Сухэ-Батор - Михаил Колесников

Демобилизованный Сухэ-Батор уговорил тестя перебраться в Ургу, Тесть был очень огорчен последними событиями, понимал, как тяжело Сухэ-Батору, но делал вид, что ничего особенного не произошло.

— В Хурэ так в Хурэ! — весело восклицал он. — Будем жить вместе.

Сухэ-Батор с семьей перебрался в Ургу. Он снова был без работы, без всякой надежды получить ее в недалеком будущем. А в столице уже хозяйничали гамины…

ДОРОГА В РЕВОЛЮЦИЮ

Эти два человека встретились впервые. Один — высокий, стройный, с прямым рассекающим взглядом, весь будто сжатая стальная пружина. Второй — круглолицый, плотный, с веселым прищуром умных карих глаз. Они уже давно слышали друг о друге, теперь сошлись, вели малозначащий разговор, изредка понукали лошадей, стремясь как можно скорее выбраться за черту города и остаться наедине.

Кони взбирались по крутому склону Богдо-улы. Лиственницы уже почернели. Стояла глубокая осень. С вершины одной из сопок открывался широкий вид на всю долину Толы: далеко на востоке — сиреневые скалы, на западе — речная пойма, голые деревья, сопки, а внизу — юрты и домики Хурэ, дворцы, храмы. Отсюда даже огромный храм Арьяволо с золоченым шаром не казался таким величественным. Этот храм, напоминающий крепость, построил богдо-гэгэн, чтобы увековечить годы своего правления. Но годы правления «многими возведенного» кончились. В Урге правил генерал Сюй Шу-чжен. Правда, официальная церемония передачи власти над Монголией китайскому генералу намечалась на новый, 1920 год, но уже сейчас китайские солдаты чувствовали себя полными хозяевами в Урге. Они бесцеремонно угоняли аратских овец, коней, врывались в юрты, насиловали женщин, забирали имущество, избивали прохожих за неосторожно брошенное слово, за недружелюбный взгляд!

Сюй Шу-чжен расставил по всем дорогам заставы и караулы. Свободное передвижение из аймака в аймак было запрещено. Каждого, показавшегося подозрительным, обыскивала, пытали, судили, предавали мучительной казни без суда и следствия. Генерал Сюй решил показать монголам «твердую власть». Чен И был выслан в Китай. В Урге вновь открылся китайский кредитный банк, открылись публичные дома и питейные заведения. Чтобы увеличить свою армию, Сюй Шу-чжен согнал в казармы всех китайцев, проживавших до этого в Монголии, мирных земледельцев и ремесленников.

Вот в это смутное тяжелое время и появились в Урге два человека, которые объединили вокруг себя всех недовольных. Они стали признанными руководителями первых нелегальных революционных кружков. Кружки существовали независимо друг от друга, их руководители ни разу не встречались.

Сухэ-Батору после долгих поисков работы в конце концов удалось устроиться наборщиком в типографию.

Первая русско-монгольская типография появилась в Урге еще в начале XX века. Типография была небольшая, оснащенная ручными печатными машинами. Обслуживали их десятка два русских и монгольских рабочих. В годы автономии при министерстве иностранных дел была создана вторая типография. Она печатала официальные материалы, учебники и учебные пособия. При шабинском ведомстве организовали небольшую типолитографию, печатавшую указы и проповеди богдо-гэгэна. Все три типографии были построены русскими специалистами.

Сухэ-Батор, поразмыслив, решил поступить в типографию при министерстве иностранных дел. Эта типография сейчар оказалась в руках генерала Сюй Шу-чжена. Здесь печатались все официальные документы, приказы, агитационная литература, секретные бумаги. В документах находила отражение политика китайских захватчиков, а это значило, что Сухэ-Батор всегда мог быть в курсе всех дел врагов монгольского народа.

В типографии работало всего шесть человек. Три машины приводились в действие вручную. Директором по-прежнему оставался монгол, но распоряжались здесь китайские чиновники.

Новая служба стала новым тяжким испытанием для характера Сухэ-Батора. Рука не поднималась, набирать лживые воззвания Сюй Шу-чжена. Все чаще и чаще Сухэ-Батор сказывался больным, не выходил на работу, грубил директору и китайским чиновникам. И все же до поры до времени приходилось смирять себя: Сухэ-Батор стоял во главе подпольного революционного кружка. Теперь кружок находился на нелегальном положении, но китайцы догадывались о его существовании, подсылали в типографию своих агентов. За Сухэ-Батором установили слежку, и он знал это. Он даже подумывал: не лучше ли уйти из типографии, чтобы не быть на виду у гаминов? Он даже подал заявление с просьбой уволить его по семейным обстоятельствам, но директор-монгол, продавшийся китайцам, погрозил ему пальцем:

— Удрать хочешь? Замести следы… Знаю о твоих делишках. С заговорщиками Жамьяном и Данзаном встречаешься… Вот расскажу обо всем китайцам, и сделают они тебе чик-чик… Выкинь эту дурь из головы. Китайцы все равно не уйдут. Лучше служи им усерднее: будешь замечен и вознагражден.

Сухэ-Батор хотел плюнуть в лицо директору, но раздумал.

С каждым днем все труднее и труднее становилось членам кружка собираться всем вместе. Их было всего двадцать против огромной армии генерала Сюй Шу-чжена. Двадцать… И даже из этих двадцати не на каждого можно положиться. Самыми надежными были недавние цирики из Худжирбулана, простые араты — основное ядро кружка. И хотя они находились в большинстве, сил все же не хватало. О большой, крепкой партии единомышленников, людей, беззаветно преданных революции, оставалось лишь мечтать. Все чаще размышлял Сухэ-Батор о партии русских большевиков. Если бы удалось повстречать хотя бы одного большевика!.. Чутье подсказывало, что среди русских, проживающих в Урге, должны быть большевики. Слухи об их делах еще и раньше доходили в Худжирбулан. О русских большевиках говорили шепотом, с таинственным видом. Это они тайно скупали оружие у монгольских цириков и с попутными караванами отправляли в Россию сибирским партизанам, это они в восемнадцатом году укрывали семьи советских работников. Они действовали и в то же время были неуловимы. Они находились где-то совсем рядом. Но как связаться с ними, услышать ленинские слова правды? Ну, а если не удастся найти их здесь?

Прежде всего, конечно, следовало вовлечь в кружок новых людей. Об этом он не раз говорил на тайных заседаниях кружка. После одного из таких заседаний к Сухэ-Батору подошел бывший цирик из Худжирбулана и негромко сказал:

— Бакши, вы слышали о Чойбалсане?

— А кто такой Чойбалсан? — заинтересовался Сухэ-Батор.

Цирик предостерегающе приложил палец к губам:

— О, это большой человек! Из России приехал, учился там. Революцию видел… В консульском поселке свой кружок организовал.