Благословенный 3 (СИ) - Коллингвуд Виктор

— Два румба лево руля! Взять рифы! Убрать лисели!

Надо сказать, сегодня недостатка в зрителях не было. Кадеты-первокурсники занимали наспех сколоченную трибуну, устроенную специально для наблюдения за потешным боем; кое-где по берегам пруда слонялась любопытствующая публика, изумлённо наблюдая новую императорскую забаву. Но был еще одни, необычный зритель: руководитель новорождённой военной контрразведки полковник Скалон, остановившись у кромки пруда рядом с врытыми в землю мачтами в полном парусном вооружении (очевидно, это было учебное пособие), опершись о перила, с интересом наблюдал за происходящим.

— Господа! У меня сапоги протекают! — пожаловался один из кадетов, высокий и красивый юноша с аристократически тонкими чертами лица, стоявший, как и все, по колено в воде.

— Кадет Толсто́й, — немедленно отозвался с вышки посредник, он же по совместительству командир Морского корпуса, капитан-командор Карцев, — вас предупреждали, что надобно приобретать каучуковые сапоги, а не тюленьей кожи. Теперь терпите!

Следующий ход принёс неожиданность:

— Корабль «Ройал Оук» сел на мель! — донеслось с вышки.

Контр-адмирал Нельсон, весело рассмеявшись, хлопнул по плечу незадачливого капитана из своей эскадры.

— Ничего-ничего! Если толковый капитан посадил свой корабль на мель, надобно просто выдать ему новый, не так ли? В России не счесть корабельных лесов, а у императора Александра много топоров наготове!

Со стороны трибуны, битком заполненной кадетами Морского корпуса, послышались смешки.

— Господа, — прокричал в рупор посредник — прошло десять минут боя. Продвигаемся на: для фордевинд — на сто саженей, для бакштаг — сто двадцать, для галфвинд — на сто пятнадцать, для бейдевинд на восемьдесят, для крутой бейдевинд — на пятьдесят!

Все бросились отсчитывать своё перемещение, продвигая свои игрушечные кораблики на нужное расстояние из расчёта один дюйм за сажень.

— Эээх, чёрт! — выругался один из капитанов. — Зачерпнул сапогом воды! Господин директор Морского корпуса, соблаговолите приказать лучше выровнять у пруда дно — я угодил в какую-то яму!

— Увы, господа! Это возможно только уже ближе к зиме, когда мы закончим здесь наши шалости и сможем спустить воду из пруда! — откликнулся с вышки Карцев.

— Гораций Эдмундович, вы не разворачиваетесь в линию? — спросил капитан-командор Сенявин, командовавший противостоящей Нельсону эскадрой.

— Как видите по сигналам на флагмане, командовать которым я имею честь, мы продолжаем идти двумя походными колоннами!

— В таком случае, господа, мы ведём продольный огонь по вашим флагманам!

— Желаю удачи, господа! Судя по крепости ветра и курсу, вы не попадёте ниже брамселей!

— Не могу согласиться! — парировал Дмитрий Николаевич. — Корабли новой конструкции позволяют вести огонь с углами склонения до 18 градусов, что в данном случае позволяет поражать корпуса кораблей, идущих с наветренной стороны.

— Ни в коем случае! — возразил капитан Павел Чичагов, командовавший авангардом Нельсона. — Условиями настоящих учений предусмотрено, что ваша эскадра состоит из французских кораблей, и сами вы, господа — суть безбожные французишки!

— Попрошу свериться по таблицам! — выкрикнул Дмитрий Николаевич, уже, однако, понимая, что неправ.

Увы, таблицы подтвердили правоту «англичан».

— Господа, я не вижу сигналов флагмана! Извольте разойтись в стороны! — попросил вновь кадет Толстой, со скучающим видом поднимая муть с неглубокого дна пруда своими неправильными сапогами.

— Фёдор Иванович, вы решительно неисправимы. Рядом с вами «репетичный» фрегат — извольте посмотреть на него!

— Я просто хотел сверить, не врёт ли он, — с выражением брезгливого презрения на породистом лице ответил юноша, покосившись на стоявший вне колонны сигнальный фрегат.

— Разговорчики! — прервал его посредник. — Господа, ещё раз напоминаю правила: все переговоры вести в строгом соответствии с легендой игры. Команды по судну проговаривать голосом, согласно установленных правил. Адмиралам не давать команды другим судам иначе как сигнальными флагами. Через несколько дней вам предстоит совершать те же эволюции в боевом ордере на море — спешите отработать всё на берегу!

— Продолжаем игру. Дмитрий Николаевич, ваша очередь!

Сенявин оглянулся на свою «эскадру» и поднял на крохотной мачте своего флагмана.

— Поворот на полтора румба лево! Увалиться под ветер!

— Корабль «Эгалите» не видит сигнала! — прокричал капитан-командор Карцев, выполнявший обязанности посредника.

— Пётр Кондратьевич, да с чего же вдруг он его не видит? — возмутился Дмитрий Иванович.

— Прекратить пререкания!

— Есть корабль «Эгалите» не видит сигнала! Капитан после боя пойдёт под трибунал и будет гильотинирован!

— А вам понравилось в шкуре якобинца, да, капитан-командор?

— Разговорчики! Следующий тур, господа. Продвигаемся!

— Итак, господин Сенявин, вы решили сбежать? — спросил Нельсон, наблюдая маневр «французской» эскадры.

— Как вы все понимаете, господа, мы сражаемся за французов, а значит, имитируем французскую тактику. Ведь они действуют именно таким образом, не так ли?

— Да. Пятнадцать — двадцать лет назад они поступали именно так. «Тактика испуганных» — вот как мы прозвали их манеру боя. А английский флот действует иначе! Главное, добраться до врага, выйти на пистолетную дистанцию, а там наши кэптены вцепятся в противника, как тот бульдог в шкуру быка! Скорострельные карронады, заряженные двумя, а то и тремя ядрами разом, разнесут орудийные палубы; картечь смётёт противника с квартердека. Нашим канонирам нет равных: мы делаем три выстрела, пока французы едва могут сделать два залпа. Так что, будь мы в действительности в открытом море, обмениваясь чугунными шарами — у вас не было бы шансов!

— Ваши карронады не достанут до нас, если мы выдержим дистанцию — резонно заметил Сенявин.

— Вряд ли вы сможете это сделать, не сломав при этом линию. Французы теперь не те, что при Бурбонах — с революцией их обученность сильнейшим образом упала.

— Господин Нельсон! Вы очень многословны, ваше высокопревосходительство! — вновь сделал замечание посредник Карцев.

— Это часть процесса обучения, не так ли? Ведь император Александр для этого и присылает в Морской корпус действующих адмиралов — чтобы кадеты прикоснулись к настоящей морской тактике, с подробнейшим её объяснением!

Следующим ходом корабли сцепились в ближней схватке.

— Принести курительницы! — воскликнул посредник.

Служители поместили на воде плавающие жестянки с фитилями, извергавшими едкий пороховой дым.

— Да тут ни черта не видно! — возмутился один из курсантов, юный Николай Штейнгель.

— Привыкайте, кадет, — отозвался с вышки Пётр Кондратьевич. — В настоящем бою вы окажетесь в ещё более жалком положении!

Следующим ходом колонны Нельсона вошли в разрывы в линии Сенявина. Между моделями кораблей разгорелся умозрительный «жаркий бой», а между командующими ими адмиралами — жаркий спор о результатах такого маневра.

— Ваш флагман потоплен, а корабль, возглавляющий вторую колонну, потерял весь такелаж — горячился Сенявин. — Признайте очевидное — атака на нашу линию не удалась!

— Мы разрезали вашу линию в двух местах. Ваш авангард оторван от кордебаталии и потерял своё значение — в сражении он более не участвует. Следующим шагом мы возьмём ваш флагман в два огня, и вашим лягушатникам уже ничто не поможет!

К месту боя уже спешили служители корпуса со складными столиками для вычисления результатов взаимных залпов. Они учитывали скорострельность, калибры, обученность экипажа каждого корабля; иногда для достоверности, чтобы определить ущерб от залпа, бросали кости, внося в ход игры обычный в бою элемент случайности. Для ближнего боя английский флот обладал заметным преимуществом — его вооружение и высокая обученность канониров позволяли наносить французам заметно больший урон, чем могли бы ответить им республиканские мореходы.