Лесовка - Ирина Кузяева

Наступила ночь, лес возле дороги слабо освещался фонарями от трассы. Чуть дальше путников окутала кромешная тьма. По подлеску, где пробирались друзья, раздавался треск и ругань. Очередной колючий кустарник миновал и они вышли на место, где деревья сплошь были мертвы, их черные обугленные останки дотлевали, трава пожухла или совсем отсутствовала. Не нужно обладать талантом, чтобы понять, что в этой части лес мертв, огонь ушел совсем недавно, потому что кое-где еще догорали и дотлевали стволы и ветки. С каждым шагом едкий дым усиливался. Идти этим путем было не безопасно и друзья решили сделать небольшой крюк по земле не тронутой пожаром. Ветер дул не в их сторону и это внушало надежду дойти до нужного места целыми и невредимыми.

Лесовка

— Помогите! Мои малыши! — ревела медведица. — Дерево завалило вход в берлогу, вокруг огонь! Лапа и Пуша погибнут, сделайте хоть что-нибудь!

Нечисти не хватало, несмотря помощь соседних Чертогов. Все были на грани истощения. Вот уже несколько часов пожар пожирал все живое вокруг, удерживать голод дикого пламени становилось все труднее.

Отец запретил мне покидать родной Чертог и велел готовиться к свадьбе. Меня мало заботила собственная судьба, любовь посетила меня ненадолго, но ей не суждено осчастливить меня навсегда. Те мгновения счастья, что подарил мне прошлый день, я буду хранить вечность в своем сердце, несмотря на горе, которое принес в лес мой ненаглядный. В голове стучала мысль: «Зачем он это сделал? Зачем?!», когда я глядела на зажигалку, переданную мне Тофом.

Слезы застилали глаза, но на них не осталось времени — отец прислал за всеми кто оставался в Чертогах, в основном это была нечисть женского пола. Нам нужно было оказывать помощь выжившим и спасшимся, раненым и испуганным.

Вмиг я бросилась к месту бедствия. Отец с княжами стояли на границе пожара и сдерживали пламя, не давая тому распространяться. Они стояли насмерть.

Медведиха ревела, но некому было прийти на помощь, и я решилась. Бросилась в просвет между горящим орешником, прямо к берлоге. Вокруг скрипели, плакали и стонали остовы мучавшихся деревьев.

Дым, слишком много дыма, он не позволял дышать, заставлял кашлять и снижал видимость.

Мой поступок не остался незамеченным, сзади кричали, грозили, требовали вернуться. Плевать. Я должна помочь. Слишком многое случилось по моей вине, скорее всего и пожар тоже. Если бы я не завела Костю, он бы не разжег огонь. Но ведь и не встретились бы мы тогда на одной тропинке.

Вот оно дерево, завалившее берлогу. Загорелось у корней и рухнуло, закрыв выход. Пламя, медленно смакуя древесину, подбиралось к проходу. Пугало то, что я не слышала криков малышей-медвежат.

Я обратилась к матушке-Земле, не прося, а умоляя о помощи. Сила толчками откликнулась, вливаясь в тело. Тут же откинула труп дерева и бросилась в берлогу. В самом дальнем углу лежали неподвижно два пушистых комочка. Я бросилась к медвежатам. Хвала лесным богам, они были живы, хоть и без сознания. Влила в них часть своих жизненных сил, давая возможность малышам прийти в себя. Первой очнулась Пуша и взглянула на меня затравленными глазками-пуговками, рядом появилась еще одна пара испуганных бусинок. Я обняла малышей, читая заклинание успокаивающее тревогу и отгоняющее страхи. Без этого малыши, выйдя из берлоги, могли разбежаться в разные стороны.

Я поторопила медвежат, которые под действием заклинания, воспринимали ситуацию с детской непосредственностью и интересом, не забывая при этом об осторожности. Мы выбрались наружу. Всюду огонь четко делал свое дело — набрасывался на новые ветки, тянул к нам руки. Надо двигаться, но как это сделать с разыгравшимися медвежатами, которые сцепились и весело кувыркались рядом. На помощь пришла медведица, почуявшая из далека озорниц, и строгим ревом позвала к себе. Малыши не посмели ослушаться и припустили, что есть духу на звук родного голоса. Я с облегчением вздохнула и побежала за ними, ожидая взбучки от старших. Как ни странно, меня встретили горделивые взгляды нечисти и глаза, полные счастья, от медведицы. Под могучими лапами крутились непоседливые малыши.

Расслабляться и предаваться умилению времени не было. Новый зов о помощи. Кого-то из нечисти придавило рухнувшим деревом. Старейшины леса не могли оставить своих постов, дабы не пустить огонь дальше, поэтому на выручку бросились те, кто был на подхвате. Я тоже рванула туда.

На земле лежал многовековой дуб, сильно обглоданный пламенем. Под его некогда могучим и большим стволом лежал один из наших.

— Там Остап из клана Осин, княжа сын! — донеслось рядом. — Ну-ка, навались!

Руками горящий дуб не поднять и нечисть принялась колдовать, но у подмастерьев магической силы в крови мало, да и кто знает, сколько они ее уже израсходовали. Дело почти не двигалось там, где каждый миг на счету.

Я призвала силы воздуха и подняла дерево, так, чтобы другие смогли вытащить бессознательного осинника. Как только его вынесли, я кинулась врачевать ему раны.

— Оставь меня! — одернул слабым голосом Остап, пришедший в себя, после того как я поделилась с ним своей силой. — Встань на мое место! Огонь! Сдержи его! Не трать попусту магию на меня.

— Но я не умею!

— Тебя этому учили с пеленок. Иди и делай то, что должна, чай не маленькая, чтобы отсиживаться в стороне.

Слова ранили, словно хлыстом. Больнее всего от того, что Остап прав, ее предназначение защищать лес, а не помогать раненым, для этого есть лекари и знахари. Обернулась на то место, где недавно стоял молодой осинник, огонь пользуясь возможной брешью быстро захватывал новые просторы моего леса.

МОЕГО ЛЕСА!

Я встала, вскинула руки и гневно двинулась на стихию, одновременно произносила нараспев все заклинания против огня, которые смогла вспомнить, бережно собирая их в один комок. Получилась гремучая смесь и я ее выпустила, как цепного пса на ночного татя. Такого эффекта не ожидал никто, даже я.

За последний час лесная нечисть постепенно сдавала позиции, уступая смертоносной стихии. После моего выхода, все смогли сделать несколько огромных шагов вперед.

— Экономь силы, иначе долго не продержишься! — советовал сзади Остап.

Действительно резерв значительно опустел, но на несколько таких же выплесков я была еще способна.

— Послушайте все! — громко призвала я нечисть от мала до велика. — Если сложить несколько заклятий против огня в одно общее, то они будут бить в несколько раз сильнее. Я одна смогла отодвинуть пламя на большое расстояние, а если мы объединимся и сделаем тоже самое одновременно, победим пожар.

На меня смотрели все. И отец. Я ждала от стариков укора и отказа от моей затеи. Но мудрые глаза смотрели на меня внимательно и пристально, лесные жители внимали моему голосу.

— Как говоришь? Сплести в клубок несколько заклинаний? — раздался хриплый голос старца из клана рябин.

— Да! Вот так! — я повторила еще раз серию заклинаний против огня, заставив его отступить еще на пару метров назад. Лесные жители воодушевились крохотной, но такой значимой победой.

— Ну, что нечисть лесная, навались, да пошли по домам! Надоело уже потроха греть! — подал голос никогда не унывающий Иваныч.

Все дружно сплели комок заклинаний в меру своих сил, кто-то поменьше, кто-то помощнее.

— Давай! — раздалась команда отца.

Он тоже поверил в меня, от этого заполыхал пожар и в моей груди, но то было пламя теплое и согревающее, оно несло в себе отеческую любовь и веру в собственное чадо.

Огонь в лесу отступал, не торопливо. Со злостью хватался за верхушки деревьев, нетронутые ветки, пытался пробраться по сброшенным иголкам на земле. Но его время вышло. Победа далась нам нелегко, с большими потерями и ужасающим уроном нашей вотчине.

Я вкладывала в каждый удар максимум силы, шатаясь от усталости.

В скором времени нашим утомленным взорам представала картина того, что сотворил пожар. От деревьев он оставил жалкое подобие скелетов. Лес умирал — в агонии, в мучениях. То, что я видела, напомнило мне болото Тофа — уныние, смерть, кладбище. Вот уже угадывались местами тени чертей и волнистые ленты гадюк, пришли они с явной целью занять места, которые еще не остыли и не обновились. Подождите, вот наберусь силушки. Не бывать в моих родных краях болотной твари!

Воспоминания о болотнике заставило меня поежиться, как от полчища мурашек, тяжелым шагом промаршировавшими вдоль моего тела.

— Все, Василиса, тебе надо отдохнуть и восполнить силы. Ты и так многое сделала. Скажу даже больше, ты спасла лес! — произнес отец, который подошел ко мне.

Лицо его осунулось, глаза поблекли, плечи опустились от усталости, в длинной шевелюре и бороде прибавилось седины, он изменился — постарел на тысячу лет. Передо мной стоял сморщенный старичок, мучимый тяжелыми болезнями. Его магический резерв почти полностью исчерпан, но дух владыки не сломлен. Хозяин не уйдет на отдых, пока тлеет хоть один уголек в его лесу. Почему же я, молодая и здоровая, должна потчевать, пока в моем доме есть хоть капля скверны!?