Бангкок - темная зона - Джон Бердетт

— А Танакан знал про Смита?

— Несомненно. Такие люди знают все на свете. Они за это платят.

— И тем не менее ничего не предпринимал?

— Как видишь, Смит до сих пор жив.

— Этот Смит занимался юридическими делами китайца?

— Откуда мне знать?

— Конечно. Извини. — Я достал остаток банкнот. — Кто все это организует? Должен же быть человек, который все контролирует.

— Швейцар у дверей. Вглядись в него. Он умен. Держит в голове фамилии всех тайных членов и отправляет девочек на свидания. Тайные члены платят ему большие деньги, чтобы он держал рот на замке. Хотя он и без того не решился бы пикнуть.

Нок потянулась за банкнотами, но я крепко зажал их между пальцами.

— А кхун Косана, магнат рекламной индустрии, он тоже член Икс?

Она моргнула и поперхнулась.

— Да, был близким другом кхуна Танакана.

— Был?

— Он исчез. Все считают, что он умер.

— Дело рук Танакана?

Нок вспыхнула.

— Как я могу это знать? — И, успокаиваясь, продолжила: — Кхун Косана был инициатором того, чтобы клуб начал нанимать транссексуалов. Думаю, он только притворялся, что ему нравятся девчонки. Ни разу не видела, чтобы он взял девушку. А Танакану он был чем-то вроде раба. Поговаривали, на бизнес у него не хватало мозгов, и Танакану приходилось его часто выручать. Зато он очень хорошо умел работать с прессой. И Танакан пользовался им, чтобы приукрашивать свой имидж.

Я протянул ей остаток денег и отсчитал еще несколько банкнот.

— Проведи меня в закрытую часть клуба, куда можно попасть только на особом лифте.

— Зачем?

— Просто взглянуть.

Нок снова изменила мнение обо мне.

— Все-таки ты, наверное, настоящий коп. Это там ее убили? В одном из частных номеров?

— Как я могу сказать, пока не посмотрел?

Нок выхватила деньги у меня из руки.

— Помогу тебе бесплатно. Приходи сегодня вечером в клуб. Но прежде позвони, закажи меня лично и попроси зарезервировать для нас номер.

Мы вместе вышли из «гостиницы на час». И тут мне позвонил Лек и спросил, вернусь ли я в участок — туда все больше поступало вызовов. Я ответил, что буду через двадцать минут. В этот день командой на выезд руководил сержант Раумсантиа.

В такси я почувствовал, как в кармане завибрировал мобильник. Вызывал сержант. Он звонил, чтобы послать нас прикрыть похоронное казино.

— Будь оно проклято, — ругался он.

— Я считал, что мы перестали на них наезжать, — отозвался я.

— Неофициально. Но тут поступило сообщение от полицейского. Наверное, рассерженного родственника, которого забыли пригласить. Мы не имеем права оставить его без внимания. Особенно себя не утруждай. Зафиксируй имена и что-нибудь там запиши, чтобы мы потом отчитались — мол, должным образом отреагировали на информацию.

Я позвонил Леку и сказал, чтобы он ждал меня у ближайшей к указанному адресу станции надземки.

Прости, фаранг, что в середине повествования собираюсь устроить тебе культурный шок, но есть необходимость объяснить, как действует похоронное казино.

Когда человек превращается в новоиспеченного призрака и оказывается без тела один-одинешенек на Той Стороне, он по вполне понятным причинам чувствует себя сбитым с толку. С живыми родственниками продолжает сохраняться связь, и осуществляется она по таким тонким каналам, которые еще много сотен лет не сумеет выявить наука. Когда заканчиваются жизненные функции, общение главным образом происходит посредством передачи возбуждающей переживания эмоциональной энергии. Но, лишившись тела, человек зависит от остаточных знаний, которые в основном составляет страх расставания. Чего он теперь больше всего не хочет? Он больше всего не хочет оставаться один. Родственники, которые его сильно раздражали, до того как он превратился в труп, приобрели особенный — нет, жизненно важный — смысл. Обязанность близких родных — окружить его на время поминок (которые могут продолжаться до сорока девяти дней) как можно большим количеством людей, после чего усопший находит временное пристанище в человеческой (или не человеческой) утробе. Есть единственное занятие, способное в течение семи недель ежедневно приводить рядового тайца в дом покойного, особенно если он при жизни его не слишком любил. И для оставшейся в живых неутешной супруги (или супруга) тоже польза — надо только приобрести несколько рулеток, а доход от услуг неофициального казино пойдет на оплату монахов, еду. Да еще останутся деньги, чтобы сплотить семью в трудный период после поминок.

Вот почему мы с Леком оказались перед квартирой Нанг Чавийван на третьем этаже скромного дома на Сой-26. Лек успел разведать, что в квартире имеется пожарный выход. Так что стук в переднюю дверь, сопровождаемый криком: «Полиция!» — вызвал немедленную эвакуацию. По железным ступеням пожарной лестницы с другой стороны квартиры зашлепали парадные ботинки, послышался шепот, смешки. Исход длился минут десять, из чего можно было заключить, что не меньше сотни гостей шествовали от дома по улице. Мы снова постучали в дверь, и на этот раз нам открыла измученная, заплаканная, но бойкая женщина в традиционном тайском костюме. Ростом Нанг Чавийван была не больше полутора метров.

Я не хотел обижать ее в дни траура по мужу и позволил разыгрывать передо мной роль, пока последний гость не испарился из квартиры. Затем она провела нас внутрь. Нанг не потрудилась спрятать рулетки — их было у нее ровно пять, — но рядом с одной из них предусмотрительно оставила немного денег и теперь переводила с них взгляд то на меня, то на Лека.

— Это очень серьезное нарушение, за которое полагается заключение в тюрьме, — сурово сказал мой помощник и покосился на покойника, лежащего со сложенными на груди руками в ярком лакированном сосновом гробу. Худое простоватое лицо выдавало в нем рабочего человека. Он казался настолько худым, что я подумал, уж не заморила ли его Нанг Чавийван голодом. Постыдная мысль, но труп был в самом деле кожа да кости.

— Простите меня, — попросила Нанг.

Лек не отличался способностью долго оставаться строгим и посмотрел на покойника с бесконечным состраданием.

— Бедняга, ему очень одиноко. Я это чувствую.

Нанг Чавийван шмыгнула носом.

— Поэтому я так и поступила — надо было отблагодарить каждого, кто пришел составить ему компанию. Как еще я смогла бы выполнить долг жены?

Лек нашел ее вопрос слишком трудным и повернулся ко мне за наставлениями. Меня же как-то уж очень тронул этот мертвец, словно я был стажером и впервые увидел труп. Смерть всю неделю больно била по мне.

— Возьмите деньги. — Нанг Чавийван, начиная терять терпение, кивнула в сторону рулетки.

— Мы денег не берем, — ответил Лек, стараясь заглянуть мне в глаза.

— Это правда, — подтвердил я и улыбнулся. — Так что лучше уберите деньги. Нечего им валяться на виду — мы можем подумать что-нибудь нехорошее.

Нанг Чавийван изумленно вытаращилась на нас.

— Вы не берете денег? — Ее лицо осветилось улыбкой. — Я всегда знала, что мой Тун — хороший человек, но не представляла, что у него такая карма: двое полицейских врываются к нему на похороны и заявляют, что не берут денег! — Она спрятала бумажки за бюстгальтер. — Он был почти архатом, святым, и ваше поведение это подтверждает.

— Дайте мне ваши документы, — потребовал я. — И если кто-нибудь спросит, отвечайте, что это была самая настоящая облава, которая не удалась, потому что мы не знали о пожарном выходе.

— Хорошо.

— И вы больше не станете этим заниматься. Я имею в виду: не обзвоните ваших гостей, как только мы уйдем, не скажете, что путь свободен, и не позовете обратно.

— Конечно, нет.

— Обещаете?

— Обещаю.

— Ну тогда только на этот раз.

Нанг на мгновение встретилась со мной взглядом.

— Вы уверены, что не хотите взять хотя бы часть денег? Так мне было бы спокойнее.

— Нет! — со всей твердостью, на какую оказался способен, ответил Лек и, показав на женщину пальцем, добавил: — Вы должны нам верить.

Замечательная карма старины Туна привела ее в полный восторг. Она вновь и вновь вспоминала, за каким прекрасным человеком была замужем и как он хорошо о ней заботился даже после смерти. Не каждому призраку настолько везет с казино на собственных похоронах. Нанг Чавийван почувствовала себя настолько защищенной его духовной силой, что достала мобильный телефон и принялась звать гостей обратно еще до того, как мы закрыли за собой дверь.

Пока мы искали такси на Сой-26, я почувствовал головокружение и присел у кафе. Обычно я на службе не пью, но теперь мне захотелось пива, и я заказал бутылку. Лек взял себе сок и вышел к уличному торговцу, толкающему вдоль сточного желоба свой лоток из алюминия и стекла. Я наблюдал, как торговец открыл стекло на петлях, наколол на нож зеленое кисловатое манго, положил на разделочную тарелку и начал так быстро нарезать на ломтики, что его руки слились в одно неясное пятно. Затем узким краем металлического блюда сдвинул кусочки в пластиковый пакет. Один пакет вложил во второй и засунул в него красные упаковки с чили, солью и сахаром, чтобы добавлять по вкусу. И, наконец, последний штрих — коктейльная палочка, чтобы с ее помощью есть манго.