Сытый бунт. «Грязное белье» оппозиции - Алексей Челноков

Наемники или добровольцы? В мае 93-го в Сербской Крайне отряд капитана Драгана перехватил диверсионную группу противника. В плену оказались двое англичан. Одного из них – матерого рейнджера, окончившего Оксфорд, – приговорили «как наемника» к расстрелу. Перед смертью он пожелал, чтобы приговор привел в исполнение русский. Хладнокровный англичанин был весьма удивлен видом «русского наемника» – настолько он не соответствовал его представлению о «солдатах удачи».

В Боснии на стороне мусульман воюют единоверцы из других стран. Подразделение болгарских волонтеров действовало против русских под Вишеградом. Сейчас оно базируется в гарнизоне Горажде. Моджахеды из «Хезболлы» и других исламских организаций воюют в составе ударных подразделений «Черная ласта» (ласточка) и «Черные пабуды» (лебеди). Их можно считать добровольцами.

Сложный вопрос: есть ли разница между наемником и добровольцем? На мой взгляд, принципиальное отличие в том, едет ли человек воевать «за идею» или денег ради. Романтик, фанатик, диссидент берут оружие из убеждений. Для профессионального «солдата удачи» война – ремесло, обеспечивающее высокий уровень жизни.

Добровольцам практически не платят. Но ни за какие деньги их не заставить повернуть оружие против своих братьев по оружию.

Война превратилась на Балканах в стиль жизни для тех, кто смог перешагнуть через две критические черты. Большинство солдат гибнут или в первый месяц, не успев понять войны, или по прошествии года, когда притупляется инстинкт самосохранения.

Отряд третий – не последний?

Осенью 1993 года был создан РДО-3, состоявший из ветеранов и вновь прибывающих волонтеров, тоненький ручеек которых струится в Боснию постоянно. Вернулись к прежней, монархической символике – черно-желто-белому штандарту.

РДО-3 базировался на юго-восточной окраине Сараева – в Еврейской Гробле и входил в состав Новосараевского четнического отряда Сараевско-Романийской бригады. Во главе отряда – формально противотанковой роты – стоял воевода Славко Алексич. Район Еврейской Гробли с трех сторон окружен мусульманами и удерживался только благодаря русским, но действовал РДО и во многих других районах Юго-Восточной Боснии. Это те же бесконечные засады, атаки, диверсии… Были случаи, когда три-четыре человека проводили наступления и захватывали населенные пункты.

Командовал отрядом 39-летний Александр Шкрабов (Саша-рус), в прошлом – мичман морской пехоты, воевавший в Абхазии на стороне грузин.

В январе в Сараево, вытаскивая раненую женщину из-под снайперского обстрела, погиб Виктор Десятов (пойман, как говорят русские, «на живца»). Вскоре на том же перекрестке погиб Александр Бочкарев. В апреле в бою был убит ветеран РДО-2 Анатолий Астапенков. В июне во время атаки под Олово погиб и командир Шкрабов – пуля пробила ему горло.

Летом в Кассиндо (на юго-западе от Сараево) сформировалась группа из вновь прибывших русских. Большинство волонтеров из Сараево осенью перешло в Купу (также на юго-западе от столицы) в подразделение сербской полиции специального назначения.

В течение всего времени русские воевали также в Сербской Крайне, как правило, по одному-двое в составе сербских подразделений. Пару месяцев здесь действовал украинский отряд. Несколько мелких групп добровольцев раскиданы по Боснии, в частности у Брчко.

В конце 1994 года боснийскими сербами был разработан план организации русских поселений в Боснии и Герцеговине, в частности, в расчете на вынужденных переселенцев из Прибалтики и других регионов бывшего СССР. Возможно, это откроет новую страницу в эпопее русских добровольцев на Балканах.

Убивать или грабить?

Голос в трубке был хорошо знаком. С этим человеком почти полтора года я регулярно созванивался и встречался в Москве. Мы разминулись в воюющей Боснии всего на несколько месяцев. Я приезжал туда, чтобы написать репортаж о войне, а он почти с первых выстрелов на Балканах командовал там отрядом русских наемников «Царские волки». Встретились только в России.

…Александр Мухарев – так зовут его – тогда, в первую нашу встречу, был полон планов и радужных надежд. Он осел в столице (возвращаться в родную Сибирь не хотел: «Прожить дома сейчас невозможно, платят копейки»). Но чувствовалось, что главная причина его выбора в ином. Человеку, которого боснийские сербы воспринимали чуть ли не как национального героя, чересчур узкими казались рамки захудалого провинциального городка. Бывший командир рассчитывал (и вполне справедливо) на то, что кровью заработанный авторитет, боевой опыт и связи с военными и предпринимательскими кругами в Боснии будут чем-то вроде ракетоносителя, который в мгновение вынесет его за пределы обычных житейских проблем и невзгод…

До самого последнего времени он продолжал верить в свою звезду. Но вот я слышу его голос, уже тусклый, лишенный привычно бодрых интонаций: «Так жить больше не могу. Остается только грабить или стать киллером. Что мне делать?..»

Что же сломило этого «солдата удачи»?

Мухарев морщится, когда его называют наемником. Считает себя «добровольцем», «повстанцем», словом, кем угодно, только не профессиональным солдатом удачи. Надо признать, в этом есть доля истины. Он стал специалистом по убийствам только на самой войне.

30-летний полевой командир даже не проходил срочную воинскую службу. Еще в детстве ему удалили почку после серьезной травмы. И труд поэтому он поначалу избрал нетяжелый: приобрел профессию повара. Но по специальности долго не проработал. Завербовался на Север, где 8 лет крутил баранку.

Впервые в Москву приехал в 1991 году, когда в стране стал разворачиваться частный бизнес. Очень быстро нашел место помощника брокера на одной из столичных бирж.

– В то время, – вспоминает он, – я зарабатывал на биржевых сделках так, что ни в чем себе не отказывал, даже мог купить квартиру, но тогда мысли были о другом.

Весной 92-го душу Мухарева, по его словам, перевернула телепередача Невзорова, сделанная на тему событий в Приднестровье (тогда происходили первые вооруженные стычки между молдавской полицией и приднестровскими отрядами самообороны). Следующим утром он взял билет на поезд Москва – Одесса.

Что двигало им, было ли его желание безотчетным или за ним стояли какие-то политические взгляды? Эти вопросы я много раз задавал Мухареву. И всегда он отвечал одинаково и слишком коротко, чтобы быть убедительным: «Никакой политики. Я ехал восстанавливать справедливость».

В Тирасполе его никто не ждал. Он несколько дней бродил по городу, от одного укрепления к другому, пока не пристроился к казакам. В свою первую вылазку на другой берег Днестра он шел без оружия: в отряде было всего три автомата и один гранатомет.