Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена - В. Носков

…Возможность понимать, чувствовать, любить, привязываться необходимо влечет за собою противоположную возможность несчастия, страданий, лишений, нравственных оскорблений, горечи. Чем нежнее развивается внутренняя жизнь, тем жестче, губительнее для нее капризная игра случайности, на которой не лежит никакой ответственности за ее удары. (А. И. Герцен, 12, Consolatio)

ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ

Нет почти ни одного из знатных действий человеческих такого, которое бы не имело своей побудительной причины, и нет притом ни одного средства, по которому бы можно было отличать единственные действий человеческих причины от содействующих совокупно с единственными… причины душевных действий иногда случаются столько содействующими в одной, что ни под каким видом не можно бывает узнать, которой из них должно приписывать больше действия; и иные из них нередко бывают и такого непостижимого свойства, что в тот же час, как начинаем примечать оные, перестаем и чувствовать действие их.

(Д. С. Аничков, 1)

…Непросвещенные удивляются вещам и оные от удивления боготворят единственно по незнанию точных причин, производящих странные в вещах действия. Ибо у простолюдинов и ныне самое высочайшее о непонятных им вещах винословие не далее простирается, как токмо до того, что Бог ведает о том , чего они не понимают. (Д. С. Аничков, 1, 3)

…Человек, одаренный неумирающим духом и имеющий случай и способы оного силы просвещать, если в целую жизнь свою упражняется только в том, в чем и все животные, то наука разума не только ему не полезна, но по бесконечному его внутреннему побуждению вредна и пагубна. (Н. И. Новиков, 7)

…И сердцу доброму избыток часто вред.

(В. Л. Пушкин, 9)

Кто знатен и силен,

Да не умен,

Так худо, ежели и с добрым сердцем он.

(И. А. Крылов, 22)

Люби, чтобы быть любимым, и будь совершенно спокоен, ибо ничто не отвратит несчастия, когда любовь его отвратить не в состоянии. (В. А. Жуковский, 8, 9 июля 1805 г.)

Если б евреи не имели Моисея, то, верно, при первом исходе из Египта исчезли бы в толпе прочих, населявших ту часть земли, народов… Если б внезапное бедствие постигло Европу, который из ее народов, среди всех волнений и перемен, сохранил бы надежнее и вернее свое народное или нравственное бытие?.. Тот, который тверд и непоколебим в нравах и вере праотцев. (Ф. Н. Глинка, 5, 2, Цыгане)

Но кто был первым изобретателем почты? – Любовь ! Что же подало ей повод к сему важному изобретению? – Разлука. (Ф. Н. Глинка, 5, 2, Почта)

Честолюбие никогда не дает тех радостей, которые обещает. Это может быть и потому, что оно родит ненасытные желания. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Многие во всю жизнь не делают ничего важного потому только, что готовятся произвести нечто необыкновенное, чрезвычайное, удивительное!!! (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Кратко, мгновенно бытие человека в сем мире, но продолжительны, долговечны следствия оного. Люди приходят и отходят, но содеянное ими остается! (Ф. Н. Глинка, 7)

Примечайте только – и увидите, что блистательнейшая минута торжествующего проступка есть уже начальною минутою его гибели. – Этому были очевидные свидетели деды наши, и то же, вероятно, увидят и внуки: ибо порядок мира всегда одинаков… (Ф. Н. Глинка, 8, 10)

…Человек тогда только истинно несчастлив, когда не может стремиться к благороднейшей цели бытия своего: к цели раскрытия всех нравственных способностей, на свободном поле действия, для пользы ближних, для общего добра! (Ф. Н. Глинка, 8, 10)

Нет ничего скучнее, как жить с человеком, который ничего не любит, ни собак, ни людей, ни лошадей, ни книг. Что в офицере без честолюбия? Ты не любишь крестов? – иди в отставку! и не смейся над теми, которые их покупают кровью… Но отчего есть такие люди на свете? – от самолюбия. Поверьте мне, что эта страсть есть ключ всех страстей. (К. Н. Батюшков, 7)

Ах! если бы вы читали мои творения, заключающиеся в нескольких статейках, и сравнили с сочинениями, вышедшими в свет прежде моих, вы удостоверились бы, что все у меня заимствовано. (Ф. В. Булгарин, 7)

Мы меняем покойное на беспокойное, твердое и крепкое на слабое, красивое на безобразное потому только, что так велит мода. (Ф. В. Булгарин, 7)

Искусство нравиться есть тайна, которая, даруемая ли природою или похищаемая упорным усилием, в обоих случаях достойна уважения и зависти; впрочем, в последней дани ей немногие и отказывают. (П. А. Вяземский, 31)

Вообще, за весьма редкими исключениями, нововведение в правописание признак или тщеславия, гоньбы за пустым отличием или, что почти то же, признак умничанья, чтобы не сказать глупости. Благоразумнее держаться обычая, если он даже и не совершенно правилен. (П. А. Вяземский, 35, 4)

Кто жил и мыслил, тот не может

В душе не презирать людей…

(А. С. Пушкин, 5, 1, 46)

Однако есть люди, которые любят себя с такою нежностию, удивляются своему гению с таким восторгом, думают о своем благосостоянии с таким умилением, о своих неудовольствиях с таким состраданием, что в них и эгоизм имеет всю смешную сторону энтузиазма и чувствительности. (А. С. Пушкин, 9)

Главная трудность жизни, поверьте, происходит единственно оттого, что люди одеваются не в свои платья. Если бы каждый из нас нарядился соответственно своим деяниям или писаниям… (О. И. Сенковский, 3)

…Так называемые великие истины вредны тогда только, когда они могут закрадываться в головы… (О. И. Сенковский, 3)

…Души дураков в наказание за свое бездействие или неспособность посылаются на работу и на обучение в головы трудолюбивых ученых, где они приковываются к куску темного старинного текста с обязанностью добиться в нем смысла и объяснить его надлежащим образом. (О. И. Сенковский, 7)

Если всякий человек имеет своего ангела-хранителя – в чем я нисколько не сомневаюсь, – то его самолюбие есть штатный помощник этому благотворному духу, вице-ангел-хранитель. (О. И. Сенковский, 12, 1)

Молод он,

Неосторожен, а беда как тут!

Но это я прощаю. Человек

Всегда таков, покуда сам собой

Не испытал и после не обдумал

Всех случаев опасных и несчастных,

Которые возможны, поколику

Они возможны.

(Н. М. Языков, 30, 16)

Господь велел познавать людей из действий их, из поведения, из последствий, которые вытекают из их действий…

Слепые судьи часто признают смиренным лицемера и низкого человекоугодника: он бездна тщеславия.

Напротив того, для этих невежественных судей представляется гордым не ищущий похвал и наград от человеков, и потому не пресмыкающийся пред человеками, а он истинный слуга Божий…

Для слепых разные цвета и предметы чувственного мира как бы не существуют; так и для ослепленных падением мир духовный и духи как бы не существуют. Неведение нами чего-нибудь никак не служит признаком небытия его. (Игнатий, 5, Введение)

Книга Псалтырь – возвышеннейшая духовная книга… Не надо принимать ее буквально: буквальное разумение Писания убивает душу. (Игнатий, 7, 89)

Жизнь даром не проходит для людей, у которых пробудилась хоть какая-нибудь сильная мысль… все ничего, сегодня идет, как вчера, все очень обыкновенно, а вдруг обернешься назад и с изумлением увидишь, что расстояние пройдено страшное, нажито, прожито бездна. (А. И. Герцен, 1, 2, 1)

…Что бы ни было, сделаемте условие не употреблять грубых выражений; они имеют странное свойство надо мной: они меня заставляют забыть все хорошее в том, кто унижается до ругательств. (А. И. Герцен, 1, 2, 6)

То делается нашим, что выстрадано, выработано; что даром свалилось, тому мы цены не знаем. (А. И. Герцен, 6, 4)

Остановиться на юности потому скверно, что на всем останавливаться скверно, – надобно быстро нестись в жизни; оси загорятся – пускай себе, лишь бы не заржавели. (А. И. Герцен, 7, 2, 3)

Чем меньше знает человек, тем больше презрения к обыкновенному, к окружающему его. (А. И. Герцен, 8, 7)

Люди тогда начинают иметь секреты , когда нравственный быт их распадается; они боятся заметить это распадение и судорожной рукою держатся за формы, утратив их сущность; изношенным рубищем прикрывают они раны, как будто раны заживут от того, что их не видать. (А. И. Герцен, 8, 8)

Жесток человек, и одни долгие испытания укрощают его; жесток в своем неведении ребенок, жесток юноша, гордый своей чистотой, жесток поп, гордый своей святостью, и доктринер, гордый своей наукой, – все мы беспощадны и всего беспощаднее, когда мы правы. Сердце обыкновенно растворяется и становится мягким вслед за глубокими рубцами, за обожженными крыльями, за сознанными падениями, вслед за испугом, который обдает человека холодом, когда он один, без свидетелей начинает догадываться – какой он слабый и дрянной человек. Сердце становится кротче; обтирая пот ужаса, стыда, боясь свидетеля, оно ищет себе оправданий – и находит их другому . Роль судьи, палача с той минуты поселяет в нем отвращение. (А. И. Герцен, 9, 4, 25)