Глазами любопытной кошки - Тамалин Даллал

– В данный момент нигде.

– Я тоже, – ответила Сабрия.

– Моя кошка живет в Сиэтле, – сказала я.

Вот такая она, всемирная танцевальная тусовка!

Но я должна была вернуться в Сиву. Легко было уговорить себя остаться в Каире, избежав утомительного автобусного переезда, тем более, я не знала, как отреагируют в Сиве на мое возвращение. Возможно, местные просто не желали, чтобы я написала книгу о них, потому и послали Мо отвлечь меня и заставить прекратить. Ракия была со мной согласна. Кто-то из мужчин предположил: «Сиванцы думают, будто ты – подружка доктора Мунира, и потому хотят над тобой поиздеваться». В голову лезли всякие мысли: может, они посчитали, что я знаменита, как Дина, и решили снять порнофильм со мной в главной роли? Или та мерзкая комнатушка была подпольным борделем?

Путешествие на автобусе в Сиву прошло гладко. Рядом со мной сидела дружелюбная женщина из Палестины; она угостила меня печеньем, и мы вместе смотрели безумные египетские фильмы на телеэкране, подвешенном над головой. Чего в этих фильмах только не было: музыка, танцы, шутки, мужчины, переодетые женщинами, женщины, переодетые мужчинами, и очень много переживаний. Исполнительниц танца живота в них изображали эдакими сексапильными кошечками, которые бросали на мужчин соблазнительные взгляды. Они обольщали их своими танцами, а мужчины делали глупые лица, падали навзничь и вели себя как беспомощные клоуны. На одной из остановок я познакомилась с блондинкой по имени Салли. Она была американкой, но уже более двадцати лет жила в Египте. Колоритный персонаж с луженой глоткой, Салли гоняла всех, выкрикивая хриплые приказания на арабском. Она называла себя «единственной американской заложницей, которую когда-либо держали в Ливии». Проведя пару часов в ее обществе, я поняла, почему они ее отпу стили.

Мои приключения в Бахарии нагнали на меня страху, а Салли была способна сделать параноиком кого угодно.

– Мы сейчас находимся на самом большом неразмеченном минном поле в мире, – сказала она. – Мины в этой пустыне лежат со времен Первой и Второй мировых войн. Сойдешь с дороги, чтобы сходить в туалет, – и подорвешься.

Я вспомнила, как мы приезжали на отдых в Сиву с танцорами, и порадовалась, что никто тогда не отбился от группы. (На самом деле все минные поля, которые остались с тех времен, размечены и огорожены.)

– Ты камерой-то не размахивай: на них так сильно подняли налоги, что ни одному магазину они не по карману, поэтому для воров это лакомый кусочек.

Может, именно этим объясняется случившееся в Бахарии? Мо хотел продать мою камеру на черном рынке? Выслушав еще несколько страшных историй, я решила, что лучше вообще ничего не знать. Оставалось лишь надеяться, что мой ноутбук по-прежнему ждет меня в номере отеля «Палм Триз».

ВОКРУГ ДА ОКОЛО

Вернувшись в Сиву, я до четырех утра писала книгу, а затем забралась под одеяло и приготовилась уснуть надолго. Но ранним утром в дверь постучал управляющий и сообщил, что собирается подселить ко мне второго жильца на несколько дней. Я что-то пробурчала в ответ и снова уснула. В отелях города не было мест из-за массового наплыва египетских туристов. На Сиву обрушились целые автобусы, набитые студентами из колледжей, – точь-в-точь как во время весенних каникул во Флориде.

В дверь снова постучали. На пороге стояла Дина; в руках у нее были рюкзак и спальный мешок.

Но это была не танцовщица. Моя Дина оказалась преподавателем йоги и бывшей сотрудницей Корпуса мира из Сан-Франциско. У Дины пустовала квартира в Катманду; как и все мы, она была заражена духом бродяжничества. Я рассказала ей о поездке в пустыню и выходке Мо, все еще опасаясь того, что ждет меня теперь в Сиве. В ответ она поведала мне о жизни в малочисленных общинах, основываясь на своем опыте проживания в маленькой непальской деревне.

– Людям приходится видеться каждый день, поэтому никто ничего не говорит напрямую. Все ходят вокруг да около.

Если кто-то хочет задать тебе вопрос, он обращается к посреднику. Если возникает конфликт, его просто замалчивают. Люди не будут реагировать открыто, – сказала она. – Но все захотят узнать, что там у вас произошло.

Мы пришли к выводу, что, если бы действующие лица поменялись местами и в пустыне оказалась бы иностранка наедине с американцами, могло бы случиться все что угодно. Мне не удалось бы отпугнуть их, пригрозив, что сотрудники посольства вызовут полицию.

На улице ко мне подходили люди и спрашивали: «Ты не видела Мо?» или «Где ты была?».

Я выбирала себе сиванское свадебное платье с вышивкой, и владелец лавки, Аби, обратился ко мне:

– Я жду Мо. Не знаешь, когда он приедет?

– Какой Мо? – отвечала я. При любой возможности я распространяла слух, что занималась оформлением документов в каирском посольстве. Если бы мои слова передали Мо, у него создалось бы впечатление, что я под защитой, или, как говорят в Сиве, «под крышей».

По пути в «Абду», самый популярный ресторан в городе, где я планировала писать, меня перехватил хозяин лавки и сказал:

– Неужели ты не понимаешь, что ему от тебя было нужно?

– Что? – спросила я.

Он объяснять не стал, но по ухмылке на его лице я поняла, что он имел в виду секс. (Он и не подозревал, что о сексе Мо думал в последнюю очередь.)

– По крайней мере, я прекрасно провела время в Каире, особенно в доме посла, – ответила я.

Вечером мы с Диной сидели у камина в «Шали Лодж». Когда я уходила, менеджер отеля, неприятный тип, нарочно упомянул имя Мо, надеясь спровоцировать какую-либо реакцию или выудить из меня что-нибудь еще. Я показывала Дине свою любимую свадебную шаль в одной из лавок, когда вошел Мо. Я успела увидеть лишь большую тень, которая показалась в дверях и тут же метнулась обратно, но Дина сказала, что он буквально вылетел из лавки. Мы вышли на улицу, а он проскользнул в кофейню, куда пускали только мужчин. Мы так смеялись, что чуть не надорвали животы. Мо бегал и прятался от меня! Я поняла, что мне нечего бояться.

Шазли, глухой мальчик, который служил у Мо, поймал мой взгляд и сообщил жестами: «высокий человек» (он поднял руку), «ничего хорошего» (погрозил пальцем), затем изобразил, что печатает, и показал большие пальцы. Потом я узнала, что он имел в виду Фарида, который работал в лавке у Мо.

В ГОСТЯХ У МЕСТНЫХ ЖИТЕЛЕЙ

Желая ближе познакомиться с настоящей местной культурой, я надеялась пожить с разными семьями – с берберами и бедуинами. Задолго до злополучной поездки Мо отвел меня в дом к его семье. Там было грязно и тоскливо, но я решила, это обычное дело, пока не побывала в других домах и не поняла, что его дом – исключение. Он провел меня по лабиринту комнат, из некоторых можно было попасть в сады и внутренние дворики. Потолочные балки, сделанные из расщепленных стволов пальмовых деревьев, соединялись между собой сушеными пальмовыми ветвями. Стены из глиняных кирпичей были выкрашены в различные оттенки белого и голубого, на них потрескалась штукатурка.