Осенние детективные истории - Татьяна Сергеевна Шахматова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Василий Петрович, наш доктор, сказал, травки уже не помогут. Болезнь такая, когда человек все забывает.
— Склероз?
Она покачала головой:
— Нет, не склероз. Еще другая есть, когда забываешь буквально все, перестаешь узнавать людей и… — Она запнулась.
— Альцгеймер?
Она вскрикнула и замахала руками:
— Нет, слава богу! Что-то другое, но тоже серьезное. Но лично мне кажется, я все помню. — Она пожала плечами. — Но вот сны беспокоят… даже не знаю. Никогда ничего не снилось, а тут вдруг как посыпалось. Например, две недели назад просыпаюсь ночью, а рядом со мной лежит неизвестный человек. Саша умер десять лет назад, я живу одна, никого больше нет, а тут вдруг какой-то человек!
Она смотрела на Монаха выгоревшими голубыми глазами, словно спрашивала: «Ты мне веришь?»
— Неизвестный человек? Мужчина или женщина? — заинтересовался Монах.
Дама отвела взгляд, задумалась. Сказала после паузы:
— Знаете, я как-то даже не подумала… Понятия не имею, темно было. Волосы торчат, лицо белое, не шевелится… Со двора свет фонаря падает, но очень слабый, я гардины на ночь задергиваю. Я как закричу и вон из спальни! Звоню Василию Петровичу — он наверху живет, — разбудила, он ничего понять не может, а я кричу: доктор, пожалуйста, спуститесь, у меня воры в доме! Потом уже подумала: если вор, то почему же он улегся в кровать? Чувствую, сердце выскакивает, жду, что он выбежит из спальни и бросится. Забилась в гостиной за диван, прислушиваюсь, дышать боюсь. Тут звонок! Доктор! Прибежал через пять минут, в халате и тапочках, в руках саквояжик — он всегда с ним ходит, — где, спрашивает, воры? В спальне, говорю. Сидите тут, говорит, я сам. Я ему вслед: осторожнее, может, он вооружен! Возвращается, говорит, померещилось вам, Клара Филипповна, никого там нет. Дурной сон. Как нет? Как же нет, если я видела… как вот вас! Пошли мы вместе еще раз. Люстра горит, я еще и торшер включила — иллюминация! Доктор под кровать заглянул — никого! Заглянул за гардину — тоже никого. Говорит, завтра я вам таблеточки принесу, а пока валокординчику или липовый чаек с медом и спать до утра без всяких сновидений. Много телевизор смотрите, говорит, битвы экстрасенсов, детективы. Смотрите ведь? Детективы, говорю, смотрю, да, люблю, а экстрасенсам ни на грош не верю. Я материалистка. А вы музыку слушайте и гуляйте побольше, сказал и ушел. А я опять пошла в спальню, всю до уголочка проверила, думаю, что ж я, совсем головой тронулась? Вот тут же он лежал…
— Он? — уточнил Монах.
Клара Филипповна задумалась.
— Пожалуй, он, — сказала после паузы. — Или все-таки она. Пока вы не спросили, я даже не подумала. Я редко хожу в церковь, ну там на Пасху свечку за Сашу поставить — соседка говорит, надо, — а теперь задумалась: может быть, согрешила невольно, обидела кого-нибудь… и это вроде кары. Всякие мысли… Как вы думаете? Сходила в Спас, свечку поставила за упокой, может, это мой Саша приходил. Хотя не похож, у Саши волос не было, он облысел после пятидесяти, я еще смеялась, что он как шар в кегельбане… мы однажды ходили. Да и не верю я в эти вещи…
— Это был сон, Клара Филипповна, — внушительно пророкотал Монах. — Прав ваш доктор. Больше ничего интересного не снилось?
— Бог миловал, — дама улыбнулась. — А вот в окно заглядывали…
— В окно? Кто?
— Я его не рассмотрела, дело ночью было. Увидела только, как зубы скалил и головой качал.
— А на каком этаже вы живете?
— На втором, в том-то и дело. Может, тот самый, который в кровати лежал?
Она смотрела на него бесхитростно своими бледно-голубыми глазами, а Монах впервые в жизни затруднился с ответом и подумал: ну вот, все стало на свои места. Детективы, сны и глюки. И в пришельцев, должно быть, верит. Плюс одиночество. А главное — возраст, господа. Возраст. Слабость, давление, бессмысленность существования, опять же сериалы, непонятная жизнь вокруг, очень среднего качества продукты… как-то так.
— В кровати никого не было, Клара Филипповна. Возможно, сон. Да и за окном… — Он пропустил бороду через пятерню и спросил: — У вас есть подруги?
— Подруги? — Она, кажется, удивилась. — Есть. Леночка Яхно, историю у нас в школе читала. Я учительница химии, тридцать лет в школе проработала. Мы иногда ходим в кафе, вспоминаем коллег, учеников, кто кем стал. Тот депутат, тот бизнесмен, а тот уехал. А некоторых уже нет. Хорошие ребята были. Знаете, время так быстро летит… — Она вздохнула. — Мы с Леночкой пьем кофе и гуляем в парке. Не часто, правда. У Леночки муж болеет, она боится оставлять его одного. Я понимаю, возраст… Вот вы, наверное, думаете, совсем спятила старуха! Да я и сама себе не верю… Но ведь я его видела совершенно отчетливо!
— А хобби у вас есть, Клара Филипповна?
— Хобби?
— Ну там вышивать бисером, клеить журавликов, рисовать? За птичками наблюдать. У нас в городе есть всякие кружки, даже компьютерные, для… — Монах хотел сказать «для пожилых», но постеснялся. — Для разного возраста. Не думали?
Она покачала головой и сказала:
— Я к рукоделию не способна. Бабушка когда-то называла меня лентяйкой, говорила, трудно в жизни будет. Я много читаю, у нас большая библиотека. Перечитываю классику. Правда, зрение уже не то. У меня есть кошка Эмма, старенькая уже, вредная стала…
— Кошка — это хорошо. Хотите кофе? — вдруг спросил Монах. — Или пива? Тут рядом есть киоск.
— Пива? — изумилась Клара Филипповна. — А вам можно?
— В смысле? — не понял Монах.
— Ну… вы же служитель культа…
— А! Можно. Клара Филипповна, я не служитель культа, я математик, ваш коллега.
— Так вы не священник? — удивилась старая дама.
— Нет, это только имидж, причем ненамеренный. — Он поднялся, опираясь на палку. — Так как насчет кофе или пива, согласны?
— Даже не знаю, Олег… Кофе мне нельзя, давление.
— Значит, пивко. Пошли. — Он протянул ей руку. Она, поколебавшись, протянула свою…
— А что у вас с ногой? — спросила Клара Филипповна, когда они уселись за столик в углу и Монах заказал по пол-литра светлого.
— Авария. Дешево отделался, как убеждает мой друг Леша Добродеев…
— Журналист? — ахнула Клара Филипповна. — Из «Вечерней лошади»?
— Он самый. Читаете?
— Конечно! Про убийства, про пещеры с монахами, про путешествия. Мы с Леночкой очень его любим.
Монах кивнул, с трудом удержавшись от саркастического замечания насчет того, что все дамы в известном возрасте обожают Лешу Добродеева, верят его