Кружево Парижа - Джорджиа Кауфман

class="p1">Мои каблуки не годились для более сложных дорог, чем парижские бульвары с собачьим дерьмом, и мне пришлось сосредоточиться, спускаясь по ступенькам и ступая по неровной грязной садовой дорожке. И только остановившись, я подняла голову и увидела двух малышей, игравших с палкой с лошадиной головой и трехколесным велосипедом.

В конце лужайки стояла коляска с пухлым ребенком, смотревшим на мальчиков. Мы стояли незамеченные, наблюдая, как они катались по очереди, ссорясь и крича от восторга. Лорина я сразу узнала, он был светловолосый, как я, и, надо признаться, Шляйх.

Мой малыш стал маленьким мальчиком. Я потеряла дар речи. Меня переполняли радость и вина. В конце я только могла сказать:

– Он так вырос. Такой же большой, как Макс.

– Люди спрашивают, не близнецы ли они.

– Это нелепо! – возмутилась я.

– Да ну?

Она сказала это угрюмо, я никогда раньше такого от нее не слышала.

Я скрестила руки на груди.

– А малышка? Я даже не подозревала, что вы беременны.

– Вы думали, я поправилась, но это была Френи. Когда вы уехали, я была беременна почти три месяца.

– Вам, наверное, было тяжело.

– Да, моя семья увеличилась с одного ребенка до троих за полгода.

– Я не знала.

Она приняла Лорина, когда уже была беременна – мне стало стыдно.

– Мне очень жаль, Ида. И я вам благодарна, – сказала я, назвав ее по имени. – Я не могла взять его с собой, не справилась бы, я знала, что вы его приютите.

– Да, сначала нам было трудно, фройляйн Кусштатчер, – ответила она, намеренно подчеркнув фамилию. – Он так плакал. Его спас Макс, он его очень любит. Мы тоже. Он наш.

– Спасибо вам, – униженно ответила я.

– Вы поступили правильно, – уже мягче сказала она, – может, не тем способом, но правильно. Он ни в чем не нуждается. А вы были так молоды. А теперь посмотрите на себя – вы бы никогда этого не добились…

Она отвела взгляд от играющих детей и махнула рукой в мою сторону.

– …если бы он держался за вашу юбку.

– Вы были тоже правы. Я бы никогда не стала здесь счастливой. Я должна была чему-то научиться. Это была настоящая борьба, сначала все давалось нелегко. А потом мне повезло. Но я понимаю, сколько я пропустила.

– Да, пропустили. Такова цена успеха, и назад этого не вернуть.

Она не злилась, просто говорила правду.

Потом мальчики побежали к нам с криками:

– Мама! Мама!

Я смотрела на маленькое личико: он бежал по траве и глядел на меня. Его кудрявые золотистые волосы разлохматились, щеки разрумянились, голубые глаза были полны любопытства.

– Мама! Мама! – снова закричали оба.

Я встала на колени, готовая к его объятиям, и сердце мое учащенно забилось. Но Лорин подбежал к фрау Шуртер, мимо моих протянутых рук.

Он крепко схватился за ее юбку и прижался к ноге. Макс стоял рядом с ним.

– Лорин, – позвала я, – это я!

Он спрятался от меня за ее юбку. Я неловко встала.

Я столько раз представляла себе этот момент. В мечтах я опускалась на землю и хватала его в объятия, он прижимался ко мне. Но таких, чтобы он меня не узнал, не было, и чтобы испуганно прижимался к «маме». Я закусила губу и не могла вымолвить ни слова.

– Мама, – спросил Макс. – Почему тетя плачет?

– Фу, – ответила фрау Шуртер, – как невежливо. Нужно поздороваться. А ну, оба.

– Здравствуйте! – сказал Макс.

– Здравствуйте! – эхом отозвался Лорин, с любопытством взглянув на меня.

На мгновение воцарилась неловкая тишина.

– Ну что, дети, пойдемте угостим фройляйн Кусштатчер тортом, который мы для нее испекли.

При упоминании торта мальчишки побежали вперед, а Ида подхватила девочку и повела меня в дом. Мальчики уже сидели за столом, несомненно на своих обычных местах, и я заняла место отца семейства.

Лорин и Макс сидели по обе стороны от меня, а малышка Френи на высоком детском стуле рядом с матерью. Фрау Шуртер отрезала им по куску торта из гречневой муки с солидной порцией взбитого крема, которые они глотали с волчьим аппетитом между большими глотками малинового сока.

– Итак, Лорин и Макс, сколько же вам лет?

– Ему почти три, – ответил Макс, подняв три толстых пальца. – А мне уже четыре, – помахал он четырьмя пальчиками.

– А Френи?

– Ей восемь месяцев.

– Она наша младшая сестра, – объявил Лорин.

У него не было сомнений, к какой семье он принадлежит. В нескольких словах он объяснил мне свое место в этом мире.

– Понятно, – сказала я, изо всех сил стараясь улыбаться. – А правда, что у тебя через несколько недель день рождения?

– Да, – он лучился счастьем. – У меня будет праздник.

– Вот здорово!

Каждый раз, когда он говорил, я чувствовала уколы в сердце.

– Да.

Он взглянул на фрау Шуртер.

– Расскажи, кто придет в гости, – подсказала она.

– Эрик, Антон, Клара и Маттиас. И кузены, Мориц и Хельга.

Под двоюродными он имел в виду брата и сестру Макса.

Наступила тишина, и я усиленно старалась не превратиться в плачущую тетю. Я сосредоточилась на молоке в кофе, рисующем спиральные завитки, когда я его мешала. Через некоторое время молоко и кофе превратились в единое целое, и я снова заговорила.

– Как это будет интересно, – сказала я, надевая улыбку так же, как на званых вечерах с Диором.

– А мама испечет торт! – радостно закричал Лорин, еще больше оживляясь.

Опять повисло молчание, и я думала, что сказать.

– А я привезла вам обоим подарки.

– Мама, она привезла нам подарки! – восторженно взвизгнули мальчишки.

– И вашей маме тоже.

Я пошла за чемоданом, урвав хоть несколько секунд, чтобы побыть одной.

Распаковав маленькие свертки, Лорин и Макс бросились играть на ступеньках со слинки – шагающими пружинками.

Френи спала в коляске. Фрау Шуртер не распаковывала сверток. Вместо этого она положила передо мной толстый фотоальбом.

Я видела, как Лорин вырос с Рождества, как малыши катались на санках с ее мужем Оттмаром зимой и отдыхали летом на озере Констанц.

На каждой фотографии мой взгляд притягивали мальчики, неразлучная пара.

– Я позвонила в гостиницу и отказалась от номера, – сообщила она, когда мы просмотрели все фотографии. – Вам нужно проводить с Лорином больше времени, чтобы он снова к вам привык.

Остаток дня я провела на полу с мальчиками, играя в американские деревянные машинки и желтые грузовики, купленные мною для них, а также собирая пазлы и играя в детские карты.

Только уложив детей в постель, фрау Шуртер, я и ее муж сели ужинать. Мы ели хлеб, сыр, холодное мясо и корнишоны из моего прошлого и, беседуя,