Донни Браско: моя тайная жизнь в мафии. Правдивая история агента ФБР Джозефа Пистоне - Ричард Вудли

— Съебываем отсюда, — бросаю я Мирре.

— Погнали.

Мы уходим, пока не приехали копы.

— Тебе надо было прикончить этого хуесоса, — заявляет мне Тони. — Я уже сам хотел его пощекотать пером.

Я чувствовал себя паршиво. Хорошенькое дело — взрослый мужик тридцати восьми лет от роду, агент ФБР, дерется в баре. Была б моя воля, я бы никогда не зашел в один бар с Энтони Миррой. Но раз уж я оказался в такой ситуации, надо было выпутываться. Подобные конфликты лучше гасить грубой силой в самом зародыше: словесные перепалки тут не помогут.

По пятницам и субботам мы частенько зависали в «Сесиль». Я знал, что Мирра крышует это заведение. Владельцы платили ему раз в неделю, а Мирра в ответ делал вид, что присматривает за клубом. Иногда он приставлял меня следить за барменами и управляющими, чтобы те не грели руки на выручке.

Если за пару выходных он срубал там меньше пяти тонн, ему срывало башку. В одну из пятниц он на ровном месте вообразил, что заведение не приносит прибыли, и приказал брать по пять баксов за вход с каждого. Мы с управляющим пытались его отговорить, чтобы не распугать завсегдатаев, но Мирра жаждал бабла.

— Каждый платит на входе, — твердил он. — Каждый!

Он поставил паренька у дверей и отправил меня контролировать сборы.

Гости возмущались, но платили. Потом ко входу подошли три каких-то типа с подружками.

— Мы не платим, — заявили они и попытались пропихнуться внутрь мимо нас.

Я узнал в них корешей Мирры, местных правильных парней. Но мне захотелось поразвлечься. Я перегородил парням дорогу:

— Сегодня вход платный для всех. Пять баксов.

— Не для нас.

— Тогда до свидания.

— А ты что за хуй с бугра? Ты под кем?

Вопрос означал: на какую семью я работаю. Я включил тупого:

— Я сам под собой.

— Да ты хоть знаешь, кто я такой?

— А мне все равно! Если ты такой крутой, то найдешь тридцатку на себя и своих подружек.

— Зови сюда Мирру!

— Заплати пять баксов и найдешь его внутри.

Парни поняли, что опозорились на глазах у подружек. Они начали орать и толкаться. Тут подошел Мирра.

— Тони, эти ребята не хотят платить, — объяснил я.

— Эти ребята и не должны платить, припиздок! — заорал он.

— Тони, я выполняю твой приказ. Ты не сказал, что для своих вход бесплатный.

— Эти парни заходят.

— Парни, добро пожаловать, — я широко улыбнулся всей компании.

— Ну, ты совсем поехавший, — покачал головой Мирра.

С такими, как Мирра, нужно время от времени выпускать пар, а то станешь таким же чокнутым.

Как-то раз я сидел за барной стойкой в «Сесиль». Один из корешей Мирры подошел ко мне поздороваться и похлопал меня по спине, хотя мы были почти не знакомы. Он прохлопал меня чуть ли не до пояса.

— И какого хуя? — как можно спокойнее спросил я. Он что-то прокряхтел и отвалил. Но я понял, в чем дело: меня проверяли на прослушку. Я видел, как они шептались с Миррой.

Чуть позже я пошел в уборную помыть руки. На выходе я столкнулся с тем же типом. Он быстро провел руками по бокам моей куртки. Я отпихнул его в сторону.

— Дружище, ты ошибся, — бросил я и ушел, не оглядываясь.

Мирра ни с кем близко не сходился. Из родных он общался только с матерью. На личные темы его было не разговорить. Бывало, спросишь его сегодня: «Как поживает матушка, Тони?», — и он ответит: «Нормально». Спросишь его завтра, и он огрызнется: «Оно тебя ебет?»

Он трахал все, что движется. Женщины были без ума от него, хотя он обращался с ними как с дерьмом. Жену ему заменяла целая куча подружек, среди которых попадались как обычные шалавы, так и экранные звездульки. Вне постели он постоянно выносил им мозг и вел себя как полный мудак. Один раз какая-то гостья в «Сесиль» пожаловалась, что у нее украли зонтик из гардеробной, и Тони не стал молчать: «Мне твой зонт и нахуй не сдался! И вообще — пиздуй отсюда, и чтоб я тебя больше не видел».

Один раз Мирра вздумал поговорить по телефону-автомату в недавно отреставрированной туристической части Саут-стрит-Сипорт[19], где шла бурная уличная торговля. Какая-то старушка, торговавшая бижутерией, встала за ним в очередь. Надо иметь в виду, что правильные парни половину жизни проводят в телефонных разговорах. Мирра занимал линию целых полчаса, делая один звонок за другим. Когда старушка вежливо попробовала объяснить Мирре, что это единственный телефон-автомат на весь рынок, который поставили там для дела, а не для болтовни, Мирра прорычал: «Слышь ты, старая пизда, у меня тут разговор важный. Когда закончу, тогда закончу. И захлопни свое ебало, а то порежу».

Однажды он рассказывал своим корешам, как подцепил какую-то известную актрису: «Короче, мы ее на троих расписали. Я ей в рот присунул, второй засадил ей сзади, а третьему она отдрочила, не отвлекаясь». Наверное, я невольно поморщился или тяжко вздохнул, потому что Мирра накинулся на меня: «Не, ну а че такого? Она так нанюхалась, что ничего не соображала. И, блядь, не строй из себя целку».

Каждый год, на протяжении двух недель в сентябре, в Маленькой Италии отмечают праздник святого Януария[20]. Малберри-стрит наполняют толпы местных жителей и туристов, которые съезжаются со всей страны. Это церковный праздник, но уличные гулянья контролирует мафия. Пять семей делят район на множество участков, по пять-шесть торговых точек на каждом, и отправляют туда своих капитанов. Никто не согласовывает торговлю с церковью, все идут за этим к мафиози. Поставил прилавок — должен заслать ответственному бандиту. Самые влиятельные капитаны отхватывают участки поближе к центру гуляний. А еще они контролируют поставки еды и выпивки. Кто-то имеет долю с колбасок, кто-то с пива. Проще говоря, если ты хочешь поторговать пивом на фестивале, тебе надо идти к капитану или его представителю и договариваться. Он сведет тебя с правильным поставщиком пива. Мафия стрижет бабки со всего, а торговцы платят за размещение прилавка и отстегивают часть выручки.

В праздник люди высыпают на улицу и гуляют туда-сюда. Мафиози гуляют вместе с народом, пробуют еду у разных прилавков. Это традиция. Среди торговцев попадаются те, кто колесит по разным праздникам со своими лотками и киосками, но в большинстве своем это местные жители, которые уже много лет подряд выставляют прилавки на фестивале.

За день до начала гуляний в 1977