100 великих русских эмигрантов - Вячеслав Бондаренко

Тем временем в регионе Чако начались поиски нефти, и интерес к заброшенной провинции тут же обнаружила соседняя с Парагваем Боливия, обладавшая куда большими финансовыми ресурсами и мощной по меркам Латинской Америки армией. В июне 1932 г. Боливия при поддержке США начала боевые действия против Парагвая, который смог поставить под ружье 50 тысяч солдат. Впрочем, это «ружье» было весьма условным – одна винтовка в армии приходилась на семерых.

Беляеву немедленно предложили должность генерал-инспектора артиллерии парагвайской армии, в сентябре 1932-го президент Парагвая Эйсебио Айала присвоил ему чин дивизионного генерала. Иван Тимофеевич стал далеко не единственным русским офицером, вставшим под знамя Парагвая: в Чакской войне участвовали, кроме него, 1 русский по происхождению генерал, 8 полковников, 4 подполковника, 13 майоров и 23 капитана, а количество младших офицеров исчислялось сотнями. Именно эти люди, закаленные Первой мировой и Гражданской войнами, смогли воодушевить парагвайскую армию и помогли ей выстоять против боливийцев (которыми, кстати, командовали немецкие по происхождению генералы). В апреле 1933 г. И.Т. Беляев стал начальником Генерального штаба армии Парагвая и на этом посту привел ее к решительным победам. 11 июня 1935 г. Боливия капитулировала, ее 300-тысячная армия была разгромлена и взята в плен.

Военные эксперты оценили деятельность И.Т. Беляева во главе армии Парагвая самыми высокими баллами. Американский военный историк Дэвид Зук, к примеру, считал, что в Чакской войне 1932–1935 гг. парагвайцами был учтен опыт Первой мировой войны и предвосхищены многие черты тактики Второй мировой и главная заслуга в этом принадлежит Беляеву, которого Д.Зук удостоил эпитета «несравненный». И сейчас Иван Тимофеевич единогласно признается наиболее выдающимся полководцем Латинской Америки ХХ в.

Воодушевленный исходом Чакской войны, Беляев попытался еще раз осуществить свою давнюю мечту – создать в Парагвае «русский очаг» под девизом «Европа не оправдала наших надежд, Парагвай – страна будущего». Но сложная экономическая ситуация в стране и интриги внутри эмиграции помешали Беляеву основать мощную русскую колонию в Латинской Америке.

В 1937 г. уже немолодой Беляев оставил военную службу. Его все больше интересовали судьбы чакских индейцев, и он решил целиком посвятить себя им. Беляев возглавил Национальный патронат по делам индейцев, в 1938 г. организовал первую в истории Америки театральную индейскую труппу, которая три месяца с шумным успехом гастролировала по Парагваю и Аргентине. 25 января 1941 г. Беляев встал во главе первой индейской колонии «Бартоломео де лас Касас» и получил должность генерального администратора индейских колоний. Он жил вместе с индейцами, обучая их истории, географии и… молитвам. Посещавших колонию иностранцев поражала как бедность жилища генерала (в его хижине не было даже крыши), так и любовь, с которой индейцы относились к своему «белому отцу».

19 января 1957 г. 82-летний русский генерал, навсегда вписавший свое имя в историю далекой латиноамериканской страны, скончался. Весь Парагвай три дня оплакивал своего национального героя, «русского по рождению и парагвайца сердцем». Одна из главных улиц Асунсьона в его память получила наименование «Команданте Беляев». В почетном карауле у гроба генерала стоял президент страны Альфредо Стресснер, а катафалк провожали огромные толпы индейцев, хором певших «Отче наш».

По завещанию Беляев был похоронен на территории индейских поселений, на острове посреди реки Парагвай. Над его могилой индейцы сплели шалаш и высадили кусты роз, а на надгробии генерала сделали простую надпись, до сих пор понятную каждому парагвайцу без перевода: «Здесь лежит Беляев».

Мстислав Добужинский

(1875–1957).

Мстислав Валерианович Добужинский родился 2 августа 1875 г. в Новгороде в семье офицера (впоследствии генерал-майора) и оперной певицы. Вскоре после рождения сына его родители разошлись, и воспитанием Мстислава занялся отец. Именно он, сам одаренный талантом рисовальщика, впервые заметил художественные способности в сыне и начал приучать его к творчеству оригинальным способом: просил проиллюстрировать только что прочитанную книгу. Рисование скоро стало настоящей страстью Мстислава, и еще до гимназии он посещает рисовальные классы Императорского общества поощрения художеств. Необходимую будущему художнику наблюдательность развивали постоянные переезды по месту службы отца – Кишинёв, Вильно, Тамбов, Петербург…

После окончания Виленской классической гимназии и первого курса юридического факультета Петербургского университета Мстислав дважды пытался поступить в Императорскую академию художеств, но не был принят и в 1899-м решил продолжать обучение в Мюнхене, в знаменитой художественной школе словенского живописца А. Ашбе. Именно Ашбе, полагавший, что талант каждого художника должен раскрываться индивидуально, без «подсказок» со стороны, придал Добужинскому уверенности в своих силах.

Вернувшись в 1901-м из Мюнхена в Петербург, Добужинский заинтересовался художественным объединением «Мир искусства» и вскоре стал самым молодым, но и одним из самых видных мирискусников. По собственному признанию мастера, в начале пути на него оказали большое влияние К.А. Сомов и А.Н. Бенуа, а также ведущие мастера модного тогда югендштиля. Городские пейзажи Добужинского 1900-1910-х гг. ярко передают образ Петербурга начала ХХ в. – странного, причудливого города, где архитектурная классика пушкинских времен соседствует с доходными домами в стиле модерн, проходными дворами, окраинными фабриками, обшарпанными заборами. Этот Петербург зыбок, призрачен, иногда даже пугающ. Так, на гуаши «Старый домик» (1905) трогательный деревянный особнячок зажат в кольцо несколькими бездушными каменными громадами. Одновременно создается и образ «нового горожанина» начала века – замкнутого, отгороженного от окружающего его мира. Таков «Человек в очках» (1906) – портрет критика и поэта К.А. Сюннерберга. Хрупкий немолодой интеллигент изображен на фоне унылого петербургского предместья – хаоса фабричных труб, огородов, безликих жилых многоэтажек. Скованная поза, непроницаемое лицо, «слепые» глаза за стеклами очков подчеркивают одиночество и враждебность человека бездушному, уродливому городу.

М.В. Добужинский. Художник О.Э. Браз. 1922 г.

Полнее всего талант Добужинского раскрылся в театре и книжной графике. После удачных дебютов в Старинном театре и Театре В.Ф. Комиссаржевской в 1909 г. его приглашает в Московский Художественный театр К.С. Станиславский – оформить постановку «Месяца в деревне» И.С. Тургенева. Безусловной вершиной Добужинского – театрального художника считаются декорации к спектаклю «Николай Ставрогин» (1913) по «Бесам» Ф.М. Достоевского. «Лучшего живописца трудно пожелать», – отзывался Станиславский о Добужинском. Книги художник начал оформлять в 1906-м («Станционный смотритель» А.С. Пушкина). Впоследствии именно Пушкин стал его любимым «героем» – Добужинский создал иллюстрации к «Барышне-крестьянке», «Графу Нулину», «Скупому рыцарю». Успешно пробовал он себя и в карикатуре, и в оформлении почтовых открыток.

В 1906–1911 гг. Добужинский преподавал в частной художественной школе Е.Н. Званцевой, в 1911–14 гг. – в Новой художественной мастерской при Петербургском университете. Первая мировая война застала художника в Лондоне. Вернувшись на родину, он создал цикл фронтовых зарисовок, а с 1916-го служил в Главном управлении Красного Креста.

Февральскую революцию Добужинский, как и большинство его современников, принял восторженно, в марте 1917-го начал сотрудничать в Комиссии по делам искусств при Совете рабочих и солдатских депутатов. Благожелательно он встретил и октябрьские события: активно участвовал в оформлении революционных праздников, стоял у истоков Театра трагедии, где заведовал художественной частью. В ноябре 1918 г. по заданию отдела изобразительного искусства Северо-Западного округа художник выехал в Витебск, где жил и работал около года. За это время им были основаны Витебский художественный музей и Витебское художественное училище (20 декабря 1918 г. Добужинский стал его первым директором). В ноябре 1919 г. в Петрограде Добужинский создал собственную художественную студию, параллельно преподавал в Петроградском Доме искусств и Академии художеств, писал декорации для Большого драматического театра, создал великолепный цикл литографий «Петроград в 1921 году» – своего рода летопись голодного, скованного холодом города первых лет Советской власти. К этому времени относятся и многочисленные стихотворения Добужинского (первые стихи он написал еще в 1903-м). Большим поэтом ему не суждено было стать, и единственный сборник «Тайны» так и остался неизданным.

В 1923-м Добужинский отправился в зарубежную командировку – сначала в Германию, где в Дрезденской опере он ставит оперу «Евгений Онегин» П.И. Чайковского, затем в Литву. В 1924 г. при поддержке знаменитого поэта-символиста, посла Литвы в СССР Ю. Балтрушайтиса Добужинский получил литовское гражданство. Этот выбор был связан с тем, что род Добужинских имел литовские корни – сам художник связывал происхождение своей фамилии с деревней Дабужяй, что недалеко от Укмярге. В отличие от большинства других русских эмигрантов, воспринимавших свое изгнание как «нравственную и физическую каторгу», а страну, давшую им приют, – как «неродную мать», Добужинский глубоко и искренне любил Литву, посвятил ей немало картин и стихотворений, мечтал о том, чтобы город Вильно, в 1920–1930-х входивший в состав Польши, стал литовским Вильнюсом. Художник даже вошел в состав комиссии по созданию государственного герба молодой республики.