Король-Уголь - Эптон Синклер

— И все-таки мне придется отправить вас наверх, — извиняющимся тоном сказал Джефф Коттон.

— Другое дело, если вы прикажете, — тогда я пойду; но вы за это отвечаете. Вы меня заперли без прокурорской санкции, не предъявив никакого обвинения, не дав возможности посоветоваться с юристом. Если не ошибаюсь, вы за это подлежите уголовной ответственности, а Компания — ответственности по гражданскому кодексу. Вам, конечно, виднее, но я лишь хотел внести полную ясность в это дело. Вы меня спросили, не возражаю ли я против того, чтобы вернуться наверх, и я отвечаю: да, и очень серьезно!

Начальник охраны постоял несколько секунд, нервно покусывая кончик потухшей сигары. Потом подошел к двери и позвал:

— Эй, Гас! — Появился уже знакомый Халу сторож, и Коттон что-то шепнул ему, после чего тот ушел. — Я скаэал ему, чтобы он принес вам поесть. Можете располагаться здесь. Вас это устраивает?

— Как сказать… — ответил Хал, понимая, что перевес на его стороне. — Вы приглашаете меня как арестанта или как гостя?

— Бросьте вы это! — сказал начальник охраны.

— Но я должен знать свое правовое положение. Это будет иметь значение для моих адвокатов.

— Считайте себя моим гостем!

— Но когда гость поел, он может уйти, если пожелает!

— Насчет этого я вам скажу, когда вы кончите есть.

— Ну, так спешите все обдумать, — я ем очень быстро!

— А вы обещаете, что не уйдете до тех пор?

— Если уйду, — со смехом ответил Хал, — то только на свое рабочее место. Вы сможете найти меня у весов, Коттон!

21

Начальник охраны вышел, а через несколько минут явился сторож, неся еду, представлявшую разительный контраст с тем, что приносил раньше. На подносе были два яйца всмятку, масло, ветчина, картофельный салат, булочки и чашка кофе.

— Очень хорошо! — снисходительно заметил Хал. — Это даже лучше, чем бифштекс с картофельным пюре!

Не предлагая помочь, Хал наблюдал, как сторож освобождает перед ним место на столе для подноса. Затем он удалился, и Хал приступил к трапезе.

Хал уже доедал, когда начальник охраны вернулся и с озабоченным видом уселся на вращающийся стул. Дожевывая последние куски, Хал поглядывал на него и улыбался.

— Коттон, — сказал он, — вы знаете, что по манерам за столом судят о воспитании. Вы заметили, что я не сунул салфетку за ворот, как какой-нибудь Алек Стоун?

— Все понятно! — ответил Джефф Коттон.

Хал положил вилку и нож рядышком на тарелку.

— Ваш человек забыл принести чашку с водой, чтоб ополоснуть пальцы. Ладно, не беспокойтесь! Можете позвонить ему, пусть забирает поднос.

Начальник охраны воспользовался собственным голосом вместо звонка; на зов явился сторож.

— К несчастью, — сказал Хал, — когда ваши люди позавчера обыскивали меня, они выронили мой кошелек, и у меня нет мелочи дать на чай официанту.

«Официант» подарил Хала таким взглядом, словно собирался укусить его, но начальник ухмыльнулся.

— Ступай отсюда, Гас, и закрой за собой дверь! — приказал он.

Хал снова вытянул ноги и устроился поудобнее.

— Признаюсь, мне гораздо приятнее быть вашим гостем, чем арестантом.

Снова наступило молчание. Потом заговорил Коттон:

— Я беседовал с мистером Картрайтом. У меня нет возможности определить, что в ваших рассказах вранье, а что правда, но одно мне ясно: вы не шахтер. Может, вы из какой-то новой породы агитаторов, но провались я на этом месте, если мне когда-нибудь приходилось встречать хоть одного агитатора с манерами светского молодого человека. Готов поверить, что вы из богатого дома, но если так, зачем было затевать всю эту кутерьму? Никак не пойму!

— Скажите, Коттон, — спросил Хал, — вы когда-нибудь слышали такое выражение: ennui[13]?

— Да, но вы, пожалуй, слишком молоды для этой болезни.

— Предположим, что я наблюдал других в этом состоянии и решил испробовать иной образ жизни…

— Но если вы тот человек, за кого вы себя выдаете, почему вы не в университете?

— В университет я вернусь осенью, я на последнем курсе.

— Где вы учитесь?

— Все еще не верите? — улыбнулся Хал.

И с той бесшабашностью, какую можно наблюдать лунными ночами среди богатой молодежи в университетских городках, он вдруг запел:

Старый Уголь-корольпонимал в шутках соль,знал, что колледж построить пора!Нас с тобой здесь, мой друг,учат сотням наук.Нам с тобой и ему — гип-ура!

— Это песня какого университета? — спросил Коттон.

А Хал продолжал петь:

С Энни-Лиззи вдвоемпогулять мы идемпод луной по речным берегам.Под орехом густыммы поем и свистимэту песнь о тебе, Харриган!

— Ну теперь я знаю! — обрадованно сказал начальник охраны, когда концерт окончился. — А много еще там таких, как вы, в университете Харригана?

— Небольшая группа, но, чтобы поднять шум, нас хватит.

— И вам нравится вот этак проводить каникулы?

— Это не каникулы. Это — летняя практика по курсу практической социологии.

— Ах, так! — невольно улыбнулся начальник охраны.

— Весь прошлый год мы разрешали профессорам политической экономии пичкать нас теориями. Но мне все-таки казалось, что некоторые теории противоречат фактам. И я подумал: «Дай-ка я сам проверю!» Вы, вероятно, знаете, все эти крылатые словечки; индивидуализм, laissez faire[14], свобода заключать договора, право каждого человека работать на кого он хочет. А здесь вы ясно видите, к чему сводятся эти теории: начальник охраны с жестокой ухмылкой на лице и с пистолетом у пояс, готов нарушить любой закон, не успеет только губернатор его подписать.

Внезапно начальник охраны почувствовал, что ему надоела светская болтовня. Он вскочил со своего места, решив положить этому конец.

— Извините, молодой человек, давайте перейдем с вами к делу!

22

Коттон прошелся по комнате, потом шагнул к Халу и остановился. В том, как он стоял, засунув руки в карманы, было некоторое изящество, даже изысканность, совершенно неуместные при его профессии. «Красивый дьявол! — подумал Хал. — Хоть у него и рот злющий и физиономия истасканная!»

— Молодой человек, — начал Коттон, опять принимая благодушный вид, — я не знаю, кто вы, но вам пальца в рот не клади! Смелости у вас хоть отбавляй, и вы мне нравитесь. Поэтому и согласен прекратить дело и дать вам возможность закончить университет.

Хал старался разгадать, что прячется за мнимым благодушием противника.

— Коттон, — сказал он, — вы мне поточнее объясните ваше предложение. Значит, мне не придется говорить, что я взял эти деньги?

— Нет. Мы вас избавим от этого.

— И вы не упечете меня в тюрьму?

— Нет. Я и не собирался. Я просто хотел вас припугнуть. Единственное, о чем я вас прошу, — уезжайте отсюда, чтобы здешний народ поскорее все забыл.

— Но на что мне это нужно. Коттон? Если б я хотел удрать, я мог бы это сделать в любое время за последние два — два с половиной месяца.

— Да, разумеется, но положение изменилось. Если б не мое доброе отношение к вам…

— Бросьте эти сказки про доброе отношение! — воскликнул Хал. — Вам надо избавиться от меня, и вы не хотите скандала. Но ничего не выйдет — пусть вам это и не снится!

Пораженный начальник охраны уставился на Хала:

— Вы хотите сказать, что собираетесь здесь остаться?

— Вот именно!

— Молодой человек, хватит! Некогда мне тут с вами разводить антимонии. Мне безразлично, кто вы, и наплевать на ваши угрозы. Я начальник охраны Северной Долины, и мой долг — поддерживать здесь порядок. И я еще раз говорю вам: убирайтесь отсюда!

— Но поймите, Коттон, — сказал Хал, — Северная Долина зарегистрирована как город. У меня такое же право ходить по здешним улицам, как и у вас!

— Я не собираюсь тратить время на пустые споры. Я посажу вас в машину и отвезу в Педро.

— А что, если я пойду к районному прокурору и потребую, чтобы он возбудил против вас уголовное дело?

— Да он засмеется вам в лицо!

— А если я пойду к губернатору?

— Ну, этот просто расхохочется!

— Ладно, Коттон, возможно, вы знаете, что делаете. Но мне интересно, очень интересно — действительно ли вы так уверенно себя чувствуете? Вам никогда не приходило в голову, что кому-нибудь из высшего начальства может не понравится ваша крутая и своевольная политика?

— Высшее начальство? Кого вы имеете в виду?

— Прокурора и губернатора вы презираете. Но в этом штате есть один человек, к которому у вас несомненно должно быть уважение. Это Питер Харриган.

— Питер Харриган? — переспросил Коттон и прыснул со смеху. — Да вы просто шутник!