Идет охота на "волков" - Геннадий Астапов

Мурка отрицательно качнула головой:

— Пока не надо. Будем держать на расстоянии и тех, и других.

Грек согласился.

— Правильно. «Серые волки» — самая сильная группировка в Чимкенте. Бригаде Нишана, конечно, выгодно с нами вступить в союз, тогда бы они укрепили позиции и отодвинули «Когтей орла», от которых всем головная боль. Получив поддержку, они смогли бы контролировать и остальные рынки, и постепенно начали бы возвышаться. Нам оно нужно? На сегодня сложилась выгодная позиция, выгодная расстановка сил. При необходимости можно привлечь «Орлов» против бригады Нишана, или, наоборот, Нишана против «Орлов». Вместе они не объединятся, а порознь всегда будут зависеть от нас. Поэтому, нужно держать их на расстоянии, но на поводке и во вражде.

Дальше. Передают мне верные люди — активизировался Булат-Сифон. Говорят, сколачивает воровские так называемые «летучие отряды». Это мобильные подразделения, готовые выехать по его указанию куда угодно. С чего вдруг? Почему ему не лежится в Алма-Ате, как раньше? Кроме того, недавно отметился в Волгограде. Короче, не нравится мне эта возня, особенно после стрелки с ним у нас в аэропорту. Булат-Сифон что-то затевает.

Следующее. Питерские воры не простят такого поражения. По воровским законам и традициям, на удар нужно отвечать ударом. Не знаю, что они предпримут, но предпримут — точно. И самолет скорее всего опять посадят в Ташкенте, там труднее достать. Денег у них валом. Если бы питерский общак разбросать над Чимкентом, на городских тротуарах лежали бы доллары по щиколотку. Шучу, шучу…

И вот ещё что. — Грек, сложив руки замком, медленно крутил большие пальцы вокруг друг друга. — Надо предполагать, прибалты не скажут нам спасибо за сюрприз? Стряпчие, конечно, свои дела сделают, не сомневаюсь. Но нужно готовиться ко всему.

Наконец принесли горячий самовар и вымытые пиалушки. Из заварного чайника Мурка по-хозяйски разлила гостям душистого напитка, отхлебнула сама, обжигаясь.

— У тебя все, Грек?

Грек тоже поднял пиалушку, ловя носом аромат чая, смешанного с листьями черноплодной смородины.

— Да.

— Понятно. Ты все правильно обрисовал. Хочу только сказать для ясности, если кто забывает. — она выразительно глянула на Атамбая. — Да, мы кинули питерских воров. Теперь кинули прибалтов. И вообще мы не святые, а очень даже грешники. Только давайте разберемся. Разве сами воры честно заработали бабки? Или латыши? Да каких нибудь десять-пятнадцать лет назад они получали зарплату 120 рублей, и радовались, когда в магазине удавалось купить палку дешевой колбасы! И за короткий срок — долларовые миллионеры! Такие деньги копятся из поколения в поколение сотнями лет, или — воруются. А мы воруем у воров. Все! Тема закрыта навсегда! — Мурка отпила чай и помолчала. — Али Кошенович, что там, говори.

Кошенов внимательно слушал, сложив ладонь возле уха локатором, потом пригнул к себе ветку цветущего урюка и стал срывать лепестки, будто на ромашке. Затем начал растирать лепесток в пальцах, пока от него не осталось мокрое пятно.

— Ну, о Ромейко уже сказал. Информацию по городскому бюджету на 2003 год вам представил. Да. Слышал от акиматовских, как аким расхваливает фирму «Ынтымак LTD». Если бы она взяла на себя управление заводом, то оплатила бы долги по налогам и зарплате. Такова его версия. По поводу завода идет обмен бумаг между областным акиматом, правительством, налоговой инспекцией и иностранцами. Хотя, какие иностранцы — Москва! Пакет солидный, но не решающий. Обещания не выполняют, по заработной плате долги до сих пор висят. Собираются провести радикальное сокращение — отсюда крупные стычки с рабочим комитетом.

Кошенов докладывал, а Мурка следила, как у него шевелится кадык, как иронично кривится щека при упоминании о рабочем комитете, о котором он рассказывал на прошлом совещании. Стало известно, каким образом удалось руководству завода погасить противостояние. Для этого верхушке рабочкома негласно выделили некую сумму в валюте, пообещали кое-какие льготы. Те задурили работягам мозги, и противостояние кончилось ничем. Али Кошенович потирал руки, повторяя мысль о волчьей сущности человека. А что повадки серых хищников он хорошо знал — и говорить не приходилось. Мурка наблюдала за ним с интересом охотника, выуживающего полезную информацию о субъекте охоты. Кого-то он напоминал. Кого? Маслянистые глазки, лукаво-ироничная улыбочка… Ну, точно! Директор детдома! Особенно в один из дней, когда в Туркестан возил её на аборт. Тогда перепуганный акушер в панике подписывал себе расстрельный приговор, а директор, заискивающе, шептал на ухо, почти умирающей — что жизнь — это джунгли, что спасти её может только она сама. Нужно напрячься, подключить внутренние резервы, вспомнить, как раненые волки борются за жизнь. И тогда откроется природная энергетика, заложенная в человеке так же, как в диком животном. Тогда начнут в полную силу работать инстинкты, в том числе и главный из них — инстинкт самосохранения. Необходимо вызвать в памяти яркую картину смертельно раненого волка, представить его кровень, брызжущую по белому глубокому снегу, клыкастый оскал и щелканье желтых зубов, его страх, но и бесстрашие к врагу, нужно увидеть в нем безграничное желание жить, прочувствовать его — и станет легче! И действительно, стало легче, не вдруг, не сразу, постепенно, но в мыслях несла она этот образ подстреленного волка, и выкарабкивалась из болезни вместе с ним.

Кошенов умолк, кадык перестал двигаться, а сходство с директором интерната так и осталось. Как она раньше этого не замечала? Говорят, когда муж с женой долго живут под одной крышей, становятся похожими друг на друга. Но если и чужие люди проповедуют одну идеологию — тоже можно найти схожесть в чертах лица. Директор шептал ей на ухо, ребенку, о волках, хотя по природе был шакалом. А Кошенов обожает волков, но в квартире одно время держал шакала. А вместе они оказались в группировке «Серые волки». Случайность? Закономерность?

Мурка встряхнулась и кивнула Кошенову.

— Все свободны. — сказала, поднимаясь. — Уйма дел.

33

— Ты чё тля, в натуре, не понял? Или придуриваешься? Я ясно сказал, ждать у подъезда!

— А если не придет?

— Куда денется? Придет! Разведка донесла… Ну давай, давай, вытрухайся, пацаны! Освобождай тачку!

Четверо молодых людей, хлопнув дверями, вывалились из машины, тихо урча, съехав с бордюра, она поползла по вечернему Шымкенту, прижимаясь к краю дороги. На пятаке возле областного акимата регулировщик отсутствовал, светофоры не работали, движение регулировалось само собой, машина завернула вправо и, проехав метров сто — остановилась.

Четверка скорым шагом пересекла несколько шумных дворов, наполненных детворой, приблизилась к указанному дому в глубине квартала. Людей по близости не видно, изредка проходили пенсионеры, да парочка влюбленных юнцов — худенькая девчушка и малец-очкарик — бродили по асфальтовой дорожке. Парни нашли нужный подъезд и присели в кустах на бетонной скамейке, закурили.

Ждали час, почти стемнело, в доме зажглись окна, с балкона третьего этажа гремела музыка.

— Да не будет его! — пробасил один, играя кулоном на золотой цепочке. — Может, отвалим, пацаны?

— Сиди! — спокойно скомандовал старший, высокий и красивый парень.

— Сколько сидеть-то?

— Сколько нужно, столько и сидеть. Хоть до утра.

И снова засмолили по сигарете. Музыка гремела на всю округу, Витас выл, будто сирена и пел женским голосом. В этой квартире гуляли, пьяные мужики на балконе громко обсуждали неудачную поездку за грибами.

— Весна задержалась на две недели, вот и грибов мало! — неслось сверху.

— Ага — мало! Смотря куда ехать! Наши вон, за два часа мешок набрали!

— А мы на следующий день туда же поехали — ничего.

— Правильно! Там на следующий день народу сколько было? То-то же! Цепями прочесывали!

— А на базаре цены упали. Три дня назад были по двести, сегодня ходил — сто тридцать.

— Нет, что ни говори, а в этом году не тот урожай, что в прошлом.

— Коне-эшно! Кто спорит! В прошлом полный завал был!

— Мужики! Хватит трепаться! Бабы за стол зовут! — и по одному они потянулись в комнату.

Наконец под фонарем появился тот, кого ждали. Он спешил, делал длинные шаги, и нагнув туловище вперед — стремительно шел к подъезду. Мужчина оказался высоким, сильным, плечистым, четверо подхватились, и ему наперерез. Фраза была стандартная, произносилась только лишь затем, чтобы остановить незнакомца.

— Эй, закурить не найдется?

— Нет, не курю. — посторонившись, ответил тот.

— Что ж ты, мудило, с собой не носишь? Угощал бы!

Незнакомец остановился — путь перегорожен, и шагнул назад.

— Куда, брателло?

В этот момент сзади забежал один из четверых, упал под ноги, другие — незнакомца слегка толкнули. Не ожидая подвоха, он упал, по асфальту посыпались стекла очков. И сразу — десятки пинков по голове, по почкам, по печени — обрушились на него.