Богоборцы из НКВД - Олег Смыслов

Заодно уже прошу Вашего разрешения заказать зубы, без которых мне очень трудно обходиться, — цинга лишила последних. Митрополит Пётр (Полянский) Крутицкий».

И, наконец, второе заявление митрополита Петра (Полянского) всё тому же ПП ОПТУ по Уралу тов. Тучкову Евгению Александровичу от 19 марта 1933 года:

«Безмерно тяжёлая обстановка моего заключения побуждает просить Полномочное Представительство войти в моё положение и пощадить меня, как несовершившего ничего противузаконного. Круг моих потребностей ограничен до последних пределов. Мои прогулки большею частью начинаются с 9 часов вечера и позже, в такое неудобное время, когда неизменно впадаю в болезненный кризис, затрудняющий даже одеться, так что нередко приходится отказываться от этих прогулок и целые сутки безвыходно сидеть в камере. При том, слишком учащённые и глубокие дыхания на воздухе небезопасны в отношении горла, поражённого ларингитом. А между тем в свежем воздухе я очень нуждаюсь и мог бы среди дня пользоваться им с меньшим напряжением моих слабых сил. Вследствие невозможности получать продукты, необходимые для моего больного организма, глубоко вкоренилась цынга, угрожающая оставить без ног и лишившая последних зубов, что крайне затрудняет принятие твёрдой пищи. В настоящих условиях едва ли можно избавиться от этой страшной болезни, продолжающейся более 7 месяцев. Боязнь перед опасностью окончательно слечь приводит в ужас. Отсутствие необходимого призора и беспомощность, являющаяся вообще моим уделом, вызывают особую тревогу в моменты припадков, переходящие границы терпения. Ночи провожу почти без сна и трачу их на борьбу с болезнями. Настойчиво заявляют о себе неизвестность положения родственников и нужда в некоторых вещах. (Говоря коротко, непрерывная безрадостность и жгучие муки, разъедающие, как ржа, лишают всякой силы и воли к жизни и так изо дня в день, недели, годы пока, по-видимому, смерть не закроет глаза). Позволю себе заметить, что в общей сложности уже заканчиваю 10-летие (без 3–4 месяцев) своего скитания по тюрьмам и ссылкам. Если моё ходатайство 3 месяца назад пред т. Председателем ОГПУ об оказании мне милости по преклонному возрасту (71 г.) и болезненному состоянию, а также и по случаю величайших побед и событий в нашей стране оставлено без удовлетворения, то прошу Полномочное Представительство заменить мне или походатайствовать замену настоящего заключения на ссылку, приняв в соображение, что уже 2 года 7 месяцев (с 17 августа 1930 г.) томлюсь в строжайшей изоляции, к которой не был присуждён, и что никогда ещё мне пребывание в тюрьме не являлось наиболее мучительным, бьющим по здоровью, постоянно дёргающим и чрезвычайно болезненно нервирующим, как теперь. Такая продолжительная беспросветная жизнь (воплощающая всю совокупность человеческого страдания), смею думать, должна бы послужить основанием для освобождения меня от концлагерной жизни, которая, по состоянию моего здоровья, была бы также трудно переносимой.

Глава пятая

Карпов

В статье под названием «2 сентября 1943 года» Илья Эренбург писал: «Год назад шли бои на улицах Сталинграда. Немцы карабкались на вершины Кавказа. Вероятно, самому Гитлеру это мнится бесконечно давним. Я уже не говорю о сентябре 1941 года, когда немцы каждый день брали какой-нибудь город. Тогда Москва вечером слушала лай зениток и знакомые слова «воздушная тревога», а Берлин упивался «экстренными сообщениями». Всё переменилось: берлинцам — зенитки и разрывы бомб, москвичам — сообщения о победах и орудийные салюты.

Чужестранец может спросить: почему же русские так часто говорят о необходимости активизации военных действий на западе? Если они освободили огромные территории от Владикавказа до Таганрога, от Сталинграда до Глухова, они могут освободить и оставшиеся под немецким гнётом области. Я постараюсь ответить на этот вопрос. Я буду говорить не о суждениях государственных деятелей: они сами говорят, когда считают это нужным. Я буду рупором среднего человека: лейтенанта Красной Армии, инженера, учительницы, механика, старика агронома, студентки.

Чем достигнуты наши победы? Самопожертвованием народа и каждого отдельного человека. Я не говорю, что на войне излишен счёт. Холодный рассудок, проверяющий чувства, необходим, даже в бою. Но одной арифметикой нельзя выиграть войну, тем более что у войны своя арифметика. Недаром народы часто называют свои победы «чудом»: «чудо на Марне», «чудо под Москвой». Это не чудеса — это законы войны, которая требует и рассудка и безрассудства. Я спрашиваю лейтенанта Комарова: «За что орден?..» Он отвечает: «Четыре танка, два «тигра». Он говорит об этом, как если бы речь шла о куропатках. Одной арифметикой ничего не объяснишь, и если можно цифрой передать толщину брони «тигра», то не поддаётся учёту другое: тоска, гнев, мужество Комарова…»

В своём военном дневнике 3 сентября 1943 года известный советский журналист Лазарь Бронтман отметит: «Наступление развивается. Чуть не каждый день радио сообщает: «Внимание. Во столько-то часов будет передаваться важное сообщение». Затем следует приказ главкома. Потом гремит салют. В понедельник мы должны были быть выходными. Но взяли Таганрог. Газета работала. Во вторник взяли Ельню и Глухов. Последовало два приказа. Работали. Отдыхали только в среду. Вчера, в четверг, новый приказ: Сумы.

Москвичи уже снова привыкли. И так же как во время нашего отступления молва сдавала без устали города, так и сейчас их бездумно и торопливо забирают. Позавчера распространился слух, что взят Брянск. Нашлись даже очевидцы, которые «слышали» это по радио…»

А 4 сентября всё того же 1943 года мало кому известный Георгий Григорьевич Карпов был вызван к товарищу Сталину. Этот вызов стал для него неким «громом среди ясного неба», потому что ещё совсем недавно Георгия Григорьевича направили для дальнейшего прохождения службы в Украинский штаб партизанского движения, которым руководил Тимофей Амвросиевич Строкач.

Срочно заказан из Москвы самолёт, который доставляет Карпова на Центральный аэродром. Тут же его ожидает чёрная машина из соответствующего ведомства. И как только Георгий Григорьевич садится на заднее сиденье, она несётся на большой скорости на Ближнюю дачу Иосифа Виссарионовича Сталина.

«Невысокая двухэтажная дача с двускатной крышей за лесом почти неприметна, — рассказывает М. В. Данченко. — Она тоже зелёная и возникает сразу, как только автомашина круто вывёртывается из царства деревьев на круг у главного входа в дом. Летом здесь бьёт фонтан в небольшом каменном бассейне. А кругом опять сосны стеной. Переступив порог дачи, посетитель попадал через небольшой тамбур в прихожую. Здесь он мог раздеться, привести себя в порядок и подготовиться, если нужно, к предстоящей беседе. Справа вдоль стены незатейливая деревянная вешалка персон на двадцать с надёжными никелированными крючками. К услугам посетителей — высокое зеркало и набор щёток для одежды и обуви. На полу во всю прихожую шерстяной ковёр с хитрым разноцветным узором. Однако первое, что бросалось в глаза каждому, кто приходил сюда, — это две большие карты на стене: одна — с линиями фронта и вторая — с условными обозначениями великих строек социализма.

Во внутренние помещения дачи можно было попасть через три двери.

Прямо в столовую и через неё налево — в спальню Сталина. Направо — в неширокий длинный коридор, где по правую руку располагались две жилые комнаты. Одна из них служила в прошлом детской и потом была приспособлена под кабинет. Вторая, тех же размеров и формы, потемнее, предназначалась для гостей. По другую сторону коридора находилась длинная открытая веранда. Никакой мебели на веранде не имелось, кроме передвижной вешалки для посетителей, которую переносили в прихожую, если не хватало той, что была там, да стоял широкий и низкий диван».

Сам Карпов позднее вспоминал:

«4.09.43 г. я был вызван к товарищу Сталину, где мне были заданы следующие вопросы:

а) что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в церкви, его отношение к властям),

б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая,

в) когда и как был избран в патриархи Тихон,

г) какие связи Русская православная церковь имеет с заграницей,

д) кто являются патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими,

е) что я знаю о руководстве православных церквей Болгарии, Югославии, Румынии,

ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай,

з) количество приходов православной церкви в СССР и количество епископата.

После того, когда мною были даны ответы на вышеуказанные вопросы, мне было задано три вопроса личного порядка: