Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1 - Вильям Похлебкин

Во-первых, на бояр нельзя было полагаться, особенно во внешнеполитических делах. Эти мелкие феодалы не только привыкли иметь собственные суждения и мнения о-политике, но и все еще обладали в XIV в, правом «отъехать» к другому сюзерену, к другому князю, в том числе и к заграничному, в другое зарубежное государство. И тогда прощай государственные внешнеполитические секреты. Вот почему ни о каком «совете по внешней политике» и ни о каком учреждении с несколькими лицами, посвященными во внешнеполитические дела, в условиях XIV в. даже и нельзя было помышлять.

Во-вторых, внешняя политика в это время, да еще в условиях Московского княжества, ни в коей мере не могла отчуждаться от личности Великого князя и утрачивать свою сугубую секретность. Но поскольку техническая помощь в ведении внешнеполитических дел и дельный совет доверенного знатока этих дел были князю все же необходимы, то он мог пойти на то, чтобы прибегнуть к поручению всех этих занятий под своим полнейшим «доглядом» какому-либо лично известному ему лицу, пользующемуся его личной симпатией и доверием.

Первоначально такими лицами уже с начала XIV в, становятся духовники князей. Но в этом не наблюдается особой регулярности, ибо не всякий духовник мог быть компетентным советником во внешнеполитических вопросах. И далеко не всякому духовнику князь мог поверять и доверять внешнеполитические тайны.

Да и сам характер внешнеполитической работы требовал, чтобы этим занимался мирянин, светский человек, полностью зависимый от князя, в то время как духовник был подчинен духовным властям, епископу или митрополиту.

Словом, проблема выделения внешнеполитических дел из общей системы княжеского управления и поручение их профессионалу, знающему языки, могущему подать дельный совет и сведущему в техническом оформлении государственных внешнеполитических актов, назревала уже с середины XIV в., со времен Ивана Калиты, но решить ее все не было случая. Наконец в 70-х годах XIV в. Такой случай подвернулся: у Дмитрия Донского появился при дворе человек незнатного рода, но в то же время энергичный, волевой, преданный и честный, к которому князь испытывал особое доверие и симпатию. Это был священник Дмитрий Митяй, духовник князя. Он-то и стал первым поверенным князя во внешнеполитических делах и секретах, прототипом первого руководителя русской дипломатической службы.

Но поскольку Митяй не имел никаких сословных или родовых полномочий, не имел даже элементарной «служебной» карьеры и, следовательно, не мог на законном основании занять место в государственной иерархии, Дмитрий Донской, разумеется, не думая о последствиях своего шага, а желая лишь легализовать и формально укрепить влияние Митяя на государственные дела, задумал дать ему достоинство митрополита Московского. В связи со смертью митрополита Алексия в 1378 г. Великий князь добился от церковного клира пострижения Митяя в монахи под именем Михаила и явочным порядком ввел его в управление делами Московской митрополии как и. о. митрополита.

Однако этот шаг князя вызвал сильную оппозицию духовенства, отказавшегося признавать распоряжения Митяя, и князю волей-неволей пришлось послать Митяя лично (как тогда было принято) на утверждение его сана в Константинополь, к вселенскому патриарху Нилу.

Этот план, однако, был сорван в связи с внезапной смертью Митяя во время путешествия, уже на византийской земле. Донскому пришлось скрепя сердце согласиться на назначение греческого митрополита Киприана в качестве главы русской церкви, не говоря уж о том, что он потерял ценного и нужного государству сотрудника по ведению внешнеполитических дел.

Случай с Митяем совершенно ясно показал, что решить проблему официального доверенного внешнеполитического советника, назначая фактически н тайно на эту должность своего личного духовника, невозможно, ибо тогда встает проблема полномочий, требуемых таким рангом в государственных делах, и обойти эту проблему ни в высшей иерархии государственной администрации, ни в формальных внешнеполитических делах не удастся никогда.

Невозможным оказался для московских князей и другой ход — подобрать в качестве внешнеполитического доверенного советника главу Московской церкви, ибо эта персона так или иначе всегда будет зависима в первую очередь от константинопольского (заграничного) патриарха и его решений, а также в немалой степени и от московского клира, могущего легко встать в оппозицию к князю.

Таким образом, случай с Митяем наглядно показал невозможность использовать в качестве внешнеполитического органа высшую церковную иерархию (хотя она очень подходила по своей грамотности, знанию иностранных языков и дипломатической опытности) и вообще убедил княжескую власть, что церковь привлекать к внешней политике не стоит: она сыграла свою дипломатическую роль в период татарского ига, а ее дальнейшее участие во внешнеполитических делах лишь усложнит государственные проблемы.

Отсюда неизбежно вытекал вывод, что внешней политикой должно заниматься светское доверенное лицо князя. Но какое?

Этот вопрос также решила практика.

Внешняя политика — и большая (сношения с иноземными государями), и малая (сношение с русскими князьями) — неизбежно требовала заключения разного рода письменных соглашений, договоров, обязательств, торжественных обещаний, грамот дарения и межевания территорий и подобных документов. Эти документы заверялись не только крестным целованием, но и подписями, печатями, кустодиями, а кроме того, украшались орнаментом, золотописью, раскрашивались в соответствии с их значением и важностью лица, которому они адресовались.

Кто-то должен был оформлять эти документы, хранить их, проверять качество пергамента, бумаги, красок, свинца, дресвы (специального песка, которым присылалось написанное, чтобы чернила быстро сохли), шнурков, воска, чернил, туши, а также разного инструментария (перьев, кисточек, ножичков для подчистки пергамента) и т. п. Словом, всем этим довольно большим хозяйством, а заодно и секретами, заключенными в договорах, ведал один человек, который получил наименование «печатника», ибо у него, кроме всего прочего, хранились и все великокняжеские (царские) печати. Именно печатники еще задолго до появления внешнеполитического ведомства в Московском великом княжестве стали первыми «министрами иностранных дел» или по крайней мере их прототипами, ибо не все печатники были освобождены для исключительно иностранных дел и далеко не все князья пользовались услугами специальных печатников: одни из князей по старинке сами исполняли эту роль, считая, что так оно с документами вернее, свой глаз — алмаз, а другие нагружали печатников н другими, чисто хозяйственными делами, не считая нужным отделять «казенную канцелярию» иноземных дел от всей остальной «казенной канцелярии».

Таким образом, с конца XIV в. и до 30—40-х гг. XV в. регулярного определения и занятия поста печатника не происходило, как и не осуществлялось все еще ясное выделение иностранных, внешнеполитических дел из общей сферы административно-хозяйственных государственных вопросов: вначале водораздел устанавливался лишь между всем казенным — государственным и лично княжеским, семейным, родовым.

Однако поскольку первым в Русском государстве должность и наименование печатника получил Дмитрий Митяй при Дмитрии Донском, то формально с него идет счет печатников.

Митяй Дмитрий (Михаил в иночестве)

1376— 1383 гг.

Духовник великого князя. До 1378 г. — священник. С 1378 г. — митрополит Московский (и. о.).

Печатник великокняжеский

Год рождения не известен, ум. в 1383 г.

Лично Дмитрия Донского неудача с назначением Митяя не обескуражила, ибо он нашел себе деятельного помощника и единомышленника во внешнеполитических делах в лице своего двоюродного брата князя Владимира Андреевича Серпуховского. Но это было возвращение на проторенный путь «семейной дипломатии» и, по сути дела, лишь подчеркивала, что в условиях тогдашней политической действительности переход к созданию должности «министра иностранных дел» в Московском государстве преждевременен.

Понадобилось еще сто лет, чтобы вопрос о профессиональном руководстве внешней политикой в государстве был поставлен вновь при Иване III. И как и во времена Дмитрия Донского, так и в XV в., и в XVI в. главной побудительной причиной создания ведомства и должности по руководству внешнеполитическими делами были практика, практические соображения, вытекающие из расширяющегося общения Московского государства с другими странами и народами по мере того, как Золотая Орда хирела и ее отгораживающее, изолирующее влияние на Русь исчезало.

Чтобы наглядно увидеть, как происходили изменения в международной обстановке вокруг Московского княжества на протяжении конца XIII — первой половины XVI в., достаточно привести таблицу государств, окружавших Московское государства в начале и в конце этого периода.