Шмагия - Генри Олди

Они долго говорили, могучий старец и крепыш-юнец. Можно даже сказать: они были в чем-то похожи. И утром расстались: бродяга отправился назад, а Нихон Седовласец ушел в Жженый Покляпец, где и сгинул навеки, чтобы лица магов не становились больше цвета сырого пепла.

«У тебя слом», — сказал маг, прежде чем уйти.

«Это шмагия, и это безнадежно», — сказал маг, словно выругался.

«Знаешь, малыш, я тебе завидую», — сказал маг, но Леонард уже не слышал его.

Потому что Нихон уходил, не оглядываясь.

Разговор на страшном рубеже перевернул душу бродяги. Вскоре он вернулся домой, полон искреннего раскаянья. Папаша Бьорн сперва кочевряжился, но быстро, при помощи убедительного деда Кирея, принял сына в отцовские объятья. Нашел парню невесту, из хорошей семьи, с приданым. Леон женился на Ядвиге без споров и пустых бесед о сердце, которому не прикажешь. Видимо, научился приказывать. В мастерской работал за десятерых, будто ломовой коняга. И никогда, ни при каких обстоятельствах не шевелил руками с чародейным смыслом. Не складывал дивные узоры. Не моргал глазами, вглядываясь в незнаемое. Смотрел прямо, просто; руками делал дело, а не глупые безделки, от которых проку — слезы в подушку. О годах скитаний вспоминать не любил.

Настоящий хозяин.

Отец до самой смерти нарадоваться на сына не мог.

CAPUT VI

О «синдроме ложной маны», иначе — сломе, Мускулюс, разумеется, слышал. Хотя встречать людей, пораженных сим астральным недугом, не довелось. Кто ж мог знать, что в просторечье слом зовется «шмагией»?! Весьма подходящее словечко. «Шарлатанская магия?» Вряд ли слово произошло от подобного сокращения. Скорее «магия-шмагия»… Теперь ясно, почему Мэлис обиделась. Честную ведьму в глаза шарлатанкой обозвать! И другое понятно: отчего кожевник у себя в дому гулену Яноша приютил. Парень тоже сломанный. Шмаг. Вот и увидел Леонард в бродяжке себя, молодого. Родственную душу нашел.

Многое становилось на свои места.

Да не всем гвоздям сыскалась дырка.

Ну, слом — странная хворь, которую и хворью не очень-то назовешь… Но — система? Если колдовство фальшивое, если не мана, а обманка — почему так похоже на настоящее? Или надо спросить чародея-медикуса, и тот разъяснит диагноз: симптомы верные, болезнь протекает естественным путем… Тогда почему кожевник, на долгие годы преодолев недуг, на старости лет взялся за прежнее? Беда с женой выбила из колеи? Но беда с Ядвигой Швеллер никак не объясняет, откуда юный Янош столь близко знаком с приват-демонологом Кручеком!..

Вопросы, вопросы. Курятся оскорбительным туманом. Бредет в тумане консультант лейб-малефициума Андреа Мускулюс, слепо тычется в корявые ответы.

В ледяную геенну все загадки! В хлябь Бездонца все вопросы!

Мускулюс протянул руку, тронул рубаху Тиля, ощутив в кончиках пальцев легкий озноб.

— Мастер Леонард, я ценю вашу искренность. А сейчас прошу меня извинить. Полночь, сами видите. Время заняться делом.

Время колдун чувствовал хребтом. Для этого ему не требовались ни звезды, ни новомодные «часы». Тем более что последних у него все равно не было.

— Не буду мешать, мастер Андреа. Пойду, пожалуй, в дом. С Ясей посижу. Удачного вам волхвования.

О том, что от волхвования, быть может, зависит судьба его внука, Леонард Швеллер ни словом не обмолвился. Колдун был благодарен хозяину за это.

Секунды падали из лунной клепсидры каплями жидкой ртути. Озноб в пальцах обернулся покалыванием; зуд нарастал, распространяясь выше по руке… К сожалению, ночную тишину расколол оглушительный лай. Верней, сперва из конуры раздались два предупредительных «Стой, кто идет?!», а потом Нюшка зашелся длиннющей тирадой, неласково отзываясь о гостях-полуночниках.

В ворота боком протиснулся Якоб Гонзалка с тряпкой в руках. Нет, не тряпка — детское платьице.

— Вот… сударь Намюр передали, что вам требуется…

Андреа молча указал свободной рукой на стол: положите, мол, сюда. Когда указание было выполнено, жестом отослал архивариуса.

— Все понял, мастер колдун. Ухожу, ухожу…

Пятясь обратно к воротам, архивариус мелко кланялся на ходу, напоминая механического цирюльника. Скрипнула створка. Нюшка еще поворчал для порядка и угомонился.

В голове отчетливо ударил колокол.

Полночь.

Второй рукой Андреа взял платьице Искры за воротник. Шмыгнул носом, втягивая ауру — на будущее, когда появится возможность взяться за гороскоп девочки. И вновь сосредоточился на рубахе Тиля.

Зуд быстро дополз до плеча, охватил грудь. Вскоре тело малефика, густо покрытое мурашками, мелко вибрировало от пяток до макушки. Шел настрой на гармонию Тиля Швеллера: взять доминанту судьбоносной тональности, построить в аккорде малую терцию влияния на следовые эманации… Образ сплетения нитей, с узлами, растяжками и ответвлениями, возник на удивление четким. «Ай да Мускулюс, ай да молодец!» — порадовался колдун, но сразу осекся, памятуя свои таланты. Это еще даже не полдела. Теперь аккуратно совместим полученную сеть с проекцией звездосвода, до рези напрягая тайное зрение…

Таки сглазил: дальше пошло хуже. Андреа в десятый раз ловил точку входа солярного штыря, пытаясь насадить на него сеть, пришпилив заразу к небу, как мотылька булавкой. Криво, еще кривее, совсем криво… Когда колдун стал ругаться последними словами, штырь-строптивец неожиданно легко скользнул в точку входа. Проекция сама собой провернулась на нужный угол, двинулась вверх и стала как влитая. Совмещения узлов и созвездий, Дома-патроны, апогеи с перигеями…

Все на месте.

Перед закрытыми глазами возник Исток. Рождение. От него сквозь черноту безвременья тянулась прочная золотистая нить Свершившегося. От Свертка в стороны разбегались, подернувшись изморозью, еле заметные паутинки мнимцев — случайных вероятностей прошлого. Скоро начнутся дальние мнимцы, настоящие-будущие, и тогда не зевай: вяжи узелки на память, отслеживай характер патронов…

Поехали!

Глянцевый паучок по имени Андреа потер лапки, споро зашуршав по золотистой нити. Словно грешник Эйдель Вайс решил сбежать из геенны по шелковинке, брошенной ему Хургой Сострадательным. Узел. Патрон Кварты Стихий. Ерунда: это произошло два года назад. Дальше, дальше… Узел, три мнимца… Есть! Вот он, миг между прошлым и будущим. Улитка судьбы медленно, едва заметно ползет по склону темной горы к вершине, оставляя за хрупким домиком нерушимую вязь Свершка. Сейчас рожки улитки ткнутся в очередной узел… О небо! Воистину сейчас! Бронзовый Хромец в зените… Дом-патрон? Проклятье! Вечный Странник, оглянись на мальчишку!