Смерть постороннего - Андрей Курков

- Нет, - мотнул головой Виктор.

- Что нет? - спросил Илья Семенович. - Ладно. Вам нужно все спокойно обдумать. Телефон мой у вас есть. Единственное - прошу не думать слишком долго. Кроме того - это же ваши деньги тикают... Ну, жду звонка!

Илья Семенович вышел из кафе, оставив Виктора наедине с самим собой.

Допивать холодный кофе Виктору не хотелось. Он тоже вышел и побрел по Крещатику в сторону Главпочтамта.

Светило солнце, но он не замечал его. Мимо проходили люди, но он не обращал на них никакого внимания. И даже когда какой-то парень толкнул его плечом в подземном переходе, он не обернулся. И сам толкнул цыганку, пытавшуюся остановить его и попросить денег.

- Что-то не то в этой жизни, - глядя себе под ноги, на ходу думал он. - Или это сама жизнь изменилась, оставшись только внешне прежней, простой и понятной. А внутри ее словно сломался механизм и теперь неизвестно, чего ждать от знакомых предметов. От буханки украинского хлеба, от уличного телефонного автомата. Что-то чужое и невидимое прячется за всякой знакомой поверхностью, внутри каждого дерева, внутри каждого человека. Все только кажется знакомым с детства.

Пройдя мимо бывшего музея Ленина, Виктор остановился. Как-то странно оглянулся по сторонам, словно выискивая в знакомом городском пейзаже незамеченные раньше детали. Посмотрел на видневшуюся за парковой лестницей стальную дугу монумента дружбы двух народов, на руины филармонии, на рекламный щит, с которого обильно лился нарисованный французский шампунь. "Ваши волосы вызовут зависть!"

Под рекламным щитом остановился набитый 62-й автобус. Из него выбрались несколько пассажиров и он сразу тронулся. На остановке осталась стоять сердитая толпа. Автобус свернул вправо и покатился вниз по Владимирскому спуску.

Виктор, проводив его взглядом, тоже пошел вниз по спуску, на Подол.

Остались позади нижняя станция фуникулера и Речной вокзал. Владимирский спуск выровнялся и влился в улицу Сагайдачного.

Виктор остановился возле бара "Бахус". Зашел.

Взяв стакан красного сухого, он уселся за столик. Пригубил вина и вздохнул.

- Почему именно сердце ребенка? - думал он. - Почему не собачье? Или, может быть, овцы?..

За соседним столом кампания ребят вливала водку в бокалы с пивом.

Виктор сделал еще один глоток. Язык ощутил приятную терпкость вина. На смену волнению и нервно метавшимся мыслям приходило спокойствие.

- И действительно, - продолжал думать он. - У пингвина гораздо больше общего с человеком, чем с собакой или овцой. Оба они - и человек, и пингвин - животные вертикальные, стоящие на двух вместо четырех... Да и пингвин, в отличие от человека, кажется никогда не имел четырехлапых предков.

И Виктор вспомнил рукопись Пидпалого - единственное, что он прочитал в своей жизни о пингвинах. Вспомнил, что у пингвинов отцы воспитывают и выращивают своих детей и при этом из года в год остаются верными мужьями. Вспомнил, что пингвины хорошо ориентируются по солнцу, что у них врожденное чувство коллективизма... Вспомнилась квартира Пидпалого, запах дыма... И мысли снова вернулись к Мише.

Виктор допил стакан и взял второй. Кампания ребят, пошатываясь, вышла из бара. Виктор остался один. Посмотрел на часы - полпервого. В бар заглядывало солнце и его лучи, падая на стол, за которым сидел Виктор, опрокидывали силуэт стакана и создавали маленькие тени рассыпаных по столу крошек.

- Надо делать ему операцию, - думал, пьянея, Виктор. - Пускай они сами все делают, пускай! Денег должно хватить. Деньги можно взять из сумки на шкафу. Ничего, что это Сонины...

Вернувшись домой, Виктор, не обедая, улегся спать. Нины с Соней не было.

Проснулся к четырем. В голове шумело.

Заварил кофе. Уселся на свое место.

Когда шум в голове затих и кофейная горечь немного его взбодрила, снова задумался о Мише. Но вместе с винными парами его покинула самоуверенность. И он, вытащив из-под стола пишмашинку, попробовал отвлечь себя работой. Вспомнил утренний звонок главного. "Да, - подумал. - Он прав. Надо исправляться..." И замер перед машинкой, перед белым листом бумаги, ожидавшим текста.

Взял в руку папку. Просмотрел досье. Только одно оставалось еще неиспользованным и он вчитался в текст.

Вскоре вернулись Нина с Соней.

- Мы у Сережиной мамы были, - сказала она, раздевая Соню. - Она волнуется: Сережа уже две недели не звонил...

- Как Миша? - спросила Соня, зайдя в носочках на кухню.

- Иди одень тапочки! - строго сказал ей Виктор. - Врач обещал его вылечить, - добавил он уже вослед Соне, послушно вытаскивавшей из-под вешалки свои тапочки. - Но ему пока придется остаться в больнице...

- А мы можем к нему поехать? - спросила Соня.

- Нет, - ответил Виктор. - Людей туда не пускают...

66

Прошел день, но Виктор все еще не позвонил в Феофанию. Он закончил последний "крестик" и теперь ждал приезда курьера от главного.

Нина с Соней где-то гуляли и, воспользовавшись их отсутствием, Виктор пересчитал Сонины доллары - оказалось сорок с лишним тысяч. Затянув пачку резинками обратно в толстый "кирпич", он положил их на место. Потом пересчитал собственные деньги, большую часть из которых заработал пингвин. Почти десять тысяч.

- Надо звонить... - прошептал он себе и тут услышал звонок в дверь.

Неразговорчивый курьер - мужчина пенсионного возраста в старом драповом пальто - взял у него папку, положил ее в свой портфель, а Виктору передал другую. Кивнул и поспешил вниз по лестнице.

Посмотрев ему вслед, Виктор вернулся в квартиру. Бросил папку на кухонный стол. В гостинной подошел к телефону и снова растерянность овладела им. Что-то останавливало его.

- Надо звонить. - Шептал он себе и не двигался с места. Только смотрел на телефон, словно аппарат мог сам позвонить куда надо и что надо сказать.

Наконец он набрал номер лечебницы. Попросил к телефону Илью Семеновича и с удивительным облегчением вздохнул, услышав, что Илья Семенович вышел.

В этот день он больше не звонил. Он сел за работу и к приходу Нины с Соней написал три "крестика". Оставалось написать еще два и можно будет звонить главному. Пускай увидит, как он теперь быстро работает!

На следующее утро позвонил Леша.

- Старик. Завтра очень серьезные похороны, - сказал он.

- Боюсь, что эти похороны пройдут без пингвина, - проговорил в трубку Виктор и вздохнул. - Он как раз на последних похоронах простудился и теперь неизвестно - выкарабкается или нет...

Виктор рассказал обомлевшему от новости Леше все, что произошло.

- Послушай, - сказал Леша. - Если я виноват, дай мне с этим разобраться. Где он сейчас?

Виктор продиктовал Леше телефон Ильи Семеновича.

- Добро, я тебе позвоню! - сказал на прощанье Леша. - Не грусти!

Вечером он действительно позвонил.

- Все будет в порядке, - обнадеживающе сказал он. - Ребята берут на себя финансовую сторону и все, что касается операции. Твой Илья Семенович - нормальный мужик. Он теперь будет сам каждый день тебе звонить и обо всем рассказывать... Кстати, может ты сходишь со мной завтра на похороны? Потом посидим на поминках... - неожиданно спросил Леша.

- Я что - пингвин? - грустно произнес Виктор.

Вернувшись на кухню к пишмашинке, Виктор вместе с внезапно появившейся надеждой ощутил и тревогу. Какие-то ребята - вообщем он догадывался, что это за ребята - решили заплатить за операцию и, судя по всему, взяли на себя поиски донорского сердца...

Виктор не любил фильмов ужасов, но нынешняя ситуация вызывала в нем ощущения именно такого фильма.

Мотнув головой, Виктор отогнал от себя эти ассоциации и его мысли снова вернулись к "ребятам". Почему они решили все взять на себя? Они что, такие добрые? Или очень любят животных?.. Они в чем-то перед ним, Виктором, в долгу? Или в долгу перед пингвином?...

Вопросительные знаки быстро утомили Виктора и он решил думать о чем-то другом. Но мысли все равно крутились вокруг больного пингвина.

Вспомнилась телепередача, в которой смазливая ведущая призывала спонсоров дать деньги на отправку самолета с продуктами в Антарктиду, на украинскую научную станцию. Виктор отыскал бумажку с записанными с экрана номерами банковского счета и телефона.

Внезапная мысль обрадовала его. "Если Миша выживет, - думал Виктор. Надо будет отправить его с этим самолетом в Антарктиду, на родину. Сделать им спонсорский взнос с условием, чтобы они выпустили его там, среди льдов - они не откажутся..."

Обрадованный этой идеей, Виктор с вдохновением засел за оставшиеся "крестики" и в течении двух часов "добил" их.

А вечером позвонил Илья Семенович.

- Вы знаете, что все в порядке? - спросил он.

- Да, - сказал Виктор.

- Ну что могу сказать... У вас хорошие друзья... Состояние у пингвина стабильное. Начинаем готовиться к операции.

- А что, уже все для операции есть? - спросил Виктор.

- Нет, еще не все. Но думаю, что это вопрос двух-трех дней. Я вам позвоню завтра.