Эдельвейсы для Евы - Олег Рой

– Вы ведь Жанна?

Она заинтересованно кивнула, разглядывая меня с откровенностью, которая для замужней женщины была, пожалуй, излишней, а для вдовы даже просто неприличной.

– Примите мои соболезнования, – сказал я и потупился.

– Вы, должно быть, Мишин знакомый? – оживилась она. – Как жаль, что я так мало знала его друзей… Мы почти нигде не бывали вместе, и у нас никто почти не бывал… Ну что же мы стоим, проходите в дом!

Она легонько подтолкнула меня к двери, и я уловил легкий запах спиртного. Похоже, вдова уже начала поминать мужа.

Зеркало в прихожей было завешено черным платком, но это оказалось единственным знаком семейной скорби. Где-то в глубине дома орал телевизор, похоже, шел какой-то мультфильм. А в соседней комнате было включено радио, и веселый диджей бойко выдавал что-то остроумное.

– Пойдемте на кухню, – Ежиха-Жанна призывно улыбнулась. – Помянем Мишу, закусим…

Просторная, напичканная встроенной техникой кухня выглядела совсем новой, точно ею еще почти и не пользовались. Жанна усадила меня на стильный, но не слишком удобный кухонный диванчик и стала быстро собирать на стол – нарезала хлеб, вывалила из банок маринованные огурцы, грибы и оливки, распечатала магазинные упаковки с кусочками ветчины, колбасы и соленой рыбы, вынула из холодильника початую бутылку хорошей водки. У меня сложилось впечатление, что она умирает от скуки и очень рада моему приходу, внесшему хоть какое-то разнообразие.

– А что же вы одна? Я думал, тут толпа будет, – осторожно заметил я.

Ежиха устроилась напротив меня на табурете. Полы коротенького халатика распахнулись, демонстрируя во всей красе привлекательные ноги.

– А кому тут быть? – вздохнула она скорее томно, чем печально. – Родители его умерли давно, друзья на работе… Так, звонят знакомые, но все больше вечером.

Похоже, я не ошибся в своих догадках, она действительно очень скучала – даже в день смерти собственного мужа.

– А кто же всем занимается? Похоронами и так далее?

– Мишин брат, Боря, агента нанял, – Ежиха придвинула мне рюмки. – Ну, что же вы сидите, разливайте…

Пить, будучи за рулем, совсем не хотелось – только сегодня ночью я имел несчастье наблюдать, к чему это приводит. Но и отказываться было опасно, это могло помешать установить контакт. Пришлось идти на хитрость.

– Кажется, еще кто-то подъехал, – сказал я. Окна кухни выходили во двор, и нам не было видно, что происходит на улице.

– Правда? – удивленно подняла брови Ежиха. – Я не слышала.

– Ну как же, только что…

Уловка удалась. Пока хозяйка дома бегала к другому окну, я быстро наполнил свою рюмку водой из фильтра.

– Вам показалось…

– Вот как? Тогда давайте выпьем за Михаила Борисовича, светлая ему память…

Я выпил свою воду и старательно захрустел огурцом. Жанна только крякнула. Похоже, эта рюмка и впрямь была у нее сегодня далеко не первой.

– А вы, вероятно, работали с ним? Вы тоже с телевидения, да? – поинтересовалась она и облокотилась на стол. От этого движения ее халатик эффектно распахнулся на груди, но она этого словно и не заметила.

– Не, мы больше по водительской части, – отвечал я неопределенно. – Но с Михалборисычем много общались, особенно в последнее время. Он меня сюда пару раз привозил, показывал, как этот дом строился. Я тоже у матери в деревне, под Калугой, строительство затеял… Вот и советовался с ним.

Ежиха вроде бы проглотила мое вранье, но я на всякий случай соскользнул с опасной темы и воспользовался неубиваемым козырем:

– Мне Михаил Борисович много раз говорил, что у него жена молодая и красивая. А сегодня утром я как узнал об этом несчастье – по телику показывали в хронике происшествий, – так и решил к вам заглянуть. Мне все равно в эти края надо было ехать, а вам, может, помощь какая нужна…

С моей точки зрения, я плел полную околесицу, но Жанну она, похоже, устраивала. Безутешная вдова кивала головой и строила мне глазки:

– Ах, неужели он такое говорил, даже не верится… Знаете, если честно, жили мы с ним плохо… Да что там плохо, отвратительно жили! Он никогда мне ничего не рассказывал, никуда меня с собой не брал… Его целыми сутками не бывало дома, а если и был, то утыкался в эту свою дурацкую аппаратуру. Ни капли внимания ни мне, ни дочке!

Похоже, эту песню я уже вчера слышал…

– Давайте еще дерябнем! – Она сама разлила водку и выпила, даже не дожидаясь, пока я возьму свою рюмку в руки. А потом вдруг слетела со своего табурета, упала мне на грудь и расплакалась. Я обнял ее и погладил по спине.

– Мне жаль, – бормотал я. – Вы его, наверное, очень любили… – Я не знал, что говорить, и уже жалел, что приехал сюда.

Плечи Жанны стали содрогаться. Она издавала какие-то странные звуки, и вдруг я с удивлением понял, что она не плачет, а смеется.

– Любила? Ха! Да я его ненавидела! Козел! Меня он и за человека не считал, месяцами не замечал как женщину, по девкам бегал при живой жене! Загубил мне всю жизнь! У меня ведь профессия была, я в хорошем салоне работала, а теперь за семь лет уже забыла, как ножницы в руках держать! Кто меня теперь на работу возьмет? На что мы с Ликой жить будем?

Она сама вывела разговор в нужное мне русло.

– Мне казалось, что Михаил Борисович был человеком состоятельным, – осторожно сказал я. – А когда мы последний раз виделись, он обронил случайно, что скоро прилично заработает.

Ежиха только плечами пожала:

– Наверное, за «Кладоискателей»… Он ведь в новом проекте участвовал. Слышал про такой?

Наконец-то я хоть раз мог быть честен! Мой кивок вдову почему-то очень огорчил.

– Ну вот, вся страна о передаче знает, хоть ее еще нет, – пригорюнилась Ежиха. – А мне он, думаешь, хоть слово сказал? Стороной узнала, от общих знакомых. А так уехал – и все. Куда уехал, где был две недели? Только Полинка сказала, что на Украину, по поводу этой передачи…

Жанна поднялась и тихо попросила:

– Обними меня…

Я не мог отказать женщине, тем более вдове.

Мы стояли так, обнявшись, наверное, с минуту. Потом я почувствовал соленый вкус на своих губах. Целовалась она здорово, ничего не скажешь.

– Не оставляй меня сейчас. Мне так тоскливо… – прошептали ее губы. Жанна взяла мою руку и положила себе на грудь.

Никогда еще в жизни я не утешал вдов таким способом.

Все так и случилось прямо здесь, на неудобном кухонном диванчике.

– Придешь на похороны? – спросила она потом.

– Конечно, – согласился я, натягивая брюки. – Только когда и куда?

– Еще не знаю. Боря, его брат, вечером позвонит, скажет.

– Я тоже позвонил бы, только я вашего телефона не знаю.

– А и не надо. Приезжай завтра с утра, я тебе все скажу.

Я поцеловал ее на прощание и пошел к двери. Ежиха молча вышла следом, прислонилась спиной к витой решетке крыльца и смотрела, как я иду к своей машине. Окликнула она меня, когда я уже открыл дверцу и усаживался за руль:

– Ой, слушай, а как же тебя звать, я и не спросила?

– Гера, – отвечал я. – Меня звать Гера.

– А я Жанна, – она улыбнулась. – Вот и познакомились.

– А тебе снова звонили из Германии, – встретила меня в дверях Виктория. – Только уже не из Германии, а из Москвы, он уже прилетел, этот твой поверенный, Плейшнер, кажется.

– Лейшнер, – машинально поправил ее я.

– Ну да. Я сказала, чтобы искали тебя по сотовому, но они ответили, что ты «недоступен».

– Разве? – удивился я, кинув взгляд на телефон. С ним вроде все было в порядке. Ах да, ведь в этом поселке под Химками очень плохая связь… Я вспомнил, с каким трудом Толстяку дался разговор с Региной.

– И к чему же вы пришли в результате?

– Я сказала, что ты обязательно будешь дома после семи, они обещали перезвонить.

– Молодец, – похвалил я сестру. – Ты все сделала правильно.

Весь день мне не давал покоя вопрос, может ли мне чем-то помочь связь с Жанной. В том, что она не только ничего не знает, но даже не подозревает о похищении Светки, я был уверен почти на сто процентов. И все-таки на сегодняшний день она оставалась для меня единственным источником информации. Я решил, что съездить к ней завтра все-таки придется, хотя бы затем, чтобы узнать, когда и где будут похороны. Было какое-то предчувствие, что мне обязательно нужно там появиться.

Я зашел к Басе и ахнул. По нашей старой квартирке словно ураган прошел. Из шкафов выдвинуты ящики, коробки со всякой мелочью валялись в углу неряшливой горой, на полу были разбросаны катушки с нитками, какие-то задвижки, пряжки, расчески, карандаши, бусы – словом, все то, что годами хранится в ящиках, ящичках и шкатулочках, таинственным образом размножаясь год от года. Среди всего этого беспорядка потерянно бродила Бася.

– Ба, тебя никак ограбили, – неловко пошутил я. – Ты что, ищешь что-то?

– Ищу, – кивнула бабушка. – Весь день копаюсь, с ног сбилась.

– А что потеряла-то?

– Да ключ…

– Какой ключ, от чего?