Упавшая с небес, или Жить страстями приятно - Юлия Шилова

– Сам ты мешочек или сумочка!

Как только Саша стал помогать мне вытираться, я почувствовала головокружение и подумала, что еще немного и взорвусь от предвкушения, как самая настоящая бомба. Неожиданно Сашка застыл, и я заглянула ему в глаза. По их блеску было нетрудно понять, что он хочет того же, что и я.

Осторожно подхватив сильными руками, он поднял меня из ванны и понес в комнату. В длинном узком коридоре нам встретилась древняя старушка, та самая, которая так любезно провела меня в Сашину комнату и разрешила его подождать. Старушка испуганно посмотрела нам вслед и что-то пробормотала себе под нос.

– Все нормально, баба Глаша, не переживайте! Я ее не уроню! – крикнул довольный Сашка и понес меня дальше.

– А я и не переживаю. Просто еще не видела, чтобы ты так девок носил…

– Это не девка, баба Глаша, это моя жена!

– Жена?

Сашка остановился, легонько меня подкинул, подмигнул старушке и на пороге комнаты спросил:

– Баба Глаша, ответь: у меня жена красавица?

– Это та же самая, что я к тебе в комнату пустила? – подозрительно спросила бабулька.

– Та же самая. Непохожа?

– Да бог их разберет. Эта почище. Та была грязная.

– Просто я ее отмыл.

– А… Смотри, как сразу преобразилась. Я ее и не признала даже. Ты ей скажи, чтобы она теперь чаще мылась. Разве можно в таком молодом возрасте так себя запускать?

– У нее, баба Глаша, дорога была дальняя. Она теперь всегда ухоженная будет.

– Правильно, жену нужно к порядку приучать. На то она и жена.

Как только Сашка внес меня в комнату, я прошептала:

– Я так плохо выглядела?

– Честно сказать, неважно.

В дверь постучали, и показалась голова бабы Глаши:

– Сашенька, я вот что спросить хотела…

– Что?

– А ты давно женат?

– Всю жизнь, баба Глаша, всю жизнь.

– Всю жизнь? А я и не знала. – Она тихонько прикрыла дверь.

Саша повернул ключ в замке и еле слышно сказал:

– Это на всякий случай, а то моя соседка придумает еще какой-нибудь вопрос.

Глава 20

А дальше было такое…

Сплетение губ, сплетение душ и сплетение тел…

Это был настоящий, смелый, откровенный секс, который только может быть между женщиной и мужчиной. Я даже не сомневалась в том, что этот мужчина подарен мне господом богом за все мои страдания, не хотелось даже думать, что раньше он был с кем-то, кроме меня.

Спустя какое-то время, отдышавшись, Сашка задал совсем неожиданный вопрос:

– У тебя паспорт с собой?

– Какой, заграничный?

– Российский.

– Российского нет, только заграничный?

– Не пойдет. В загс нужно российский. Дадим взятку, нас зарегистрируют побыстрее. А где российский?

– У матери.

– А мать где?

– Часа четыре от Москвы ехать.

– Завтра поедем.

Я приподнялась и внимательно посмотрела на Сашку.

– Ты это серьезно?

Нежно поцеловав меня в щеку, он засмеялся и слегка потрепал меня за ухо:

– Ну не дождались мы с тобой официальной брачной ночи, что теперь поделаешь… Дело молодое, горячее…

– Хватит издеваться над бедной девушкой.

– Так уж и бедной?

– Бедной, как церковная крыса. У меня нет ничего. Кроме тысячи долларов.

– О! Так, оказывается, ты у нас еще и богатая, ненаглядная ты моя тысяча!

Мы лежали, уставившись в потолок, и наслаждались тем, что находимся рядом друг с другом.

– Ольга, а ты когда планируешь Динку из Штатов привезти? – спросил Сашка.

– Что?

– Ни что, а кого! Я спрашиваю, ты когда Динку из Штатов привезешь? Когда разговор заходит о дочери, ты начинаешь как-то странно себя вести. Ты за нее очень переживаешь?

– Очень!

– Я вижу. И какого черта ты ее у родственников оставила? Нужно было брать ее с собой и всё. Может, мы переговоры закажем?

– С кем? – опешила я.

– Ну, с твоими родственниками…

– Зачем?

– Спросим, как там Динка, все ли у нее нормально.

Быстро поднявшись, я села и замотала головой.

– Нет. Нет, нет…

– Что нет-то?

– Не надо никуда звонить. Ради бога, не надо. Зачем лишний раз людей беспокоить…

– Как это беспокоить? Это твой ребенок, а ты стесняешься родственников беспокоить. Да мы их звонками забомбим, а как только все утрясется, поедем и заберем свою дочь.

От этих слов мне стало совсем дурно. Хотелось кричать о своей беде, поведать Сашке, что произошло и что творится у меня на душе, но я знала, что этим я только оттолкну его от себя, не вызову ничего, кроме гадливости и отвращения. Если бы он знал, что собрался жениться на женщине, пытавшейся продать собственного ребенка, он бы выкинул меня из своей кровати и послал так далеко, что я вряд ли смогла бы вернуться.

Я взяла Сашу за руку и забормотала, словно во сне:

– Потом позвоним, Сашенька, не сейчас, потом.

– Как скажешь…

Он зевнул и сказал уже совсем сонно:

– Ты, главное, не переживай. Все уладится. Жалко, конечно, что ты нашу дочку не сфотографировала, так бы хоть фотка была. На стол бы поставили.

– Говорят, раньше трех месяцев фотографировать нельзя.

– Это почему?

– Сглазить можно. Вот после трех месяцев, пожалуйста.

– Ну нельзя, так нельзя. Я думаю, что, когда нашей дочке будет три месяца, она уже будет рядом с нами.

– Конечно, будет.

Он мгновенно заснул и громко захрапел. А я так и сидела, поджав ноги, напуганная и подавленная. Странный все-таки этот Сашка. Переживает за приемную дочь так, как не каждый отец переживает за свою собственную. Собрался жениться потому, что ценит и держит мужское слово. Настоящий мужик! Умеет подарить женщине сказку. И эта сказка могла бы быть с хорошим концом. Могла бы, если бы моя доченька была рядом…

За этот крохотный комочек я была готова биться головой о стену, захлебнуться собственной кровью.

Встав с кровати, я закуталась в махровый халат и стала нервно ходить по комнате. Говорят, что в жизни бывают черная и белая полосы. Мол, сначала идет черная, а ее сменяет белая. Сначала мы сталкиваемся с превратностями судьбы, сносим все невзгоды, а затем в жизни наступает приятное и такое долгожданное спокойствие.

Только у меня все происходит не по-человечески, словно полосы слились воедино и черная поглотила белую. Я не хотела, я просто могла потерять Сашку. Значит, я никогда не смогу рассказать ему правду. Может быть, это трусость, страх перед тем, что из-за этой чудовищной правды мы расстанемся навсегда. Но как я смогу выйти за него замуж и жить в постоянном вранье, обманывая и его, и себя? Как я могу нести груз потери любимой дочери совсем одна? Как?!

Я вышла из комнаты в длинный темный коридор. На кухне сидела старушка соседка и чистила картошку. Увидев меня, она спросила:

– А муж где?

– Спит.

– А тебе что не спится?

– Сна нет.

– Что ж сразу не сказала, что ты Сашкина жена?

– Я и сама об этом узнала только сегодня, – задумчиво произнесла я и устало спросила: – А что бы от этого изменилось?

– Ничего. Просто я пустила тебя как гостью, а так бы как хозяйку.

– Да какая разница! – Я немного помолчала. – Баба Глаша, а у тебя есть что-нибудь выпить?

– Выпить?

– Ну да. Плохо мне, баба Глаша. Ты даже не представляешь, как мне плохо.

– Ну если только самогонка… Я ее сама делала. Иногда приторговываю.

– Давай самогонку.

Старушка полезла в шкаф и извлекла литровый пузырь самогона.

– Сколько тебе налить? Стакан, полстакана?

– Ставь бутылку, – еле слышно сказала я и поймала на себе удивленный взгляд бабы Глаши.

– Что так много-то? Так можно и на тот свет отправиться!

– А я и хочу отправиться на тот свет. Сколько стоит?

– Что?

– Самогонка.

– Да иди ты подальше со своими деньгами. Ты же Сашкина жена, а Саша мой любимый сосед. Он мне всегда по дому помогает. Попросишь гвоздь забить, без проблем… Дверь смазать, тоже без проблем. Только ты много не пей. Уж больно она ядреная. Ты ж совсем молодая. У тебя вся жизнь впереди.

– У меня вся жизнь позади, – глухо бросила я и, прихватив бутыль, направилась к себе в комнату.

В коридоре мое внимание привлекла медицинская аптечка, висевшая над холодильником. Открыв аптечку, я обнаружила начатую пачку реланиума. Взяв ее, я вошла в комнату и села на пол. Пачка реланиума и литр самогона… Хватит ли? Конечно, хватит!

Я высыпала на ладонь все таблетки и одним махом проглотила. Наверное, моей дочери уже нет в живых и ее крохотным органам нашли применение… Будет лучше, если я отправлюсь следом за ней. Сердце учащенно забилось, стало трудно дышать. Открыв бутыль, я сделала глоток и почувствовала невыносимое жжение – внутренности буквально разрывало. Я вытерпела эту боль, потому что та, которая терзала мою душу, была намного острее и намного глубже.

Неожиданно приоткрылась скрипучая дверь, и показалась голова бабы Глаши. Она испуганно смотрела на меня и моргала.

– Ты что хотела, баба Глаша? – раздраженно спросила я.

– А ты чего сидишь на полу, одна, с бутылкой в руках?