители не обращали внимания на состязавшихся, целый день смотрели на него и показывали его приезжим, выражая свое уважение к нему рукоплесканиями. Он сам был счастлив и признался друзьям, что пожинал тогда плоды своих трудов на пользу Греции.
18. Это была очень честолюбивая натура, судя по некоторым из дошедших до нас его выражений. Когда граждане избрали его навархом, он перестал заниматься как частными, так и общественными делами. Все текущие дела он отложил до дня, назначенного им для отплытия, для того чтобы, занимаясь окончанием многих дел вместе, окружить себя множеством людей разного звания и предстать во всем своем величии и могуществе. Когда он осмотрел трупы выброшенных на берег, и увидел на некоторых из них золотые браслеты и ожерелья, он прошел мимо и сказал, указывая на них шедшему сзади другу: «Возьми себе – ты не Фемистокл…»
«Ты опоздал, мальчик, – сказал он красавцу Антифату, который раньше относился к нему с презрением, но потом стал ухаживать за ним, когда Фемистокл сделался знаменитостью, – мы оба поумнели». Афиняне, по его словам, не уважали, не почитали его: он был для них платаном, под который они сбегались укрыться во время дождя и обрывали, ломали сучья в ясную погоду. Один серифец сказал ему, что славой он обязан не себе, а родному городу. «Ты прав, – отвечал Фемистокл, – ни я не сделался бы известен, если бы был серифцем, ни ты, если бы был афинянином».
В другой раз, когда один из стратегов, снискавший себе известность какой-то услугой, оказанной им городу, начал хвастаться перед Фемистоклом и сравнивать с его подвигами свои собственные, тот сказал ему: «Однажды второй день праздника затеял спор с первым и говорил, что в первый день не переведешь дух, не отдохнешь, только на второй день всяк ест на досуге свою стряпню. – Согласен, отвечал праздник, но не будь меня, не было бы и тебя… То же самое, – продолжал Фемистокл, – могу я сказать и о себе: где были бы теперь вы, если бы меня тогда не было».
Его сынишку очень баловала мать, а по примеру ее – и отец, поэтому последний заметил в шутку, что его сынишка – самый могущественный из греков: греки в подчинении у афинян, афиняне – у Фемистокла, сам он – у своей жены, жена – у сына.
Желая во всем отличаться перед другим, он, продавая свое имение, объявил, что у владельца будет прекрасный сосед. Из женихов своей дочери он отдал предпочтение скромному перед богатым – он, по его словам, искал человека, нуждавшегося в деньгах, а не денег, нуждавшихся в человеке. Таковы приблизительно некоторые из его метких выражений.
19. После этого он немедленно стал отстраивать столицу и окружать стенами. Если верить историку Теопомпу, он подкупил эфоров, чтобы они не мешали его планам; но большинство писателей говорит, что он перехитрил их. Он приехал в Спарту под предлогом посольства. Спартанцы стали упрекать афинян в том, что они строят стены. В том же самом обвинял их Полиарх, нарочно приехавший ради этого с Эгины. Фемистокл не соглашался и предложил послать в Афины людей, которые проверили бы его слова. Отсрочкой он желал выиграть время для окончания постройки стен, но вместе с тем хотел, чтобы депутаты были задержаны афинянами для его собственной безопасности. Он достиг своей цели. Когда спартанцы узнали правду, они не причинили ему никакого вреда и отпустили его, скрыв свою досаду.
Затем он устроил Пирейскую гавань, оценив выгоды ее положения. Он старался приохотить население всей столицы к занятию морским делом и поступал в этом отношении как бы наперекор древним афинским царям. По преданию, они старались отвлечь внимание граждан от моря и сделать их по образ жизни не моряками, а земледельцами, вследствие чего придумали рассказ, будто Афина спорила об их стране с Посейдоном и одержала над ним верх, показав судьям созданную
