Любовь и замки. Том 2 - Жюльетта Бенцони

У семьи Шатобриан было десять детей, но в Комбуре единственной подругой Рене была Люсиль. Ему она казалась очень странной девочкой, «одинокой, с признаками красоты, гениальности и несчастья на лице». Она значила для него больше, чем просто подружка, больше, чем сестра. Общением с ней отмечены его детство и отрочество. Именно она во время прогулки по берегу пруда помогла ему обнаружить его гениальность. Как он вспоминал, в его памяти надолго сохранились яркие впечатления от таких прогулок, а Люсиль, бывало, говорила ему: «Ты должен нарисовать все это». «Такие слова разбудили мою музу, — писал Шатобриан. — Божественный ветерок подул на меня».

После смерти старого графа Комбур перешел к его старшему сыну, женившемуся на внучке Малерба и умершего вместе с ней в 1794 году на эшафоте. Революция явилась настоящей бурей, налетевшей на старинный замок, в результате полностью разграбленный. Реставрацию интерьера замка предпринял внук двух жертв Террора, но, к сожалению, он избрал стиль трубадуров, ставший таким модным в эпоху Второй Империи.

После смерти отца Рене возвращался сюда четыре раза: после свадьбы брата, во время Революции, перед отъездом в Америку и, наконец, по возвращении в 1801 году. Замок выдержал столь безжалостное разграбление, что Шатобриан не смог вынести этого и в итоге заболел. Это был его последний визит. Тогда он написал госпоже де Сталь:

«Именно в лесах Комбура я стал таким, какой я есть, именно здесь я почувствовал первые признаки уныния, преследовавшие меня всю жизнь, первые признаки грусти, явившиеся причиной моего страдания и моего счастья».

КОМПЬЕН

Шляпа Марии-Луизы и ночная рубашка Кастильоне

Женитесь на немке, мой дорогой! Они мягки, добры и свежи, как розы.

«В Версале я живу, как король, в Фонтенбло — как дворянин, в Компьене — как крестьянин», — сказал однажды Людовик XIV, сетуя на свое пребывание в замке, больше похожем на охотничий домик и, кроме того, вызывающий в его памяти плохие воспоминания: во время черных дней Фронды он останавливался здесь в обществе Мазарини.

Тем не менее великолепие окружающих лесов и чисто бурбонская страсть в охоте, побудили великого короля 75 раз останавливаться в старинном замке, возвышающемся на месте теперешнего замка со времен Карла V.

Провести реконструкцию этого замка решил Людовик XV. Он тоже страстно любил охоту. И ему были ненавистны сквозняки, старомодный стиль и все, что хоть немного напоминало галереи с бойницами. Поэтому он до основания разрушил замок и нанял архитектора Габриеля, которого вскоре сменил его сын Жан-Анж Габриель, для строительства жилища, достойного короля и отвечающего его вкусу.

Наконец началась довольно странная реконструкция. Король на деле не намеревался лишать себя удовольствия поохотиться. И реконструкция проводилась следующим образом: разрушалась одна часть, потом ее сразу же отстраивали перед тем, как разрушить другую часть, из опасения, что королю и двору в ближайшее время придет в голову здесь остановиться. Конечно, это было очень неудобно и тормозило работы. Поэтому замок, начатый в 1738 году, был закончен лишь в 1786 году… и то не совсем! Не хватало часовни, переднего дворика и гостиниц для министров, но, несмотря на это, Людовик XVI и Мария-Антуанетта смогли провести здесь несколько приятных мгновений.

Едва закончилось строительство, Компьен попал в руки революционеров, которые превратили его в училище для детей военнослужащих. Мальчишки, предназначенные для армии или для любой другой государственной службы, никогда не являлись почитаемой частью населения, и тогда Наполеон в 1806 году завладел этим замком, перевел училище в Шалон-на-Марне и затеял новый ремонт. На сей раз за дело взялся Берто, и через два года Компьен приобрел достаточный лоск, чтобы достойно принять невольного гостя императора: короля Испании Карла IV, его супругу и министра Годоя, соединявшего официальную должность с ролью любовника королевы. Они провели здесь всего несколько месяцев.

В марте 1810 года в замке ведутся лихорадочные работы: его перекрасили, сменили убранство, ковры: Наполеон ожидал приезда своей австрийской невесты и решил, что Мария-Луиза проведет в Компьене первую ночь после встречи с будущим супругом.

Приезд намечался на 28 марта, но уже 27-го Наполеон не может уснуть на месте и решает отправиться навстречу путешественнице в сопровождении только Мюрата. В замке же не очень-то суетятся: эрцгерцогиня должна провести ночь в Суасоне; чета прибудет сюда только завтра.

И вот в 10 вечера внезапно приезжает запыхавшийся паж, весь в грязи, и чуть не падает с лошади во дворе: они едут! Надо срочно подготовить апартаменты для будущей императрицы. Тогда все оживает как по мановению волшебной палочки: лакеи в зеленых ливреях с факелами в руках выстраиваются на крыльце, а окна и крыши, как по волшебству, заполняются людьми. Оркестр

располагается на внешней галерее, по бокам крыльца стоят дамы в платьях со шлейфами и поблескивающими диадемами и мужчины в расшитых мундирах. Наконец императорская дорожная карета, запряженная восьмеркой лошадей, въезжает во двор и останавливается перед расстеленным ковром. Выездные лакеи устремляются вперед, раздается бой барабанов, все собравшиеся склоняются в поклоне.

Наполеон спрыгивает на землю, улыбаясь оборачивается, жестами выказывая заботу и нежное внимание влюбленного к той, которая все еще находится в карете. И вот, не без доли смущения, все увидели запыхавшееся, красное, как пион, лицо герцогини, одежда которой в беспорядке, а на голове — какая-то несуразная шляпа с разноцветными перьями. Ее чересчур сконфуженный вид наводит на разные мысли. Злые языки скажут потом, что их супружеские отношения начались прямо в дорожной карете.

В замке Наполеон стремительно проводит Марию-Луизу к ее апартаментам, где ее ожидает герцогиня де Монтебелло, ее фрейлина. Там накрыт стол, и молодая чета ужинает в обществе лишь сестры Наполеона, Каролины, королевы Неаполя. Затем, как можно предположить, император должен был отправиться спать в канцелярию, но, посоветовавшись со своим дядей, кардиналом Фешем, он посчитал, что поскольку свадьба — дело решенное, у него есть все супружеские права.

«Когда Вы останетесь одна, я приду к Вам», — сказал он Марии-Луизе. И действительно, через час, обильно смочив волосы одеколоном, в одном халате он вернулся. Много позже, в Сент-Элене он признался Гурго:

«Я пришел, и она все исполнила смеясь».

К несчастью, так хорошо начавшийся брак, очень плохо закончился. В противовес другому браку, заключенному 7 августа 1832 года.