Судебный дознаватель фараона - Анна Трефц

И накатила темнота. Душная, вязкая, чужая.

— Ну, самое же время! — возмутился Гормери, лихорадочно оглядываясь.

Он лежал на твердом полу, и не сразу сообразил, что не может от него оторваться. Чьи-то невидимые руки с силой держали его за плечи. Пальцы впились в кожу до боли.

— Эй!

— Уезжай домой, дознаватель! Будет хуже!

Голос из ниоткуда был сухим, неприятным, скрежещущим. Словно песок растирали каменной ступкой по медной тарелке. Кому он принадлежал: мужчине, женщине, да и человеку ли вообще, Гормери не мог понять.

— Это еще почему? — протестовать не получилось. Он задыхался, словно не воздухом дышал, а водой. Перед глазами заплясали золотые искры.

А темнота долго молчала, словно раздумывала.

— Ты красавчик… — наконец прошипело у самого его уха, и писец вздрогнул от неожиданности, — Обещай, что уедешь. А я к тебе ночами приходить буду.

— Вот этого вообще не нужно! — он еще раз дернулся. И опять безуспешно. Тот, кто его держал, был намного сильнее.

Пальцы существа, вдруг став горячими, заскользили вверх и обхватили шею Гормери, больно надавив на кадык:

— Хочу тебя, — губы обожгло чужим дыханием, — Сладкий… Вкусный… Будешь моим…

— Отцепись! — он хотел грозно крикнуть, но из груди вырвался лишь хрип.

Освободившейся рукой он попытался схватить того, кто сжимал ему горло, и словно попал рукой в кипящую воду. Не воздух, но и не плоть. А что-то среднее, и жутко горячее.

— Демон! — он отдернул руку, кожа саднила ожогом.

— Догадливый!

Гормери замер. Можно сказать оцепенел.

«Это сон. Просто ужасный кошмар. Я отключился на кровати в доме Пеннута…»

— Девчонку убил писец Менна. И в реку скинул. А с отцом ее пускай карлик разбирается. Нечего тебе здесь больше делать.

— Зачем писцу убивать Неферет? — он попытался разглядеть, кто с ним говорит. Но тщетно, темнота была непроницаемой. И она его убивала. Надо заканчивать разговор, обещать все, что этот демон просит и умолять вернуть его в нормальный мир. В конце концов, если это всего лишь сон… будет глупо умереть вот так, от кошмара. Но, с другой стороны, а вдруг он сейчас поймет куда пропала дочь ювелира, — Менна ее любил.

— И ревновал. Они повздорили, мальчишка толкнул ее неудачно. Глупая смерть, — темный некто, снова приблизился у его уху, обжигая дыханием.

По виску писца скатился крупная теплая капля. Дышать становилось все труднее. Местный воздух разъедал его изнутри, — А потом испугался, скинул тело в реку. Так многие поступают…

— И поэтому он бегает от меня?

— Почему же еще?

— А зачем на его стихах нарисован знак бывшего бога Хонсу?

— Баловство! Уезжай! Дело раскрыто!

— Но…

Дышать стало легче. Горло и рука все еще горели, но мрак начал сереть и рассеиваться как дым.

— Спрячем его в сокровищницу, госпожа. А ночью до реки дотащим, — тихо проскрипел женский голос.

— Да как это! Он же совсем молоденький. Не мог просто так за горизонт прыгнуть, — совсем рядом сокрушалась хозяйка дома Бекмут.

— А может и больной какой. Кто их разберет столичных-то. Ходят слухи, что они там все ненормальные. И кошек едят.

— Не говори так, Нахтет! Как можно произнести это ртом! Кошек есть! Это кощунство.

— О том и речь! Все они там безбожники. Подумаешь, какой-то выскочка из столицы от духоты окочурился. Туда ему и дорога.

Гормери понял, что лежит с закрытыми глазами, но в прежней комнате, все на той же кровати. И над ним склонилась женщина, пристально его разглядывая.

— И не дышит совсем, бедняга.

— Нашли кого жалеть! — не сдалась ворчливая рабыня, а это наверняка была она, — Явился в дом к чужим людям, чтобы оставить им тут свое тело. Разве приличные люди помирают в чужих домах⁈ Давайте-ка, я его за ноги потащу, а вы за плечи придержите. Чтобы голову на лестнице ему не расколотить и ступеньки кровищей не перепачкать.

Пора было просыпаться. Гормери распахнул глаза и обе женщины: хозяйка и чернокожая рабыня отлетели к стене с визгами. Он сел на кровати и уставился на них, тяжело дыша. По-хорошему стоило бы пригрозить им пригрозить им страшными карами. Это же надо, они всех жителей святейшего Ахетатона назвали безбожниками! Да еще такого наговорили… такого… а самого его хотели в Реку скинуть. Что же ждать от Менны, когда его домашние настолько порочны! Только вот злиться совсем не хотелось. Хотелось вдыхать полной грудью живой, а не мертвый, разъедающий изнутри воздух. Хотелось жить. И улыбаться.

Он поднялся с кровати, оглядел Бекмут с ног до головы, поправил на груди медальон:

— Если Менна не хочет потерять хорошее место в сокровищнице, пусть сам меня найдет. Дело серьезное и не терпит промедления.

С этим он вышел из комнаты, оставив двух женщин гадать, что с ним случилось. Можно ли вот так уйти за горизонт, а потом вернуться? И в отличие от них Гормери теперь знал — можно. Ведь у него это только что получилось. Еще он успел понять, что там, за горизонтом, ему не понравилось. А потому он постарается попасть за черту как можно позже. Желательно совсем уж дряхлым старцем, когда черный Дуат больше не будет ему казаться таким ужасным по сравнению с его земным бытием.

Глава 12

Тамит умела бегать быстро. Так быстро, что ветер завывал у ушей, а голые пятки едва касались дороги. И все же догнать писца Менну у нее не получалось. Его белая рубаха мелькала впереди. Он петлял как заяц, и двигался если не быстрее, то и не медленнее ее.

Он же писец, а не посыльный! Просто возмутительно быть таким быстрым и выносливым при его сидячей работе!

Мужчины вообще бесят! Почему им все дается при рождении⁈ Возможности, профессия, сила вон даже и скорость! А еще на женщину они смотрят как на домашнее животное: как на корову, которая кормит, или как на кошку, которую можно погладить или как на обезьянку, которая развлекает. И это в стране, где возвели столько статуй великой Яхмос-Нефертари, где совсем недавно правила великая женщина-царь Мааткара Хатшепсут и где нынешний царь, пусть и вероотступник, но супругу свою возвеличил до своего уровня.

(Яхмос-Нефертари мать основателя 18 династии царей Древнего Египта Аменхотепа I , которому