Запад против Востока. 2500 лет первой битве - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так пишет Фаний. По словам же Эратостена, в его книге «О богатстве» свидание Фемистокла с хилиархом и знакомство его с ним устроила жившая у последнего эретриянка.
28. Когда Фемистокла ввели к царю, он пал перед ним ниц и, поднявшись, встал, не говоря ни слова. Царь приказал переводчику спросить его, кто он. На вопрос переводчика изгнанник отвечал: «Я, царь, афинянин Фемистокл. Я явился к тебе беглецом, преследуемый греками. Я сделал персам много зла, но еще более – добра; я помешал им преследовать вас, когда после спасения Греции безопасность моей родины дала мне возможность оказать некоторого рода услугу и вам. Теперь я несчастен и готов на все. Я приехал к тебе и намерен принять от тебя знаки милости, если ты великодушно простишь меня, и просить о пощаде – если помнишь зло. Ненависть ко мне служит доказательством, что я сделал добро персам. Советую тебе воспользоваться нынешним моим несчастьем лучше для того, чтобы показать свое доброе сердце, нежели выместить свой гнев. Если ты дашь мне приют, ты дашь его человеку, искавшему у тебя защиты, велишь казнить – казнишь врага греков!» Фемистокл желал доказать, что он говорил по внушению свыше, – он рассказал о сне, который видел в доме Никогена, и об оракуле Зевса Додонского, оракуле, где Фемистоклу был дан совет «отправиться к человеку, носящему имя, одинаковое с богом». Он понял, что его посылают к персидскому царю, так как оба, царь и бог, заслуженно называются «великими» царями.
Царь не ответил на его речь ни слова, хотя и дивился его уму и смелости, только стал хвастаться перед своими приближенными своим замечательным счастьем и обратился молитвой к Ариманию, чтобы он всегда внушал врагам царя мысль изгонять лучших между ними людей. Затем, говорят, он принес богам жертву, тотчас отправился на пир и ночью спросонья три раза вскричал от радости: «Афинянин Фемистокл в моих руках!..»
29. Ранним утром он пригласил к себе своих приближенных и приказал ввести Фемистокла, который не ждал ничего хорошего: когда узнали, кто он, он заметил, что придворные стали враждебно относиться к нему и оскорблять его словами; кроме того, когда Фемистокл проходил мимо тысяченачальника Роксана, последний тихо вздохнул и среди глубокого молчания в присутствии царя проговорил: «Коварная греческая змея!.. Сюда привел тебя добрый царский гений!..»
Ожидания Фемистокла не оправдались. Когда он явился перед царем и вторично пал ниц в его присутствии, тот ответил на его приветствие и ласково заметил, что успел задолжать ему двести талантов: Фемистокл сам привел себя, поэтому награду, назначенную за его поимку, следует получить ему. Царь обещал ему еще больше, советовал ничего не бояться и позволил свободно говорить о Греции все, что знает. Фемистокл ответил, что «человеческая речь – пестрый ковер; когда он разложен, его узоры видны, но если его сложить, – их не заметно, их как будто не существует, поэтому ему нужно выждать время».
Царю понравилось его сравнение, и он велел ему назначить срок. Фемистокл попросил год сроку и, порядочно выучившись за это время по-персидски, разговаривал с царем без посторонней помощи. Со стороны можно было подумать, что они говорят о греческих делах. В это время при дворе и, между прочим, в составе приближенных царя произошли большие перемены, вследствие чего придворные возненавидели Фемистокла, – по их мнению, он решился переговорить откровенно с царем и о них. Кроме того, почести, оказываемые ему, не имели никакого сравнения с почестями, оказанными другим иностранцам. Он, например, мог участвовать в охоте и домашних развлечениях царя. Он был представлен даже царице-матери и сделался у нее домашним человеком. По приказанию царя его посвящали также в учение магов.
Когда царю спартанскому Демарату было позволено просить себе какой-либо милости, он стал просить, чтобы ему дали право надеть царскую тиару и въехать в ней в Сарды. Тогда двоюродный брат, Митропавст, дотронулся до головной повязки Демарата и сказал: «Здесь нет мозга, и тиаре придется покрывать пустоту. Будь у тебя хоть молнии, ты все равно не был бы Зевсом». Царь рассердился на Демарата за его просьбу и приказал прогнать его. Казалось, он будет неумолим в отношении его, но Фемистокл попросил за него, и царь объявил ему прощение.
Говорят, позже, когда Персия завязала с Грецией более тесные отношения, персидские цари, нуждаясь в ком-либо из греков, в письме к нему каждый раз обещали, что он будет у них в еще большей чести, нежели был Фемистокл. Про самого же Фемистокла рассказывают, что когда он успел стать влиятельным человеком и сделался предметом заискивания многих, то, садясь однажды за роскошный стол, сказал своим детям: «Дети, мы погибли бы, если бы не погибли».
Почти все писатели передают, что ему даны были три города – Магнесия, Лампсак и Миунт – на «хлеб», «вино» и «приварок»; Неант Кизикский и Фаний говорят еще о двух – Перкоте и Палескепсисе, на «перину» и «одежду».
30. Когда он отправился к берегу моря ради выполнения обещаний, данных им царю относительно Греции, перс Эпиксий, сатрап Верхней Фригии, составил план убить его при приезде его в город Леонтокефал, для чего давно держал наготове нескольких пизидов. Но когда Фемистокл лег в полдень спать, говорят, ему явилась Кибела и сказала: «Берегись, Фемистокл, львиной головы, чтобы не попасться льву. Отдай мне за мою услугу Мнесиптолему жрицей при моем храме». Испуганный Фемистокл обратился к богине с молитвой, свернул с большой дороги, выбрал другую, в объезд, миновал то место и уже ночью остановился на ночлег. Одна из лошадей, везших палатку, упала в реку, поэтому рабы Фемистокла развесили мокрое полотно палатки для просушки. В это время подошли вооруженные пизиды. Заметив при лунном свете развешанное полотно и не разглядев хорошенько, что было перед ними, они приняли его за палатку Фемистокла, которого думали найти в ней спящим. Едва они подошли ближе и приподняли полотно, караульные бросились на них и схватили. Спасшись таким образом от опасности, Фемистокл, удивленный явлением богини, выстроил в Магесии храм Кибеле и поставил жрицей в нем дочь свою, Мнесиптолему.
31. По приезде в Сарды он занялся на досуге осмотром их
