День на Каллисто (антология) - Ярослав Вейс

И тут Алану припомнились кое-какие моменты. Пожалуй, Спенсер прав.

— Хотелось бы мне дознаться, где тут правда, а где ложь, — произнес Спенсер, укладываясь поудобнее под сеткой от москитов.

— А в чем вы сомневаетесь?

— Да в его россказнях, — ответил Спенсер.

— Напрасно вы подозреваете его во лжи, — возразил Алан. — Забытый цивилизацией старикан. Мой отец его хорошо знал.

— Вы ягненок, Алан, — грубо сказал Спенсер. — Уткнувшись в свой микроскоп и соорудив для себя ширмочку из растений, которые вы с такой охотой срываете, вы не способны взглянуть на реальный мир. Неужели вы не уразумели, что миром могут править и сумасшедшие?

— Зато у вас удивительное знание человеческой души, — с обидой ответил Алан и погасил свет. — Тем не менее, по-моему, для науки вы не находка.

Спенсер промолчал. Алан заметил, что огонь в трубке, которой он попыхивал, постепенно угасает.

— А я утверждаю, — раздался из темноты голос Спенсера, — что вы, дружок, не находка для жизни, не разбираетесь вы в ней.

— На что вы намекаете? — Алана поразил его тон.

— Бьюсь об заклад, этот профессор — военный преступник. Это же ясно, как день, только вы этого не понимаете. Ну, скажите: к чему бы ему, кабинетному ученому, здесь находиться, в джунглях, среди дикарей? Да он, старый проходимец, даже не старается скрыть своей причастности к…

Алан весь напрягся.

— У меня как-то выдался случай заглянуть в его спальню, — продолжал Спенсер. — Над постелью старика красуется фотография. Хотите знать, чья?

— Я не люблю вторгаться в личную жизнь других… — промямлил Алан.

— Так вот: на фотографии наш уважаемый профессор Тейфель пожимает руку ефрейтору со свастикой…

— Гитлеру?!

— В самое яблочко. И светится от счастья как месяц в полнолуние. Вы сомневаетесь? Проверьте сами.

Хотя Алан отнюдь не разделял многих жизненных принципов Спенсера и его взглядов, он все же допускал, что какая-то доля правды в словах энтомолога есть. Всякий раз, когда Алан и Спенсер заходили к профессору в лабораторию, он закрывал двери спальни.

Шаг за шагом Алан восстанавливал в памяти события последних месяцев. Во-первых, в Манаосе старый недоверчивый Вебстер убеждает его, Алана, взять с собой в экспедицию неизвестного энтомолога. Далее, полнейшее отсутствие у Спенсера интереса к насекомым вообще, за исключением муравьев. И наконец, его манера совать нос в чужие дела, буквально вынюхивать все.

— А вы-то, собственно, за кого себя выдаете, Спенсер? — вдруг вырвалось у Алана.

— Послушайте-ка, вы, овечка, — после минутного молчания раздался голос Спенсера из темноты, — вы, верно, предполагаете, что я гангстер, выпотрошивший тайник родной бабушки, или сумасшедший, сбежавший из психолечебницы. Я знаю, вы меня не переносите, но мне плевать. Однако ситуация осложнилась, поэтому я вынужден, превышая свои полномочия, открыть вам глаза, милейший. — В его голосе появилась твердость. — Слушайте меня внимательно. Институт по вопросам биологической охраны окружающей среды исследует и проблему направления движения, точнее, нашествий насекомых. Вначале казалось, будто пути-дороги насекомых случайные, вызваны местными, в частности климатическими, условиями. В институте определили задачу: выявить закономерность, периодичность нашествий саранчи, муравьев и других насекомых. Да и для военных эти сведения представляют известный интерес…

— Но ведь, — прервал его Алан, — бактерии гораздо эффективнее в качестве средства массового уничтожения?

— Бактерии действуют медленно, дружок, слишком медленно. Кроме того, ими не так легко управлять, не то что ракетами, вот в чем соль, — Спенсер, откашлявшись, продолжал. — Пять лет назад наши наблюдатели сообщили, что период половодья реки Ксингу отмечен появлением полчищ муравьев, шествующих в разных направлениях, но, заметьте, на одном строго ограниченном участке местности. Разумеется, среди индейцев ходили всякие слухи; согласитесь, Брэкфорд, все они фантастически суеверны и далеки от реального восприятия действительности, но данный случай представляет счастливое исключение. По уверениям индейцев, в горах, в верховье реки, поселился великий дух — курупиру, который требует безоговорочного подчинения всех живущих там племен. Кто ослушается, пусть пеняет на себя — за одну ночь муравьи полностью сожрут поселение, от всего живого останутся только рожки да ножки.

— Неужели вы верите в эти сказки, Спенсер?

— Слушайте дальше. Главное — самое интересное: согласно легенде, обиталище духа находится как раз в этой области, в точке, откуда, если вы помните, на моей карте расходятся стрелки… Нам не повезло — не мы нагрянули к курупиру в гости, застав его врасплох. Вышло наоборот, он к нам пожаловал, прихватив с собой телохранителей. Хуже не придумаешь.

— Ничего не понимаю, — растерянно проговорил Алан.

— Все очень просто. Вы — настоящий ребенок, Алан Брэкфорд. Профессор Тейфель — бывший нацист, работавший над созданием биологического оружия. У него достаточно причин покончить с нами, смести нас с лица земли, кстати, ему это не впервой, — мрачно добавил Спенсер.

— На что вы намекаете?

— Да, не мы первые, пустившиеся в путь по этой дорожке, а с нее никуда не свернешь, — сухо сказал Спенсер и повернулся на другой бок.

Алан же еще долго лежал с открытыми глазами, уставившись в темноту.

На утро Спенсер отправился в лес и не вернулся к обеду. Алана не обеспокоило его отсутствие, со Спенсером это уже случалось. К тому же, как он хвалился, его зорко стерегут люди профессора. В тот день Алану не пришлось даже словом перекинуться с профессором: Тейфель все время был занят в своей лаборатории, а когда Алан пытался к нему проникнуть, в дверях вырастала могучая фигура индейца-телохранителя.

Проводники безмолвными изваяниями понуро сидели у каноэ. Тяжелая полуденная жара нависла над долиной, палящие лучи солнца почти отвесно падали на землю, на высокую траву, где порхали пестрые бабочки-великаны и крошечные колибри, живые, переливающиеся драгоценности.

Алан не находил себе места, его начало беспокоить отсутствие Спенсера. Нельзя сказать, чтобы он испытывал особую симпатию к нему, но в этих диких джунглях Спенсер, пожалуй, был его единственным другом.

Близился вечер, в лучах заходящего солнца зеленый массив леса покрылся золотой вуалью.

Алан зашел в палатку и забрался под сетку, спасаясь от москитов. Вскоре его сморил сон. Проснулся Алан уже в полумраке — наступил короткий тропический вечер. У палатки негромко разговаривали между собой индейцы. Алан зажег лампу и вышел наружу.