Клинки севера - Алина Илларионова

— Ну вот, теперь наша семья — полная! — Элейна без боязни передала сыну девочку.

Денёк выдался суматошным. Какой там завтрак, какой обед! Они идут в Мраморную Залу на приём к Вождям Клана! "Арвиэль, ты головой о дерево чесался, что ли? Приведи себя в порядок!" — возмущался отец. "Арвиэль, не смотри по сторонам так, будто впервые увидел синего кита!" — со смехом наставляла мать. Спустя два часа они уже были в Мраморной Зале. Арвиэль послушно прикрывал глаза ресницами и разглядывал помещение исподтишка. Повсюду зелень и серебро — цвета клана Винтерленн, к которому принадлежала семья Винтерфелл. Зеленоватые прожилки светло-серого мрамора отражают струящиеся в стрельчатые окна золотые потоки света. Чудесные малахитовые кубки, причудливо изукрашенные самой природой, серебряные тарелки и чарки сработаны гномами, за что те были щедро вознаграждены дарами Океана: гигантскими синими жемчужинами и редким алым янтарём. Столы, стулья и троны Вождей вырезаны из древесных стволов — это глупые человечьи правители пускай камнем да металлом зад себе морозят, если им так нравится!

— Нарекаю тебя Эстель! — торжественно произнёс Араисс Винтерленн — первый из Вождей.

— Что значит — Морская Пена, — мягко подтвердила Далила Винтерленн, его жена.

— Да укажет тебе Пресветлая верную дорогу! — сказал третий, кузнец. У него не было имени, равно как и жены, ведь он целиком принадлежал своей Богине, и делить его с кем-либо собственница Саттара вовсе не намеревалась.

Арвиэль решился взглянуть на мать и обомлел. Лицо женщины чернело, струпьями опадала сожжённая кожа. Свет стал нестерпимо ярким, почти материальным на ощупь, и видение сменилось…

…Восходящее солнце по-хозяйски оглядывало угодья: спящую в тумане деревеньку, узкую реку с мельницей на берегу. На пригорке стоял мальчик в белой, свободного покроя, рубахе и, увидев его, солнце распалилось от ярости. Сколько раз его убивало, а всё трепыхается. Живучий, щенок.

— Помоги! — падая на буреющую траву, закричал Арвиэль.

Листва перекатилась изумрудами, выпуская белого единорога, ещё более ослепительного, чем солнце. В прозрачных крыльях свирелью звенели восемь ветров, гоня прочь боль, усмиряя жгучую ярость.

Солнце отступило. Втянув обратно белесые щупальца, стало тем, чем создал его Творец Мирозданий. Над лесом да пригорком, над чуть подёрнутой рябью водой дарило нежные лучи первое дитя Эльа-Зари.

Как всегда, единорог не позволил коснуться нежной шерсти. Он повёл вниз, к реке, и мальчик покорно шёл следом. Сперва согнувшись в три погибели, едва не падая, постепенно шаги его стали уверенней.

Мельница пела о ветре, гуляющем в тугих колосьях, милостивом лете и сладком хлебе. Ребёнок снял сапоги и, пошевелив пальцами, опустил сбитые ноги в воду. Красота! Единорог присел на расстоянии вытянутой руки, свесив гриву до дола и распустив по траве шикарный серебряный хвост.

Утреннюю тишину разорвал плеск, да какой! Точно кобылица в воду скакнула!

— Эх ты, лещ! — мальчик подскочил, восторженно тыкая пальцем в середину реки. — В локоть длиной да на полпуда потянет!

Волшебный зверь задумчиво прищурил голубой глаз и, обернувшись, сказал смешливым девчачьим голосом:

— Не-а! В полтора локтя да в две трети пуда весом! Эх, удочку бы…

Вилль резко открыл глаза и приподнялся на локтях, часто смаргивая. В голове будто осиный рой гнездился, и он отлично понимал, что это может значить. Полгода назад ночные кошмары ушли, но здесь, вдали от Тай-Линн, подкараулили вновь. Пока единорог сильнее, но надолго ли?

— Шушеля мать, — Вилль провёл рукой по лбу и теперь неприязненно разглядывал мокрую ладонь. Хвала Пресветлой, в горле не першит, значит, хотя бы не кричал. Его дракон вернулся, а где он — там неприятности.

Последние дни вообще сложно было назвать приятными. Драккозий рой ураганом пронёсся по городу, собрав последний урожай за катаринцев, и послам здорово повезло в том, что на их территорию залетела лишь его небольшая часть. Шумор пожаловался прибывшему наутро целителю Элдину на разгул бешеных лисиц… и в пустом крыле особняка поселились полтора десятка вооружённых до зубов охранников в кирасах. Не сказать, чтобы они доставили хлопоты, скорее наоборот, уж слишком незаметно себя вели. Вилль мысленно сравнивал ситуацию с романтическим обедом на лоне природы. Только расстелешься-разложишься, полезешь в корзину за необходимым (для барышни, скорее) градусным эликсиром мужества, а на плед к тебе — жаба или, упаси Пресветлая, гадюка: "Не ждали?! А я вот пришла!"

Званый ужин во дворце впечатления не произвёл совершенно. Кэссиди Иллада Рэя оказалась высокой, какой-то тяжеловесной особой, размалёванной под орочьего шамана и задрапированной в глухое серое платье от шеи до пят. Она сидела по правую руку от отца, такого же блеклого и неестественного, прямая, точно на колу, и весь вечер измывалась над несчастной маслиной, предавая её методичной казни. Так в итоге и не съела. Раз амёба, два амёба — вот тебе и великие повелители. Разносолами кэссарев стол не блистал. Орки искренне недоумевали, почему пирожное величиной с ноготок положено жевать минуту, не принято есть сладкий горошек и зелень, украшавшие блюдо, а Вилля угнетала предупредительность брата.

Уже за полночь голодные и трезвые степняки засобирались в трактир, послав в баргузу дворецкого, охрану и защитный купол в придачу. После третьей чарки «Огнива» решили, что поводом будет как раз Виллин мальчишник — дело правильное, можно сказать, богоугодное. Дальнейшее увязалось в три основных пункта. Они пили. Они пели. Они с Лином поколдовали над жбаном браги, и местные повыпрыгивали в окна. Наутро дар последствия возлияний устранил, взамен пришло озарение: если сожалеет о пьяных подвигах, значит, стал алкоголиком. К слову, обошлось без подколок со стороны прочих домочадцев, только огневик Арамэй понимающе хлопнул по плечу: "Да я тоже по молодости чудил будь здоров!", но Вилль утвердил для себя сухой закон, хотя каждый вечер кувшин традиционно стоял на тумбочке.

Дан хранил вежливое молчание на правах старшего, Вилль себя виноватым не считал. О нападении брат рассказал скупо, неохотно. Оказалось, что его ограбили девки! Вилль отвязался и больше не бередил уязвлённое самолюбие…

— Ах-ха! — аватар стряхнул остатки дремоты и повернулся к зеркалу спиной, созерцая золотисто-красно-чёрного грифона, «планирующего» у него на лопатке. Хвост со стилизованной под пику кисточкой обвивал руку до самого локтя. Никто не помнил, где они с Лином обзавелись украшениями, зато перед глазами стоял отчётливый образ грудастой русалки, искусно вытатуированной на предплечье Гвирна: когда орк шевелил мышцами, водяная помахивала хвостом. Решено — сделано. Не то, чтобы результат Вилля не устраивал: геральдический зверь династии Эскабиан получился что надо, грозный, выдержанный в условленном двуцветии…

Но Океан выйдет из берегов, горы обратятся в пыль, а небеса падут на землю, когда Алесса это увидит.

Вилль накинул рубашку и с вызовом вздёрнул бровь: Тай-Линн не должна оспаривать решения мужа. Вот так-то!

После бестолковых полутора недель, потраченных впустую, он решил времени не терять. Зачастил в библиотеку, где начал кропать материалы для будущего диплома на тему "Технический прогресс в Скадарском государстве: факты и прогнозы". А за "мнением со стороны" решил поехать к Геллере вместе с магами и Шантэлем. Ни о каких переговорах либо совещании речи не шло. Так, домашние посиделки, по словам архитектора.

Жила атэ" сури за городом, видимо, зоомаг стремилась быть ближе к природе. Вилль её понимал. После раскалённых пыльных улиц — свежесть луговых трав, по самое брюхо скрывающих разномастных лошадей. Волы, коровы, овцы. Благодать! Под стенами столицы раскинулся целый вольничий посад — соцветие деревень-вольниц. Жители феодальных наделов гнули спины и на барский стол, и на царский, а потому ютились в лачужках поплоше, а свободный местный люд батрачил исключительно на себя. За исключением налогов, конечно. Глиняные хижины перемежали редкие каменные дома; в садах, на огородах блестели смуглые спины, за плетнями расхаживали гуси, индюки. Когда дорогу перебежал, юлой крутнувшись под самыми копытами, визжащий от восторга чумазый поросёнок, Вилль машинально расплылся в улыбке. Почти как дома.

— А мы с Элдином жарим шашлыки! С луком! — с ходу поприветствовала гостей зоомаг, небрежным щелчком закрыв калитку. Полубут оказался прав, Гел «домашняя» была полной противоположностью Геллеры Таннаис, Третьей из Совета Одарённых.

Конечно, никто не возражал против того, чтобы есть лук днём. Даже Шантэль. Геллера просияла и повела гостей на лужайку за трёхэтажным особняком, белым и строгим, как сама хозяйка-альбинос. Вилль ожидал увидеть во дворе гибридов всех пород и мастей, но атэ" сури работу на дом не брала.