Маленький красный дом - Лив Андерссон

жаждущими немного поразвлечься, так что драка заняла всего одну минуту. Подавленный и сожалеющий бывший Мануэлы сидел в одной из кабинок со связанными рукам, положив голову на потертую пластиковую столешницу и ожидая появления копов. А завсегдатаи поднимали тосты за бесплатную порцию кофе.

Полиция Нихлы прислала двоих: офицера Джеймса Райли, чернокожего мужчину ненамного старше меня, и пожилого краснолицего белого парня, офицера Литтла, чье нутро соответствовало размеру его эго и словно насмехалось над его фамилией. Литтл с отвращением смотрел на Мануэлу.

– Он причинил вам боль? – спросил Литтл.

– Нет, – ответила Мануэла.

– Он причинил ущерб вашему заведению?

Еще одно «нет».

Литтл взглянул на своего партнера, который изучал меня. В результате он тоже уставился на меня.

– Она нелегалка? – спросил он Мануэлу.

Мануэла рассмеялась.

– О, это вряд ли! И если у вас есть вопросы, вы можете задать их ей напрямую. Несмотря на наличие влагалища, она умеет разговаривать.

По всей закусочной послышались смешки. Пожилой мужчина в угловой кабинке показал Мануэле большой палец. Офицер Литтл слегка покраснел. Офицер Райли прикрыл лицо рукой, чтобы скрыть выражение, но я увидела веселье в его глазах.

– Можем мы поговорить с вами с глазу на глаз, мэм? – обратился ко мне Литтл. Его вопрос был вежливым, но тон – снисходительным. – Возможно, на кухне? – Он бросил сердитый взгляд на посетителей, большинство из которых все еще наблюдали за зрелищем с напряженным вниманием. – Или где-нибудь, где можно уединиться.

– Мне нужно готовить, – сказала Мануэла, – так что идите на улицу. И у этой девушки почасовая оплата, офицер, так что, пожалуйста, относитесь с уважением к ее времени. – Мануэла указала на своего бывшего, который все еще сидел, положив голову на стол. – Кроме того, вон сидит тот, ради кого вы сюда приехали.

Литтл взглянул на меня, потом снова на пилота. Когда один из посетителей кашлянул, офицер, казалось, принял решение.

– Выведите ее на улицу и допросите, – сказал он офицеру Райли. – Я разберусь с этим нарушителем.

Его напарник кивнул. Он жестом пригласил меня выйти перед ним, и я повиновалась. Воздух был приятно теплым и сухим, солнечный диск висел точнехонько над головой. Подул легкий ветерок, и целлофановая обертка скользнула по асфальту перед закусочной. Офицер Райли наклонился, чтобы поднять ее, и сунул в карман.

– Ненавижу мусор, – пробормотал он, когда поймал мой взгляд.

Я улыбнулась. Люди редко удивляли меня. Этот удивил.

С противоположной стороны тротуара служащий заправочной станции, пожилой мужчина с заметной хромотой, один из постоянных посетителей Мануэлы, помахал рукой. Я помахала в ответ, прежде чем вновь обратить свое внимание на офицера Райли.

Он достал блокнот и ручку и посмотрел на меня с должной степенью официальной серьезности.

– Ваше имя?

Я ответила.

Он помолчал, затем кивнул.

– Расскажи мне, что случилось.

Я пересказала события монотонным голосом. Я знала по опыту, что полиция не доверяет эмоциям, особенно женским, какими бы оправданными они ни были.

– Ударил ли он предполагаемую жертву или иным образом напал на нее?

– Нет. Он домогался ее словесно. – Я снова повторила мерзости, которыми сыпал бывший Мануэлы.

Офицер делал заметки, время от времени поднимая глаза. Наконец он поблагодарил меня за то, что я уделила ему время. Его глаза – темно-карие, с густыми ресницами – рассматривали меня с явным интересом.

– Что вы делаете в Нихле? – Он выплюнул слово «Нихла», будто это было место, которого следовало избегать.

Я изложил ему ту же отредактированную версию правды: умершая мать, унаследованное имущество, больше некуда идти. Он кивнул, в его глазах промелькнула мимолетная жалость.

Затем я уточнила:

– Мы закончили?

Он заглянул в свой блокнот.

– Думаю, да.

– Могу я спросить вас кое о чем? Не связанном с Мануэлой и ее бывшим?

– Конечно.

Я упомянула о недавних убийствах.

Он захлопнул блокнот и посмотрел в сторону закусочной.

– Я должен вернуться внутрь.

Полуприцеп въехал на стоянку и припарковался параллельно бордюру. Мы оба смотрели, как кривоногий мужчина во фланелевой рубашке неторопливо вышел, пересек тротуар и исчез внутри.

– Последнее тело, которое вы нашли, было рядом с моим домом, – настаивала я. – Думаю, у меня есть право на некоторую информацию. – Я немного подождала, прежде чем продолжить: – Кем она была? Как она умерла?

После долгой паузы полицейский ответил с глубоким вздохом:

– Причина смерти? Удушение. Однако все не так просто. – Он нахмурился. – Ее тело было в… плохом состоянии.

Я не была удивлена, особенно после того, что Эми рассказала мне в баре.

– Кем она была? Бродягой? Местной?

Офицер Райли покачал головой.

– Я не могу сказать ничего другого, пока мы не уведомим семью. Вам придется подождать, пока подробности не станут известны средствам массовой информации.

– И что мне делать все это время?

– Запирайте свои двери. – Он повернулся, чтобы посмотреть на шоссе и горизонт за ним. – Или возвращайтесь туда, откуда приехали. Это был бы ваш самый разумный ход. – Он снова обратил свое внимание на меня. Его взгляд был добрым. Тихим голосом он произнес: – Отъезд был бы абсолютно лучшим выбором.

Глава двадцать третья

Констанс ФостерНихла, Нью-Мехико – наши дни

Мне не пришлось долго ждать, пока будут обнародованы подробности.

Ее звали Эмбер Уайтфизер, и она была восемнадцатилетней девушкой из соседней резервации. Ее тело было обнаружено у шоссе. Убийство попало в местные газеты; я заметила, что в национальных новостях Уайтфизер даже не упоминалась – как и череда убийств, произошедших неподалеку от Нихлы. И снова я задалась вопросом, почему.

Это известие, казалось, выбило Джета из колеи. Я наблюдала за ним в дни, последовавшие за новостью о трагедии. В то время как горожане упорно делали вид, что ничего плохого не произошло, Джет стал еще более угрюмым, чем обычно, оставаясь в своем доме или мастерской, едва кивая мне при встрече. Конечно, причиной могло быть нечто иное, а не убийство, лишившее его привычного равновесия. Я не знала, потому что он не разговаривал со мной.

Я ему не доверяла.

В понедельник у меня был выходной, и я решила не сидеть сложа руки, наблюдая, как Джет избегает меня. Вместо этого я загрузила «Акуру» мусором из подвала, который потихоньку убирала, и направилась к свалке, а затем в Таос. Я собиралась разыскать Альберто Родригеса. По крайней мере таков был план.

Перед уходом я осмотрела подвал, довольная проделанной работой. Все, что осталось, – это старая кроватка, кушетка, которую я не могла сдвинуть сама, и несколько коробок, которые я боялась открывать из-за страха перед скорпионами, пауками или еще чем похуже. Я уже собиралась уходить, когда что-то привлекло мое внимание. В самом темном углу сверкнул какой-то предмет. Я не захватила с собой фонарик, но через открытые двери проникало достаточно дневного света, чтобы я рискнула пройти в дальнюю часть помещения.

Я с любопытством наклонилась и подняла предмет. Им оказалась фотография в рамке. На маленьком – три на пять дюймов – снимке была запечатлена женщина. Она была красива по любым стандартам. Латиноамериканка с темными глазами,