Нас невозможно убить (СИ) - Осадчая Виктория

— По крайней мере, я попробовала. Если что звони.

Я бросила взгляд на беспомощное тело сильного мужчины, которому совсем здесь было не место. Мысленно попрощалась, зная, что он все равно не услышит за стеной.

Дорога в аэропорт заняла не много времени. Больше времени ушло на то, чтобы решиться на этот полет. И снова эта гребанная чуйка, к которой я вдруг начала прислушиваться. В этот раз, наверное, стоит. Хотя кого я обманываю? Божена Алексеевна перла напролом. В данном случае, через облака. Мысли роились в голове, не давая ни на минуточку расслабиться.

Я репетировала свою речь перед Самойленко. Нет, мне было не стыдно просить деньги, просто с этим человеком я ну никак не хотела связываться, а уж тем более быть ему обязанной. И не из-за того, что он мне не нравился или я его боялась, просто зная о его симпатии, я понимала, что лучше жить на расстоянии и вообще забыть о существовании друг друга.

Гонимая этими мыслями, и тремя бессонными сутками, где даже пятую точку свою усадить на стул не было возможности, так как все время нужно было быть в движении, я поняла, что меня страшно тянет в сон. Нет, я не могу спать, пока Андрей в больнице, просто не могу. Я должна что-то делать… но глаза попросту сомкнулись, а мозг отключился на добрые три часа, которые оставались, чтобы добраться до Москвы. Этого следовало ожидать, но я даже попыталась сопротивляться. Глупая! Природу не обманешь.

Домодедово. Знакомое место. Знакомые улицы, ведущие от аэропорта, по которым меня вез таксист. Я впервые за все время проживания в этом огромном муравейнике ехала с таксистом-славянином. Нет, не то, чтобы я была нацисткой, просто мне всегда попадались усатые, болтающие без умолку дядечки. Я была всегда магнитом для иностранных гостей, работающих в такси. А тут неразговорчивый, сосредоточенный на дороге. Даже дом вспомнила, потому что мужчина был очень похож поведением на Сергея. Мужик он хороший, только не болтливый. И завести с ним задушевный разговор, как с его предшественником Василием Леонидовичем, не получится, так уж это точно!

Прежде, чем направлять машину в офис Самойленко, адрес которого я выяснила, побродив по просторам интернет, я решила набрать сначала имя хозяина компании.

— Ты в Москве уже? — поинтересовался слава. По-моему, голос у него звучал достаточно воодушевлённо. Интересно, это из-за меня?

— Да! Вот думаю, куда ехать.

— Я домой направляюсь, поэтому давай сразу ко мне. Адрес скину сейчас.

Вот так вот! Сразу к нему. Надеюсь, не придется отбиваться от домогательств. Если что, приёмы самообороны помню.

Город сверкал неоновыми вывесками и ночными фонарями, которые зажигались на его улицах. Кажется, будто я вообще не уезжала. Не было этого месяца дома, словно я сейчас еду с работы домой.

Этот город всегда пленил и завораживал, и если честно, я скучала. Скучала по этому тягучему движению, по суете, которая не прекращалась ни на минуту. Скучала по ее звукам, завораживающим, словно музыка, которые часто мешали по ночам спать. И тогда, вспоминая нотную грамоту, я начинала представлять, что Москва, такая большая и взрослая, напевает мне свою колыбельную. Она всегда была разной, но в ней звучал один и тот же мотив. Но сейчас моё сердце было не здесь. Мне нужно было домой, подальше от этой суеты, где за стеклом, словно в каком-то ужасном реалити-шоу, лежит мой Дикий.

Квартира Самойленко находилась в одной из высоток, построенных заботливыми градостроителям совсем недавно. Элитный жилой комплекс. Кто бы сомневался. Чтобы пробиться сквозь неприветливого охранника, пришлось потратить немного своего драгоценного времени. Где интересно тренируют этих роботов, которые стоят и с каменным лицом твердят «Не поступало таких распоряжений». Пришлось снова набирать Славу, который оповестил, что только поднимается с подземного паркинга. Ну, вот! Оказывается, я даже раньше приехала.

Мужчина появился в ходе богатого дома с пакетами в руках, которые были напичканы всякими вкусностями. Чёрт, я ведь сегодня снова почти ничего не ела. Об этом напомнил урчащий желудок, когда я разглядела упаковку с нарезкой из красной рыбы. Видимо, у него страсть ко всему рыбному, вспомнить хотя бы то, что на двух наших трапезах он заказывал именно рыбу в качестве главного блюда. А в одну из встречи мы вообще пошли в суши-бар.

— Я обычно не сам покупаю продукты. Но у домработницы заболела мать, пришлось дать небольшой отпуск, — оправдался Самойленко, словно я должна его осуждать за то, что он сам таскает пакеты из супермаркета.

— Ну, да! Я тоже всегда так делаю, — не нашла больше слов, кроме тех, чтобы разрядить обстановку сарказмом.

— Идем, я приготовлю что-нибудь, там и поговорим, — предложил мужчина. Если бы я не встретила Разумовского, то легко бы смогла в таком случае увлечься этим мужчиной. Не скажу, что Слава был красив, с голубыми блеклыми глазами, или этой улыбкой, которая с его чертами смотрелась немного нелепо. Но эта его самоуверенность делала его безумно привлекательным. Да и подавать себя он умел, даже если на нем не было костюма, сшитого явно на заказ. Уж я-то в этих вещах разбиралась.

Квартира была огромной. Допустим в гостиной с минимальным количеством мебели, можно было гонять футбол, а на кухне, выстроенной по всем канонам современности, могла поместиться целая семья гастарбайтеров. Нет, я понимаю, что по положению Самойленко было положено иметь подобные хоромы, но жить в них одному — это жутко.

— Интересно, что мужчины пытаются компенсировать большими домами и машинами? — мысли вслух, которые услышал Слава и немедленно отреагировал.

— Видимо, это все делается, чтобы показать людям, что этот мужчина большой человек и в иерархии общества занимает высокую нишу.

— Тебе бы революции творить. Тогда бы общество снова вернулось к крепостному праву.

— Но ты ведь не об этом приехала поговорить, — проигнорировал он моё замечание, оставив мою бедную головушка догадываться попала ли я в точку или в все же не права на его счёт.

— Не об этом, — вздохнула я. — Мне деньги нужны. И я приехала у тебя просить в долг.

— И зачем они тебе, позволь поинтересоваться.

— Ты до сих пор не в курсе?

— В курсе. Я разговаривал вчера с твоим отцом. Операция, реабилитация и никаких шансов, что этот парень не останется инвалидом.

— От людей с ограниченными возможностями ты тоже бы избавился? — выдала я достаточно резко.

— Ты реально сейчас хочешь это обсуждать? Да, я циничен, я самоуверен, я жесток иногда, но я не монстр. Тебе, возможно, проще так меня принимать, но спешу разочаровать, — Самойленко с каким-то остервенением запихнул полуфабрикаты в микроволновку. — А теперь по делу. Ни в долг, ни в кредит, ни в каких либо ещё потребительских терминах, я денег не даю. НИКОМУ! НИКОГДА! Деньги для меня — это работа. Что готова предложить ты мне за то, чтобы я вытащил твоего друга с того света?

— То, что хочешь ты, я дать тебе не могу, — дурочкой притворяться было не время. Да и не в том я была положении, чтобы строить из себя невинность.

— Значит, не на столько сильны твои чувства к нему.

Слава с лёгкостью орудовал ножом, кромсая овощи, которые укладывались в глубокую миску для салата. Я молчала, не зная, что ответить. Мне нужно было это все осмыслить.

— Где уборная?

— Прямо, по коридору налево. И снова много-много мыслей, которые не помещались в моей голове. Я люблю Андрея, я готова на все. Но то, что предлагает Самойленко — это жестоко. Андрей мне никогда этого не простит. Никогда. И я сама себе не прощу, если пойду на поводу у Славы.

Он сказал справа? Пихаю дверь и натыкаюсь на деревянную обшивку стен, камин и маленький бассейн. Кажется, не туда. Сауна! Значит, налево.

Нет, так нельзя. Это не правильно. Но я ведь обещала спасти Андрея любой ценой. В таких случаях всегда приходится чем-то жертвовать.

Открыла воду, совершенно не обращая внимание на обстановку. Важнее были глаза, которые глядели на меня из зеркала. Уставшие, обезумевшие, и, кажется, готовые принять на себя удар судьбы, чтобы сделать хоть что-то для любимого человека.