Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Учитель, иди!
Сюэ Мэну не нужно было повторять дважды. Чу Ваньнин тут же взмыл в небо. Нахмурив брови, он напоследок бросил взгляд на Сюэ Мэна:
— Я скоро вернусь. Не поранься.
— Эту фразу я должен был сказать Учителю, — стиснув зубы, Сюэ Мэн продолжил: — Не волнуйтесь, ваш ученик уже не тот, что раньше, я продержусь.
Он сможет выдержать это.
В этом мире он столько лет держался изо всех сил, что это давно стало привычкой, и теперь уже эта привычка поддерживала его и помогала двигаться вперед. После стольких дней в кромешной тьме, теперь, когда он вновь смог увидеть своего наставника, у него не было причин не продержаться.
— На столько лет я оставил тебя одного, прости меня… — выдохнул Чу Ваньнин.
Голос все еще звенел в ушах, но отец-наставник был уже далеко.
Слезы наконец потекли из глаз Сюэ Мэна.
Мужчине в его годы стыдно лить слезы, и пусть даже ливень скрыл его позор, он был не в силах скрыть дрожь плеч и покраснение глаз.
Тасянь-Цзюнь внутри формации впал в буйство. Ярко вспыхнув, формация пошла трещинами, словно лед на озере Тяньчи. Разрушение массива почти достигло критической отметки! Стало очевидно, что император вот-вот сломает формацию и вырвется наружу, но в этот момент вспыхнувший алый огонь крепко связал его. Впав в еще большую ярость, Тасянь-Цзюнь поднял свои багрово-красные глаза и уставился на атаковавшее его алое пламя…
Сюэ Мэн встретился взглядом с Тасянь-Цзюнем:
— Сдавайся. Я не позволю, чтобы он исчез передо мной во второй раз.
На этих словах он почти исчерпал все свои духовные силы. Вены на его шее запульсировали, взгляд стал тверже железа.
— Младший соученик[304.1], прежде ты был немного лучше и смог побить меня. Но сегодня, когда Учитель рядом, я не хочу разочаровать его, поэтому… даже не мечтай справиться со мной!
Старший из Мэй Ханьсюэ среагировал почти мгновенно. Испуганно вздрогнув, он нахмурил брови и закричал:
— Цзымин! Что ты делаешь?!
В тот же миг за спиной Сюэ Мэна вспыхнуло алое бушующее пламя. Яростно вскрикнув, он выбросил вперед ладони, и тут же пламя распространилось по формации, в которой был заключен Тасянь-Цзюнь. Казалось, тысячи пронзающих сердце огненных стрел великой скорби переплелись, сформировав четыре цепи, которые сковали Тасянь-Цзюня!
— А-а!
Глаза Тасянь-Цзюня вылезли из орбит, запрокинув голову, он глухо застонал. В тот же миг бушующий вокруг него духовный поток сильно ослаб. Мертвые черные глаза медленно двигались, пока не нашли источник его бед. Казалось, неприкаянная душа с обидой беззвучно уставилась на Сюэ Мэна. Из уголка его губ капала черная кровь.
С левой стороны груди, близко к сердцу, там, где Сюэ Мэн пронзил его своим Лунчэном, у него уже был шрам. Теперь же все брошенные в него Сюэ Мэном проклятья вонзились в его тело, а самое острое, совсем как и в том году, вновь пробило его грудь в том же самом месте.
Пустая кровавая дыра…
Младший Мэй Ханьсюэ был испуган и встревожен не на шутку:
— Сейчас же остановись. Ты же используешь силу своего духовного ядра, если продолжишь, твое духовное ядро будет…
— Ерунда! — резко оборвал его Сюэ Мэн.
Он уставился на Тасянь-Цзюня. Бывший старший соученик смотрел на младшего, бывший убийца смотрел на тирана, бывшие братья смотрели друг на друга. Столько лет и месяцев цветущей юности, жизни и смерти были перечеркнуты, и пусть лицо Сюэ Мэна было не таким, как прежде, но в его глазах вновь вспыхнул тот ослепительный свет, что сиял когда-то в глазах Птенца Феникса.
— Все, чему я, Сюэ Мэн, учился в своей жизни, было для сегодняшней битвы!
Младший Мэй Ханьсюэ лишился дара речи…
Стоило этим словам упасть, и в тот же миг Феникс прорвался сквозь облака. Бушующее пламя взвилось до небес!
И в этом пламени, казалось, можно было увидеть, как давным-давно юноша в легких серебристо-голубых доспехах оскалил зубы и закричал, обращаясь к другому молодому человеку, светлые волосы которого были собраны в хвост:
«Я хочу стать первым на собрании в Линшане!»
«Ха! Рано или поздно у меня тоже будет подобное непревзойденное божественное оружие! Что в этом такого необычного?!»
«Через пятьдесят лет, хотя нет, хватит и тридцати, под моим руководством Пик Сышэн расцветет и прославится на весь мир!»
Юный и прямой, словно зеленый побег бамбука, с голосом чистым и свежим, словно первые цветы персика, этот юноша был лишен страха. Он не боялся ни неба, ни земли, ни судьбы и открыто говорил о своих устремлениях и амбициях.
Пламя озарило полнеба над Пиком Сышэн. Сколько вчерашних дней сгорело дотла и стало пеплом… все осело и улеглось, и сейчас остался только Сюэ Цзымин.
Его взгляд ярко пылал и был тверд.
Он сказал:
— Я не стремлюсь к успеху и славе, лишь бы вернуть людей такими, как прежде.
Глава 305. Пик Сышэн. Божественное тело жертвует собой ради темного пути
Между тем битва захватила весь Пик Сышэн. Авангард штурмующей гору добровольческой армии уже вступил в схватку с марионетками Вэйци Чжэньлун. Позади атакующих магов стояли заклинатели, ответственные за поддержание магических барьеров, среди хаоса боя туда-сюда сновали воины-целители… Тысячи заклинаний и проклятий переплелись, и похожая на огромную черную черепаху горная вершина ярко засияла, захваченная пожаром войны.
Но даже несмотря на это, вспышка пламени от удара Сюэ Мэна привлекла всеобщее внимание. Сметая все на своем пути, огненный столб взвился к небесам! В этот момент мчавшийся быстрее ветра Чу Ваньнин оглянулся назад и почувствовал, как скорбь захватила его сердце. Он понимал, что Сюэ Мэн уже начал сжигать силу своего духовного ядра, и если ему не удастся быстро закончить это сражение, скорее всего, Сюэ Мэн пойдет по стопам Наньгун Сы.
— Дракон, восстань… я призываю тебя!
Он зажал между пальцами амулет с нарисованным на нем Заклятьем Парящего Дракона и, капнув на него кровью, подбросил в воздух. В тот же миг в безбрежном туманном море послышалось пение дракона, прорвавшись сквозь пелену дождя, великий светоносный дракон свечой взмыл в небесную высь. Голос его был подобен гулкому эху от удара колокола:
— Чу Ваньнин, зачем опять зовешь этого достопочтенного?
Чу Ваньнин нахмурил свои похожие на мечи брови и свирепо приказал:
— Лети к концу Дороги Мученичества, быстрее!
Светоносный бумажный
